Книга Украденная субмарина. К-129 - Михаил Вознесенский

От 11.00 до 12.00— чай. Но это по желанию. Хотя «по жизни» матросы ходили на камбуз подъедаться постоянно. Котлеты обычно горой навалены в тазу.

В 14.00 обед: борщ, солянка сборная, бульон. Отбивная котлета, хочешь — по-киевски — кок изобразит. Плюс холодная закуска, буженина-строганина. Икра лососевая красная — на Камчатке скучное дежурное блюдо. Чай, кофе, компот. В конце плавания уже кое-кто не может обедать по расписанию. Но часам к 16-ти желудок все равно требует своего.

В 16.00 — полдник. Только холодное питье.

Ужин в 19.00 — то же, что и в обед, только без первых блюд. Пельмени — нет, не годятся. Попробуй, налепи под водой на сотню человек. Пельмени под водой не пойдут. Хочется свежей зелени, овощей, фруктов. Кое-кто из старых подводников и сейчас готов съесть до двух кило бананов в день… если средства позволяют! Под водой дней через десять аппетит отшибает напрочь. Еда обильная, но бедная витаминами. Много печеного. Это делает свое дело. Режим — нездоровый. Гиподинамия. Люди склонны к полноте. Лица отекшие. Где-то на десятый день в море на мясо невозможно смотреть, без «наперстка» спирта не пообедаешь. Хорошо идет кофе с коньячком. Но это только офицерская привилегия: хлопнуть наперсток «под одеялом», после вахты, и спать. Перед вахтой опасно. И все это понимают. Матросам к обеду — сухое вино. Командирам нужно следить, чтобы мальчишки не запасали «винных погребов».

Самый опасный период похода — возвращение. Об этом говорит статистика аварий и катастроф. Рвутся к дому «лошадки» дизелей, ухабов не замечают…. Вахту моряки несут уже с прохладцей. Надо постоянно ходить по лодке и проверять. Самое коварное на пути домой, когда «расслабуха» пошла. Особенно это относится к офицерам и мичманам. Предвкушать начинают. Закуску-выпивку, жену-подругу. Глаз да глаз за ними нужен. Мало тогда спит командир. А в общем, не в том дело, много или мало. По сумме вроде получается норма, но рваными неравными отрезками. И запечатан постоянный недосып в подкорке на долгие годы вперед.

Всегда походы планировались «под обрез» автономности. Жизнь дизельной лодки лимитирована соляркой. Нет смысла набирать продуктов на больший срок, чем запасено горючего. До 5 мая 1968 г. у Кобзаря запасов — по норме. Это дата возвращения по плану, получается 70 суток.

Тесно в корпусе. Постоянно пахнет железом, соляркой, нагретой изоляцией. Из гальюнов ощутимо пованивает. Отдельные крошечные каюты только у Кобзаря, у старпома и у замполита. В кают-компании под Лениным на переборке профили кораблей противника. Лучшее восприятие за едой. Хороший командир Кобзарь. Разведка предполагаемого противника могла знать, что на ТОФ появилась подводная лодка класса «Гольф-2». А персонально командира Кобзаря — ни в коем случае. Наши флотские авторитеты почему-то этого не допускают.

Мне довелось слышать, что К-129 была положена в сопровождение многоцелевая атомная лодка-«охотница». Почему ее не выделили? Как бы там ни было, «сто двадцать девятая» уходила в океан в одиночку.

25 февраля 1968 г., до рассвета, советская субмарина погрузилась в воды Тихого океана. Если Кобзарь отвалил от пирса ровно в 5.00, то — учитывая время на дифферентовку, движение малым ходом за ледоколом ночью и т. д. — К-129 вышла из Авачинской бухты не раньше 7.00. Вопрос: где находилась лодка до 19.00? Раньше она не могла встретиться с акустической «тенью». Линейные пассажирские суда отходили в рейс в 16.00, им тоже необходимо время на проход сложной в навигационном отношении узкости. Если ли на выходе в Авачинский залив условия для по-кладки на грунт?

