Книга Римская цивилизация - Роберт Виппер

Термин particulae указывает на существование минимальных долей, которые давали возможность вступать в компанейскую эксплуатацию огромному множеству людей всякого звания. Выражение partes dare в применении к крупному предпринимателю, по-видимому, означает, что он раздавал, распределял паи между вновь вступающими в предприятие членами. Слова carissimae partes, partes eripere показывают, что существовала крупная и горячая спекуляция на паи провинциальных и колониальных доходов и предприятий, что по временам они могли стоять очень высоко, и тогда на них появлялся усиленный спрос. Усложнения внешней политики, известия об успехах или неудачах римского оружия должны были поднимать фонды и настроение римской биржи или, напротив, вызывать панику, тут могли быстро создаваться и разрушаться большие состояния.

При огромном материальном участии римских граждан в крупных спекуляциях можно представить себе отражение коммерческой и финансовой стороны завоеваний в больших политических сходках, в жизни римского народного собрания. В значительной мере ведь оно состояло из акционеров и пайщиков больших предприятий. Так можно представить себе массу, слушавшую речь Цицерона pro lege Manilia: иначе вся аргументация, построенная на мотиве – «в опасности имущество массы граждан», оставалось бы пустым звуком. В больших голосованиях эпохи расширения Римской империи участвовал очень определенный и реальный мотив: когда передавались крупные полномочия на окраинах, когда декретировалась война или экзекуция, когда утверждался международный договор, дело шло и даже преимущественно шло о судьбе тех или других больших коммерческих предприятий. Цицерон напоминал народу давнишнюю римскую традицию: «Наши предки часто вели войны, когда хоть чуть были затронуты наши торговцы и моряки». Понятна и политическая роль, которую играл в народном собрании класс всадников. Финансовые вожди, директора больших компаний, могли рассчитывать на голоса своих денежных клиентов, многочисленных участников и пайщиков в провинциальной эксплуатации. В значительной мере от них зависело устроить тот или другой состав этих собраний, они могли иной раз также сорвать собрание.

В конце республики агитация перед выборами была делом очень сложным и дорогостоящим. Когда Цицерон выступил кандидатом на консульство, его брат Квинт преподал ему несколько практических советов, как составить группу преданных избирателей и подготовить себе партию. В этом руководстве поставлены на первое место в качестве наиболее влиятельных лиц в голосовании omnes publicani, equester ordo. Брат Цицерона дает им самое возвышенное обозначение: «благонамеренные и надежные люди».

Но, конечно, ничто не может сравниться с теми характеристиками, с теми эпитетами, которыми наделяет крупных финансистов сам Цицерон, политик, вышедший из среды их, как он много раз охотно заявлял о том публично. Кажется, ни в одной литературе нельзя найти такого горячего панегирика представителям капитала, такой сентиментальной и романтической разрисовки их деятельности, их беспощадного, по временам страшного дела. При упоминании о них Цицерон непременно прибавит: первостатейные, многочтимые люди. «Могучий и великий откупщик», – говорит он про одного из финансовых князей, отца Рабирия. «Боги бессмертные! какие это были люди, – вспоминает он публиканов и банкиров недавнего прошлого, – отцы наши, деятели того поколения, которое составляло важнейшую силу в государстве и держало в своих руках политические суды»[30]. Но одна цицероновская фраза превосходит все другие: «В корпорации откупщиков, – говорит он в речи pro placio, – заключен цвет римского всадничества, украшение государства, они образуют основной столп республики».

Если одним условием силы римских негоциаторов был приток капиталов в созданные ими деловые центры, то другим была организация в компании, большие самоуправляющиеся союзы. Собственно правительство при заключении контрактов имело дело лишь с одним номинальным, ответственным откупщиком и довольствовалось поручительством и имущественной ответственностью нескольких представленных им praedes, не входя в вопрос о том, каковы эти praedes в коммерческом отношении, составляют ли они товарищество с активным предпринимателем или нет.

Для внутренней жизни оперирующих компаний вопросы организации были очень важны. Огромное финансовое значение провинций повело к тому, что на их эксплуатации сложился целый класс. Класс этот образовал замкнутый состав и выработал своеобразные правовые формы. Союзы капиталистов обратились в корпораций (согрога), которые приобрели права юридических лиц, продолжая именоваться по своему старинному значению в ополчении, «всадники» выбирали старшим сословия – princeps equestris ordinis. Встречается также princeps publicanorum, princeps equestris ordinis и в единственном числе это обозначение звучало так же внушительно, как princeps senatus, старейший член правящей аристократии. В театре, в торжественных процессиях всадники занимали второе по почету место после сената и выступали, как сплоченная корпорация.

Чем более развивалась эта сословная организация, тем более в отдельных финансовых компаниях отступали на второй план те агенты, которые являлись их представителями перед государством. На первое место выдвигалось самоуправление союза, само collegium, re mancipes, доверенные союза во внешних сношениях стояли в нем впереди, а выборные директора компании, ее magistri и promagistri, ежегодно сменялись. Цицерон называет магистра первостепенной должностью компании.

По всей империи были рассеяны societates и их разветвления: в речи против Верреса Цицерон называет в качестве места их деятельности Азию, Македонию, Испанию, Галлию, Африку, Сардинию и самое Италию. Отдельные лица могли принимать участие в нескольких предприятиях зараз, принадлежать к разным обществам. Цицерон называет одного из своих клиентов основателем крупнейших обществ и директором очень многих из них. Несколько компаний могли, в свою очередь, устроить новое общество, новый союз. О таком синдикате союзов в Вифинии однажды говорит Цицерон – это могущественное товарищество кажется ему, уже по самому составу входящих в него лиц, крупным элементом государства.

В распоряжении компаний было громадное счетоводство, обширная переписка, многочисленный персонал служащих. Под их руководством работали главные бюро в центре, местные конторы в областях, масса сборщиков, приказчиков, счетчиков, бухгалтеров, контролеров и вестовых. Это был настоящий состав средних и мелких чиновников, преимущественно рабов и вольноотпущенных на службе частных предприятий, в то время как государство было еще совершенно лишено бюрократических низов. Изображая огромное налаженное хозяйство и администрацию азиатских публиканов под страхом угрожающего нападения Митридата, Цицерон говорит о многочисленном составе рабочих и низших служащих, которыми располагают откупщики в лесных дачах, в обработке полей, в портовых таможнях, в сторожевых поселках. В какой мере эта служба выработала правильные формы и приемы, опять видно из тех технических выражений, которыми определялась деятельность бюрократии: о ней говорили mittere innegotium, esse in operisoperas dare, in operas mittere. Можно сделать заключение о чрезвычайной развитости письмоводства и бухгалтерского дела. В бюро хранились главные книги. Деятельность компанейских организаций имела не только финансовое значение для государства. Благодаря постоянной и обширной корреспонденции центральных бюро с провинциальными отделениями, политические сведения, получавшиеся агентами компании, были часто точнее и быстрее доходили, чем сообщения официальные. Цицерон в речи pro lege Manilia ссылается на эту ежедневную, приходящую из Азии переписку как на важнейший политический документ. По-видимому, в распоряжении компаний была целая почтовая организация. По городам, не только крупным, но и мелким, были размещены рабы-скороходы для коротких расстояний и верховные для более далеких. Этой почтой пользовались и правительственные наместники.