Книга Я тебя никогда не забуду - Анна и Сергей Литвиновы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Она решила выбрать свободный мир, – ухмыльнулся гэбэшник.
– Попыталась незаконно пересечь государственную границу, – пояснил следователь.
– Ты знаешь: где? – вперился мне в глаза Глеб.
– Нет! – отчаянно и, пожалуй, испуганно, выкрикнул я.
– Когда?
– Понятия не имею!
– Кто ей помогал?
– Не знаю!
Они оба еще с полминуты буравили меня взглядами, а потом гэбэшник вдруг хлопнул в ладоши и сказал:
– Все! Проехали! Закончим. Я вижу, ты не врешь. Мы не затем здесь собрались. Давайте пить чай. А тебе, Иван, урок: любовь – любовью, а выбирать друзей и тем более близких женщин тоже надо умеючи…
…Сказать, что в ту новогоднюю ночь я напился – не сказать ничего. Я вырубился, кажется, сразу после того, как куранты пробили полночь и диктор зачитал поздравление смертельно больного генерального секретаря и председателя президиума Юрия Владимировича Андропова советскому народу.
Временами в алкогольном бреду мне являлись два друга-комсомольца: Глеб и следователь. И – еще один, почему-то похожий на них, как две капли воды, так называемый сосед Наташи по квартире – в своем хмельном сне я не сомневался, что они – одна шайка-лейка… Потом – уже наяву – я лежал на койке и какая-то девушка, но совсем не Наталья – кто она была? – держала свою холодную ладонь на моем пламенеющем лбу… А после – тяжелый рассвет, и я бреду по пустынной улице, спотыкаясь и поскальзываясь, к электричке… И в приступе пьяного самобичевания понимаю, что после разговоров в отделении милиции мне, пожалуй, лучше забыть мою Наталью навсегда. Недаром о ней спрашивали. И теперь неважно: возьмут ли ее на границе, или раньше, или ей чудом удастся уйти. Главное: я ее предал и потому могу лишь мысленно проститься с ней навеки.
«С Новым вас, тысяча девятьсот восемьдесят четвертым годом, дорогие товарищи!»
…Я даже катаюсь на велосипеде.
Форму стараюсь поддерживать. Без фанатизма, конечно. Но мне приятно, когда в электричке или в магазине меня называют не «дядей», не «папашей» и не «мужчиной». Хотя бы – «молодым человеком»…
Потому заставляю себя сесть на велосипед и крутить педали. А когда уж преодолел свою лень, вытащил из сарая велик и поехал – тогда уж сплошное удовольствие! От моего дома до леса (и прочей природы) минут десять неспешной езды по дачному поселку. А в бору – и прохлада, и чистый воздух, и ароматы сосен, и выпархивающие прямо из-под колес трясогузки и другие птицы…
Сегодня я забрался довольно далеко, до самой торфянки. Торфянкой у нас называют озеро в самом сердце Лосиного острова. Самое существенное его преимущество в сравнении с иными подмосковными водоемами – сюда категорически нет проезда на машине. Только на велосипеде или пешком. Поэтому – не слишком большое количество пьяных компаний и прочего сброда.
Велосипедисты в массе своей, я заметил, люди гораздо более культурные, чем автомобилисты.
Видимо, сказывается отсутствие автомобильного железа и тонированных стекол, обыкновенно ограждающих со всех сторон водителя машины.
Велосипедист более уязвим и потому менее хам.
А может, дело в том, что на машине обычно ездят по делам, по работе, ради бизнесу, а на велике – для развлечения. А когда человек развлекается, он никуда не спешит, и в таком разе – чего ему напрягаться! И хамить.
Как бы то ни было, денек стоял хороший – настоящий жаркий июльский день, когда солнце шпарит и все собирается гроза, да никак не соберется.
Нашу торфянку, как выяснилось в конце пути, за тот год, что я здесь не бывал, облагородили. Устроили через каждые пятьдесят метров в качестве урн железные бочки, открыли кафе под тентом. Внутри заведения поставили не тривиальные пластиковые стулья, а миленькие железно-деревянные. А при входе в кафе, словно в какой-нибудь Вене – этажерка для крепления двухколесных друзей.
Народу на пляже оказалось много. Весь берег усеян великами. Подростки, компании, множество мамочек (и бабушек) с детьми. А кто еще может позволить себе выбраться в разгар буднего дня на пляж!
Я припарковал своего мустанга и принялся кутить напропалую: купил чашку растворимого кофе, мороженое в вафельном стаканчике, пиво, копченого кальмара…
Я потягивал пиво и радовался жизни. И думал: ах, какой же я счастливый, что могу посреди трудовой недели смотаться на пляж (а мог бы, допустим, и на стриптиз отправиться, когда б оные функционировали в двенадцать дня). И никакой начальник, никакая работа меня не достают. Роман в издательство сдан, следующий начинать – надо мной еще не каплет… Светит солнце, и плещутся в торфяной воде дети, и молодые мамашки посматривают на меня скуки ради, но не без интереса… Жизнь удалась?
И тут вдруг из глубин сознания выплыл вопрос. Которым я, время от времени, задавался. И усиленно гнал его от себя прочь. Но теперь он снова возник, и настроение у меня немедленно испортилось.
Потому что вопрос был:
А КАКОЙ ЦЕНОЙ?
Да, действительно: ЧЕМ мне пришлось заплатить? И СКОЛЬКО? (Ведь за все в жизни приходится платить!) Какую цену я заплатил за свою внешнюю свободу? И за возможность выехать в будни на пляж? И за домик в ближнем пригороде столицы?
Я решил раз и навсегда додумать эту, все навязчивей посещающую меня мысль до конца.
Сформулировать ответ. Раз и навсегда.
И первое, что вспыхнуло у меня в мозгу в виде ответа, было:
ТЫ ЗАПЛАТИЛ ЗА ЭТО – ЕЮ.
ТЫ ОТКАЗАЛСЯ ОТ НЕЕ.
И ОТКАЗАЛСЯ ОТ СЕБЯ…
«Да ну, чушь! – мысленно закричал я. – Ну при чем тут она! Я ведь ничего не сделал! Никак ее не предал!»
Ну, хорошо, хорошо, может, и так… Я действительно ничего не сказал им про нее. И моя последующая бурная и в общем-то успешная литературная карьера от того разговора с двумя лучезарными комсомольцами никак не зависела. Просто так совпало. Стечение обстоятельств.
Но ведь чем-то же я за свой успех и правда заплатил… (ЗА ВСЕ НАДО ПЛАТИТЬ!)
Уже тем, что ОТКАЗАЛСЯ – пусть не от нее, но ОТ СЕБЯ?
ИЗМЕНИЛ – СЕБЕ?
Все началось еще весной восемьдесят второго, когда я прочитал в литобъединении «Весы» при ДК имени Горького свой рассказ. Тот самый, «В траве сидел кузнечик» – что я написал после расставания с Наташей. Я тогда им очень гордился.
Рассказ и вправду был хорошим. Я недавно отрыл его в своих старых рукописях и перечитал. И понял: да ведь он без дураков классный! И что в нем было, спрашивается, в советские времена криминального?
Из-за чего, спрашивается, стоило копья ломать?
Теперь даже сразу и непонятно, почему наш мастер, руководитель литобъединения Юрий Владимирович Т-кий, сказал, подытоживая обычное обсуждение, как всегда, выступил, на правах мэтра, последним…
