Книга Подснежник - Джейк Арнотт

– Долбаные Близнецы непременно захотят подмять этот участок.

– Да, но не сразу. Мы можем успеть снять сливки, если, конечно, поторопимся.

Чика-чика-чика. Я улыбаюсь Гарри широкой, беззаботной улыбкой. К черту Близнецов!

– Послушай, – снова говорит Гарри, сразу догадавшись, что у меня в моей буйной головушке, – единственное, чего я хочу, это срубить по-быстрому немного легких бабок и смотать. С Близнецами бодаться мне не резон, особенно если без этого можно обойтись.

– Меня эти два урода совершенно не волнуют.

– Джек, ради Бога, не горячись! Не стоит искать на свою задницу лишних неприятностей. Нам всего-то и нужно, что припугнуть нескольких нечистых на руку служителей на парковках да грузчиков из багажно-транспортной службы. Потом мы сделаем ноги, и все будет шито-крыто.

Звучит это, во всяком случае, разумно. Гарри умеет убеждать – это мне давно известно.

– Мне нужна наличность, чтобы вкладывать в легальный бизнес. Клубу тоже не помешают кое-какие финансовые вливания.

«Звездная пыль» наполовину пуста. Музыкальный автомат смолк, вместо него начинает играть живой оркестр. Какой-то чудак лабает на дрянном электрооргане песню Барта Бакараха. Слушать его, впрочем, приятно. Выпитое «бакарди» смягчило действие «бомбовозов», поэтому я расслаблен и могу воспринимать музыку. Безумная, бешеная «чика-чика-чика» больше не звучит у меня в ушах и в мозгу. Я даже заказываю что-то из еды. «Цыпленка в корзинке». У Гарри – грустный вид.

– Ты погляди как следует, – говорит он. – Мой клуб на ладан дышит!

Пожимаю плечами. В зубах у меня застрял кусок жареной цыплячьей кожицы в сухарной обсыпке.

– Чтобы привлечь посетителей, нужно действительно классное шоу.

Облизываю жир с пальцев.

– Ты мог бы превратить свое заведение в стрип-клуб.

Гарри морщится.

– Так обстоят дела здесь, в Сохо, – объясняю я. – Либо стрип-клуб, либо модные танцульки для мальчиков и девочек. Если хочешь знать мое мнение, то стриптиз – вариант куда более денежный. И порнография. На этом можно заработать реальные деньги.

У Гарри на лице неподдельная мука.

– Послушай, Джек, это мой клуб, и я хочу, чтобы «Звездная пыль» была таким местом, куда мне самому было бы приятно пойти. Я хочу, чтобы он стал высококлассным заведением. По-настоящему высококлассным.

– Ты собирался чем-то привлекать клиентов. Клиентам нравится грязь. Особенно всякая порнуха. Фильмы и открытки можно по дешевке закупать в Скандинавии, доставлять сюда и продавать с большой выгодой. Правда, придется платить легавым из отдела нравов, но от этого никуда не денешься. Зато будешь работать спокойно.

Но Гарри меня не слушает, и я замолкаю. Сейчас ему бессмысленно объяснять, что мы не где-нибудь, а в Сохо и что другого выхода у него просто нет. Он с головой ушел мечты о том, как ему в своем клубе соединить шоу и бизнес – и не прогореть.

– Можно попробовать классическое кабаре, – говорит он наконец. – Пригласить исполнителей с именами…

Киваю. Да, Гарри, конечно пригласи.

– Я подумывал о Дороти Сквайрс. Она как раз получила ангажемент в «Темпо» на Хайбери-корнер. Ты знаешь этот клуб? Он принадлежит Фредди Берду.

Знаю ли я «Темпо»? Еще бы!.. Буквально на днях меня вышвырнули оттуда с большим скандалом. Швейцары там – одни сплошные джорди.[34] Чертовы северяне – понаехали к нам и делают все, что захочется! Правда, я был пьян. И под кайфом к тому же…

– Я собирался сходить туда завтра вечером и взглянуть на старушку Дороти. Хочешь, пойдем вместе?