В 30 милях южнее Петропавловска-Камчатского, у подножия действующего вулкана Мутновская сопка — великолепный геометрически правильный конус, увенчанный ледниковой шапкой, — природа создала уникальнейшую и неповторимую по своей красоте бухту Русская. Это настоящий и единственный на Камчатке фиорд, который далеко вдается в полуостров узкой извилистой полосой. Берега бухты крутые и обрывистые. По крутым склонам гор, обрамляющих котловину, разбросаны островки каменной березы вперемешку с кедровым стлаником и елью. Стволы берез искривлены, порой завязаны узлами. Но они по-своему прекрасны. Снег здесь не тает даже летом. Воздух в прозрачен и чист.

В бухте свой микроклимат — здесь почти всегда отличная погода. Бухта Русская глубоководна, она издавна служит надежным убежищем для судов в непогоду. А главное, здесь редкий для Дальнего Востока неограниченный источник пресной воды, которая поступает по трубопроводу из ручья Шумного самотеком. Артезианская вода, фильтрованная вулканическими породами, насыщена ионами серебра, что придает ей способность к самоочищению. В советское время танкеры-водолеи бункеровались водой в Русской и снабжали корабли ВМФ на боевом дежурстве в Индийском океане. Вода полностью сохраняла свои качества в субтропических широтах.

Рыбацкие суда швартуются кормой к затопленному транспорту «Рылеев». Заправляются они вкуснейшей водой со склонов вулкана, и не догадываются, что здесь они не одни, что под килем у них бурлит своя, секретная жизнь…

Чуть не попался я на эту удочку. Ввела в заблуждение встреченная однажды строка о том, что одна из лодок ТОФ в 50-е годы ложилась на грунт в бухте Русская. Видно, много воды утекло с тех пор со склонов Мутновского вулкана. Читаю лоцию: «Якорные места. Становиться на якорь можно почти в любом месте бухты Русская, сообразуясь с глубинами, маневренностью, осадкой судна и направлением ветра… Предупреждение. Стоянка более десяти крупнотоннажных судов в бухте Русская запрещена». При этом бухта вдается в берег всего-то на 2 мили, а глубина в средней части не больше 30 метров. Как говорится, не разгуляешься… А тут еще До десятка плавбаз и больших траулеров-морозилыциков со своими якорными цепями — вдруг зацепят субмарину…

Читаю лоцию дольше и быстро нахожу искомое. Не доходя две мили до бухты Русской, между мысом Крутой (52°33′ северной широты, 158°З1 восточной долготы) и находящимся в 4,2 мили к северо-востоку от него мысом Отвесный есть залив, называемый Залив, в вершине которого находятся бухта Жировая. Глубины 60–70 м. «Предупреждение: вход гражданским судам в залив и в бухту Жировая временно запрещен».

В бухте Жировая дизельная лодка могла лечь на грунт. Здесь ее никто не потревожит. Наверху занималось утро, в отсеках байковые потянулись на камбуз — завтрак. Что вчера давали по береговой норме, сегодня до отвала: какао, масло, сгущенка… После этого опытный командир, оставляя минимальную вахту, укладывал в койки обе боевые смены, вымотанные авралами перед отходом. Здесь, на 70-метровой глубине, самые спокойные часы сна за всю будущую автономку. Ждать приходилось минимум часов восемь.

…Паротурбоход «Советский Союз» встал на Камчатскую экспрессную линию летом 1959 г. Позднее к нему добавились еще два пассажирских лайнера, полученные по репарациям из Германии. Как полночные трамваи, заполненные едва-едва, мотались они по Берингову, Охотскому и Японскому морям. Возили попутный палубный груз (чаще военную технику на колесах), в трюмах — мануфактуру и спиртное. И каждый рейс в Питере (дальневосточники так называли Петропавловск) сливали на бар-жу-бунеровщик портофлота полторы тысячи тонн котельного мазута: так много топлива нам было не нужно, не Атлантику же пересекали! Зато на каждого пассажира приходилось три человека пароходной команды.