Книга Взрослое лето - Владимир Голубев

– Прости, я не подумала. А давай я приготовлю ужин.

– Делай что хочешь, ты добилась своего, твой эгоизм всех победил. Сделай мне чашку чая и найди успокоительное.

– Но…

Мила перебила дочь, махнув рукой:

– Молчи, не хочу тебя слушать.

Алёнка ужинать не стала, как и Людмила. Вышла на улицу наполнить блюдце и оставить немного творога для друга. Как только молоко полилось из бутылки, из-за кустика чистотела выглянула любопытная мордочка.

– Ого-го, кто это здесь? – тихо сказала девочка, продолжая наблюдать за лесным другом.

Ёжик стал лакать молочко, не обращая внимания на нависшую над ним Алёнку.

– Да, друг из тебя не получится, Колобок. Не здороваешься, сразу принялся за еду, а как же я? Вдруг я захочу тебя обнять или потискать, а ты колючий. Хороший друг обязательно милый и не колючий, как ты. Молчишь, ну молчи. А помнишь новый телефон, на который я тебя снимала? Ушёл, теперь не бойся, снимать не на что. Мама говорит, что это я расстроила их отношения с дядей Димой. Но я не специально, ты мне веришь? Так само собой получилось, а что я реву тогда как дура…

Ёж тем временем принялся за творог, совсем не обращая никакого внимания на претензии и вопросы девочки. Он свыкся с ней, а ещё больше с едой под лавочкой. А солнце не слушало Лену, а равнодушно садилось за лес, продираясь среди колючих вершин старых елей, но уставшему светилу так хотелось на покой, что оно не обращало никакого внимания на иголки и ветви.

– Ну, ёжик, погоди! Ты меня ещё не знаешь!

* * *

Но тут вспомнилась дедушкина сказка: «Ничего не ответил князь, сильно нахмурился, опустил голову и молчком обратно во дворец. Так захотелось Всеславу увидеть жену здоровой и весёлой, что покинул родной терем через задние ворота и скорей отправился разыскивать заморскую львицу. Прихватил он в дальнюю дорогу свою Верную Охоту.

Много дней они скакали на юг. Ночевали в дикой степи, вплавь переправлялись через реки. Наконец-то взору князя открылось безбрежное синее море. В городе наняли корабль и отправились в заморскую страну. В пути изрядно штормило, судно крутило и качало, насилу путники дождались, когда под ногами окажется земная твердь.

Вот показался маяк, а следом портовый город. Вступил князь на чужой берег, волки, медведи рассыпались по горам, по долам, а ястребы и соколы поднялись к небесам, разлетелись по лесам да по кустам. Перепугалось здешнее зверьё, кинулось кто куда.

Вскоре могучая львица смиренно припала к ногам князя Всеслава.

– Проси, что хочешь, князь! Только детишек моих не тронь! – взмолилась львица.

– Хорошо, давай мне своего молока!

Налила львица Всеславу молока и ещё подарила маленького львёнка. Поскакал витязь к кораблю и, подняв навстречу ветру паруса, устремились они к родным берегам.

Вот так князь вновь принёс княгине заморского молока, теперь от львицы. Капризная красавица поздоровела, повеселела, а князя Всеслава, по наущению Змея Змеевича, вновь просит, да умоляет, слезами сверкает:

– Мой любимый! Теперь я здорова и весела, а ещё я красивей бы стала, если б ты потрудился достать мне золотой пыли: лежит она далеко на чужбине, за двенадцатью горами и долинами, за девятью дверями и замками, на самом верху башни царя Змиулана. Тогда бы я тебе родила наследника, такого же отважного и сильного, как ты, мой милый!

– Не плачь, я скоро буду, золотой пыли я добуду».

Глава 8. Заклание

– Я уезжаю на работу, – тряся за плечо сонную дочь, говорила Мила. – Сделай всё как договорились: приберись в доме, не забудь погладить футболку и сними с верёвки постиранные джинсы. Потом отдыхай, у тебя завтра тяжёлый день! До вечера!

– Приезжай поскорее, мама, я буду скучать, – не отрываясь от подушки, сказала дочь.

– Постараюсь отпроситься у Константина Викторовича…

Вскоре входная дверь захлопнулась, и пришлось вставать, чтобы закрыть её на крючок. Быть одной в лесу – не подарок. Пусть в небе кудрявятся барашки-облака, но не до них – хочется спать. Вернулась, накрылась с головой тонким одеялом и проспала почти до обеда. Открыв глаза, услышала, как птицы сладостно звенят вокруг дома. Взяла с тумбочки томик Дюма. Так, где там любимый Дантес? Вскоре она узнала, что бедняга Эдмон никогда не думал о побеге. Но увидев старика, который цеплялся за жизнь из последних сил, поражённый отчаянной решимостью аббата Фариа, моряк наконец-то стал размышлять о свободе, и мужество его не оставило. И вот вскоре они спустились в подземный ход…

День прошёл наполненный солнечной теплотой, так часто бывает во второй половине июля в средней полосе России. Комара становится меньше, после дождей появляются грибы, но кое-где ещё можно набрать земляники, поспевает ежевика, и кто не опасается поцарапать руки о её колючки, забавляется фиолетовым языком.

К вечеру солнце печёт. Утомлённая дневными хлопотами, Алёна ожидала маму. Шорты и футболка, приготовленная на завтра – наглажены, кроссовки вымыты, а со шнурков безжалостно удалён ужасный репейник, и ещё в сторожке прибрано.

Со стороны дороги показалась Мила. Заметив дочь, взмахнула рукой:

– Лена, я приехала пораньше!

– Отлично! Видишь, я тебя жду!

Девочка подбежала к калитке и впустила маму.

– Я привезла мороженое, надеюсь, не растаяло.

– Давай я сама посмотрю.

Алёна взяла у мамы сумку и, сев на лавочку, достала «лакомку».

– Не растаяло, не растаяло. Надо ёжика угостить. А ты сама-то попробовала?

– Попробовала, угощайся, а я пойду приготовлю ужин пораньше, чтобы выспаться.

– Постой, просто посиди рядом со мной пять минуток. Вот и ёжик носиком трётся о мою ногу. Вся лесная семейка в сборе.

– Ты переживаешь?

– Да нет, но выйти на площадь: всё-таки страшновато.

– Может, а ну его, этот пикет, плакат, комбинат, а?

Алёна молчала, она перестала улыбаться и теперь облизывала пальцы с каплями от таявшего мороженого.

– Всё будет путём! Ещё утром я сомневалась, но сейчас чувствую, мой час пришёл и я покажу этим господам, что я настоящая внучка моего деда и погибшего на войне прадеда.

– Я тебя люблю, мы с тобой, как на фронте, а сегодня у нас передышка, но завтра снова бой.

– Так и есть.

– Утром поедешь со мной, а потом на автобусе до посёлка. Там на конечной остановке тебя встретит дядя Эдик, помнишь его, с усами. Он будет рядом, пока ты будешь возле стройки. Кстати, я положила тебе ещё денег на телефон.

– Спасибо, ты лучшая мама на земле. И я не сдамся. Иди, пожалуйста, а я ещё немного посижу.

Мила ушла, а девочка ещё долго тёрла щеки липкими руками, глядя то на подорожник, то на старую ель. Ёжик пропал, и ничто не отвлекало Алёну от грустных мыслей: взрослеть оказалось гораздо тяжелее, чем ей казалось ещё пару месяцев назад.