– Да, конечно, – говорю я.

Еще не родился человек, который мог бы не пустить Джека Шляпу туда, куда ему нужно пройти.

Мы пьем еще. «Бакарди» сводит действие «бомбовозов» практически на нет. Клуб закрывается на ночь, но за столом остается несколько человек из самых близких. Плюс пара шлюх. Присоединяюсь к разговору. Тони Грек перебрался в Финсбери-парк. Купил ресторан. С делишками завязал, живет честно. Большой Джок Макласки мотает срок. Ему впаяли два года. Джимми Мерфи пропал без следа. Все в курсе, что он обвел Гарри с фирмой-«подснежником». Люди за столом дипломатично пожимают плечами. Никто не знает, что с Мерфи. Быть может, он служит фундаментом для одной из опор новенькой Уэствейской эстакады. Всем все равно. Нет тела, нет и дела. Где тело – никто не знает. Наверное, там же, где и остальные. Где Джинджер Маркс. Его застрелили средь бела дня на Чешир-стрит, бросили в машину и увезли. Экспертам-криминалистам остались для анализа лишь несколько пятен крови, пара гильз да Марксовы очки. Никакого трупа. Убийцам, впрочем, стоило бы подумать о том, чтобы использовать револьвер. Автоматические пистолеты оставляют слишком много улик.

Гарри вовсю обхаживает одного из мальчиков – очаровательного блондина с нежным румянцем на покрытых пушком щеках. Пересказывает ему последние сплетни из мира шоу-бизнеса. Намекает на хорошие связи в нужных местах, в том числе и на самом верху. Гладит мальчика под столом. Я и сам не прочь заняться легким развратцем. Одна из шлюх еще работает, и я ухожу с ней.

Едем к ней в ее убогую, маленькую квартирку. С газовым отоплением. Пуфф – вспыхивает газ. Пока она раздевается, успеваю ее немного пощупать. Она отталкивает меня и ложится в постель. Я тоже раздеваюсь и подхожу к кровати с другой стороны. В комнате чертовски холодно.

– Ты так и будешь трахаться в шляпе? – спрашивает она скрипучим голосом.

Я снимаю шляпу и плавным движением бросаю ее на стул. Промахиваюсь. Шляпа падает на пол. Лысина тоже мерзнет. Вообще-то лысина считается признаком незаурядных мужских достоинств, но сегодня не тот случай. Виноваты, конечно, таблетки и алкоголь, но от этого не легче. «Дружок» не стоит. Не стоит, и все!

Внезапно на меня наваливается тоска. Мне нужно за что-то схватиться, и я хватаюсь за нее. Стискиваю зубы. Всхлипываю. Тыкаюсь лицом в ее сиськи. Ну, ну… Она гладит меня сзади по шее. Она это уже проходила. Еще один ни на что не годный клиент. Бедный Джек. Ну, не плачь!.. Погладить меня по волосам она не может, потому что никаких волос у меня не осталось, поэтому она просто легонько похлопывает меня по лысине. Джек сегодня не мужчина. И никакого «чика-чика-чика» не будет. У Джека не стоит. Не стоит, хоть ты тресни! О Господи!.. Мне нужно за что-то ухватиться, и я хватаюсь за эту шлюху, как утопающий хватается за соломинку. Я хватаюсь за нее и думаю о Мэдж. О том, как я ее оттолкнул. О том, как я вытолкнул ее из машины на полном ходу.

Мне не спится. Моя шлюха повернулась на спину и храпит. Длинная, одинокая ночь… Бесконечная ночь. Холодный, серый рассвет. Встаю, одеваюсь. Надеваю перед зеркалом шляпу. Поправляю галстук. Нащупываю пачку денег в нагрудном кармане. Это Бердсли. Пересчитываю. Интересно, зачем этому ничтожеству «пушка»? Кладу пятерку на ночной столик рядом со старой упаковкой «Дьюрекс». Зачем этому козлу «пушка»?..