Книга Сорняк - Джузеппе Грассонелли

Когда спагетти были готовы, мы уже успели выпить по два бокала местного крепкого вина, которым нас снабдил капитан. Я предложил Ирине игру: съесть спагетти, не касаясь еды руками. Я как следует вымыл рубку из шланга и опрокинул содержимое кастрюли. Мы встали на четвереньки и начали есть. Наши лица были перепачканы в соусе, а когда я увидел, что у Ирины из ноздри торчит макаронина, я чуть не умер со смеху. Потом я перемазал ее с ног до головы остатками соуса и принялся облизывать.

Вино дало нам раскованность и свободу от всех запретов, и мы снова занялись любовью.

После долгого поцелуя я переместился языком к ягодицам Ирины. Угадав мои намерения, она попыталась развернуться ко мне лицом, но я навалился на нее всей тяжестью своего тела, собрал побольше слюны и стал медленно ласкать языком ее анус, и постепенно Ирина начала поддаваться. Когда я понял, что она готова, я хлопнул ее по ягодицам и резко вошел в нее. Сначала Ирина закричала от боли, но я сказал ей расслабиться. Медленно и осторожно я начал входить глубже. Я поставил ее на четвереньки и, проникая в нее, гладил ей рукой клитор. Заметив, что она близка к оргазму, я тоже позволил себе кончить: мы оба испытали фантастическое наслаждение. Я оставался внутри нее, пока мой пенис не ослаб и не выскользнул сам.

Потом я взял Ирину на руки и бросил в воду, и сам последовал за ней. У нас болело все тело, колени были ободраны, повсюду виднелись царапины и синяки.

Мы вернулись в гостиницу около шести вечера и приняли душ. Пресная вода показалась настоящим блаженством. Мы обсохли на солнце, которое только начинало клониться к закату и еще отдавало тепло. Молча мы сидели на балконе в халатах и смотрели друг другу в глаза. С помощью слов нам никогда не удалось бы высказать чувства, владевшие нами тогда. Думаю, именно в тот момент я понял, что мы влюблены друг в друга, хотя я не успел забыть Лидию.

Мы растянулись на кровати. После душа синяки у Ирины стали заметнее. Мне стало жаль ее, я выдавил ей на тело немного крема. В ее глазах стояли слезы.

– Антонио, это лучшие дни в моей жизни!

– И в моей тоже! – ответил я.

Я пообещал Ирине ночевать у нее в Гамбурге как можно чаще. И мы заснули, обессиленные, и проспали до восьми вечера следующего дня. В восемь пятьдесят пять отправлялся наш самолет в Гамбург. Мы едва на него успели.

В сауне

Ваэропорту меня встречал Фофо. Невероятно, но он начал беспокоиться обо мне, поскольку я не звонил несколько дней. В тот день я понял, что Фофо действительно любит меня.

Увидев меня вместе с Ириной, Фофо не сильно удивился. Я хотел представить ее, но они уже были знакомы: Фофо тоже обращался в агентство, где работала Ирина.

– Рыжий передал, что хочет поговорить с тобой сегодня вечером, – сообщил Фофо без излишних предисловий.

С Рыжим я познакомился около десяти лет назад. Он был посредником в деле закупки оружия.

Я проводил Ирину до такси. Заметив, что я вдруг помрачнел и стал сосредоточенным, она не осмелилась задавать лишних вопросов. Я пообещал ей заехать, как только смогу, и на прощание поцеловал в губы.

Мы с Фофо решили сразу же направиться в сауну. Это означало разговор с нужными людьми с глазу на глаз, подальше от ушей полиции.

Я постарался разъяснить Фофо свои намерения.

– Держись пока подальше от меня. Проклятых мафиози можно обуздать только при помощи пистолета. Разве ты не видишь, что они мало-помалу истребляют нас всех? Наша семья у них под прицелом. Ходячие мертвецы… Фофо, ты человек мирный и не годен к войне: посторонись и не пытайся остановить меня, я принял решение! – выпалил я.

Фофо ответил не сразу. Мои слова потрясли его, выбили почву из-под ног.

– Но разве ты не понимаешь, что не сможешь победить мафию? – попытался он разубедить меня. Его глаза блестели. – Разве не понимаешь, что мафия – это государство! Неужели тебе не известно, что эта история вековой давности? Что ты задумал, Антонио?

– Я не собираюсь побеждать мафию, я всего лишь набиваю цену за свою жизнь и жизнь родных, а для этого необходимо проучить тех подонков. Когда они поймут, что пуля может настигнуть их тоже, они заключат со мной перемирие. Я намерен пожить подольше, Фофо… Моя судьба определена фамилией, которую я ношу, помни это!

Фофо молча смотрел в пустоту. А потом поменял тему разговора:

– Так что мы скажем Рыжему?

– Ты не понял, Фофо! Тебе следует держаться от всего этого подальше! Если я попаду за решетку, обо мне никто не позаботится. Не хочу вовлекать тебя в это, не хочу, чтобы ты стал моим сообщником.

Он кивнул – как бы в знак согласия:

– Иными словами, я должен, как обычно, кружить по ресторанам и звать тебя, если наметится удачная партия в покер.

– Именно!

Я начал вкладывать свои деньги, ничего не сказав Фофо, в оборот наркотиков. Я занимался их перепродажей и быстро накопил необходимую сумму: Джуфа вот-вот выйдет из тюрьмы, и я должен убить его прежде, чем он разделается с моей семьей.

А пока нужно было собрать как можно больше денег, чтобы моя война не закончилась, едва начавшись. К тому же я знал, что после своей первой военной операции я потеряю прежнюю свободу действий.

Ограбление

Итальянские союзники указали мне интересную возможность быстро достать деньги. Много денег за раз и очень просто: ограбить инкассатора. Недолго думая я отправился на Сицилию.

В вечер моего прибытия мы составили подробный план действий. Мы решили, что банда будет состоять из шести человек, родом из разных мест, чтобы избежать разногласий. Я обещал привести Нино из Казамарины, из Санта-Лючия-дель-Мелы пришли бы Олинда и Мануэле, из Равазы – Пинуццу и Лино. Выбор пал на самых способных и сообразительных ребят, которые не провалили бы дело.

Мы угнали грузовик – он понадобится, чтобы перекрыть путь инкассаторам, и поставили его на узком проселке, отходившем от основной дороги, по которой должен был пройти бронированный фургон с деньгами. Самый проворный из нас, Пинуццо, вскочит на крышу фургона и отсоединит антенну, которая обеспечивает связь с центральной станцией. Еще двое перекроют грузовиком путь к отступлению.

Все пройдет гладко, без сучка без задоринки, обычное ограбление, думал я.

Мы с Нино должны были устроить засаду перед фургоном, вооруженные автоматами. Олиндо наставит на фургон бутафорскую базуку, чтобы напугать водителя. Лино поставим с автоматом на стреме. Мы не собирались ни в кого стрелять, а просто хотели припугнуть инкассаторов – пусть натерпятся страху.

Наконец настал ответственный момент. Наши люди проследили весь путь фургона и, увидев, как инкассаторы загружают наличность из последнего супермаркета на маршруте, подали нам сигнал.

Первая часть плана удалась на славу. Мы с Нино остановили фургон, приказали инкассаторам выйти и отдать нам деньги. Но случилось непредвиденное. Когда Пинуццо, отсоединив антенну, соскакивал с крыши, один из сопровождающих выстрелил в него. Нино потерял голову и начал палить из своего автомата. Я бросился поднимать Пинуццо, подтащив его к себе за ноги и стараясь не угодить под пулю.