Книга Баллада. Осенние пляски фей - Мэгги Стивотер

Ученики должны быть мне безразличны. Если я утрачу равнодушие, то не смогу жить.

Мужественный герой нажал красную кнопку. Экран заполнил гигантский огненный шар, который совершенно нереалистично поглотил два вертолета.

Будь я режиссером, я вставила бы перед взрывом кадр, на котором видно лицо героини, - тот момент, когда она чуть напрягается, понимая, что ей уже не выбраться.

Я испытывала отчаянный голод. Никогда еще у меня не было такого длинного промежутка между сделками.

Я вновь вспомнила Киллиана, как он смотрел на меня, услышала его голос - я думала, что его я тоже забыла. Только в этот раз на месте Джека была я, и я смотрела на Джеймса.

- Джеймс, - сказала я, - по-моему, я умираю.

от: ди

кому: джеймсу

текст сообщения:

мы каждую ночь танцуем на холмах и играем музыку. я так

боялась что ты догадаешься когда увидишь мою оценку.

первое не зачтено в жизни, я все провалила но мне все

равно.

отправить сообщение? да/нет

нет

сообщение не отправлено.

сохранить сообщение? да/нет

да

сообщение будет храниться 30 дней.

Джеймс

- Святилище, - благоговейно произнес Пол. Я наградил его испепеляющим взглядом и постучал. Впрочем, мне и самому было интересно. Во-первых, интересно, что Салливану от нас понадобилось. А во-вторых, интересно, как выглядит комната преподавателя. Мне всегда казалось, что днем они учат, а по ночам их складывают в коробки из-под обуви и засовывают под кровать до следующего раза.

- Как ты думаешь, зачем он нас позвал? - в сотый раз после того, как мы нашли на двери записку, спросил Пол.

- Никто не знает, чего хочет Салливан, - ответил я.

Из- за двери послышался голос:

- Открыто.

Пол лишь смотрел на меня круглыми глазами, поэтому я открыл дверь и зашел первым.

Комната у него была… странная. Почти как наша. Те же старые высокие потолки, выкрашенные в белый цвет (Пол говорит, что они «беловатые», но я не обращаю на него внимания: сарказм - исключительно моя прерогатива), та же маленькая койка с выдвижными ящиками, те же скрипучие неровные полы, и окно выходит на стоянку за общежитием.

Отличие в том, что у Салливана есть крошечная кухонька и собственная ванная. И еще: наша комната пахнет чипсами, нестираным бельем и обувью, а комната Салливана пахнет корицей от ароматической свечи на тумбочке возле кровати, прямо как в интерьерных журналах, и цветами. Цветочный запах, судя по всему, шел от большой вазы с маргаритками, которая стояла на крошечном кухонном столике.

Мы с Полом посмотрели на маргаритки и переглянулись. Миленькие цветы.

- Омлет будете? - спросил из кухни Салливан.

На нем была черная фуфайка с капюшоном с логотипом музыкальной школы Джульярда и подозрительно модные для начальства джинсы. В руках он держал кухонную лопатку.

- Я умею готовить только омлет.

- Мы поели. - Пол, похоже, слегка испугался, что Салливан - живой человек ненамного старше нас.

Я подошел и заглянул в сковородку:

- Больше похоже на яичницу-болтунью.

- Это омлет, - возразил Салливан.

- А выглядит и пахнет как болтунья.

- Уверяю тебя, это омлет.

Я ухватил один из разномастных стульев, стоявших вокруг стола, и сел. Пол последовал моему примеру.

- Говорите, что угодно, все равно это болтунья.

Салливан исполнил затейливый ритуал переноса яиц на тарелку. Трудно заставить болтунью сохранять форму омлета.

- Если не возражаете, я поем, пока мы будем разговаривать.

- Мы же не можем позволить вам погибнуть от голода… У нас неприятности?

Салливан перетащил стул от письменного стола в кухню и сел:

- Джеймс, у тебя всегда какие-то неприятности, а у Пола их не бывает. Сколько у нас времени до захода солнца?

- Тридцать две минуты, - ответил Пол, и мы с Салливаном воззрились на него.

В тот самый момент я понял, что после первой встречи я Пола, в сущности, не видел. Я видел только свое первое впечатление: круглые глаза за круглыми стеклами очков, круглое лицо, круглая голова, все круглое. Странно, что я раньше не замечал, какие внимательные у него глаза и как беспокойно кривятся его губы. Выходит, мы провели много недель в одной комнате, а я ничего не видел, пока мы не очутились у Салливана на кухне. Интересно, кто из нас изменился?

- Да ты у нас метеоролог, - проворчал я, недовольный тем, что он ухитрился незаметно поменять свой «круглый» образ. - Ну или кто там знает про восход и закат и фазы луны?

- Знания полезны, - назидательно сказал Салливан и так посмотрел на меня, как будто я провинился. Не подействовало. Он начал есть. - Я сегодня разговаривал с профессором Линнет.

Мы с Полом фыркнули.

- Какой она профессор?

- Ты несправедлив, Джеймс. У нее докторская степень то ли по английскому, то ли по психологии. Неважно. Важно другое: ее степень означает, что она, если захочет, может сильно испортить нам жизнь, потому что я всего лишь магистр. В этой школе «магистр» означает «последний человек». - Салливан проглотил еще кусок яичницы и указал вилкой на лежащую на столе папку. - Принесла мне ваши планы. Похоже, они произвели на нее глубокое впечатление.

- Да уж. Линнет поделилась с нами некоторыми из этих впечатлений на уроке. - Я открыл папку, в которую были аккуратно вложены наши планы, и увидел помятый уголок.

- Она привела несколько весомых аргументов. - Салливан поставил тарелку на стол и пристроил рядом с ней ноги. - Во-первых, она отметила очень вольную интерпретацию моего задания. Мой подход к преподаванию показался ей чрезмерно свободным. А еще ей показалось, что Джеймс хамил.

Я не ответил. Нельзя не признать, аргументы имели под собой основания.

- Линнет порекомендовала… сейчас скажу. Передайте мне папку. Я все записал, чтобы не забыть.

Он протянул руку, и Пол осторожно вложил в нее бумаги. Салливан вытащил из-под наших планов листок:

- Так, посмотрим… Во-первых, установите для заданий строгие правила и НАСТОЙЧИВО следите за их выполнением, особенно при работе с трудными студентами - по крайней мере один такой у вас есть. Во-вторых, держите достаточную дистанцию при общении с учениками, чтобы не потерять их уважение. В-третьих, будьте как можно более строги при оценке работ трудных учеников, поскольку хамство основывается на их неуважительном отношении и чрезмерной самоуверенности.