Книга Модус вивенди - Дарья Кузнецова

Сейчас, через прикосновения, мы как будто знакомились заново. Не просто узнавали друг друга лучше, до каждого изгиба тела, а находили доселе неизвестное. Не только друг в друге — в себе самих. Оказывается, Ветров умел быть очень нежным и ласковым, греть искренним восхищением во взгляде, напрочь лишенном насмешки. А я, оказывается, умела быть жадной до поцелуев, смелой в прикосновениях и очень эгоистичной, потому что от мысли, что этот мужчина — только мой, пусть лишь до утра, меня окутывало ощущение восторженного предвкушения.

Наверное, в жизни Одержимого было много женщин. Наверное, все дело было в этом опыте, в знаниях, в чем-то еще, столь же простом и объяснимом. Но я даже не предполагала, что так бывает: что прикосновения и поцелуи могут доставить столько удовольствия, что плотское желание может быть таким сильным, что вообще может быть настолько хорошо.

Мыслей не было вовсе. Ни будущее, ни допустимость собственного поведения, ни приличия, ни стыд меня не волновали. Хотелось просто быть, быть рядом с этим мужчиной, как можно ближе, отзываться на его ласки. И когда он тихо прошептал: «Хочу тебя, не могу больше ждать… прости!», я не просто была готова — я желала этого не меньше него. Подалась навстречу, выгибаясь, обхватывая ногами за талию, стремясь прочувствовать его каждой клеточкой собственного тела, — и не удержалась от тихого удовлетворенного стона, получив то, что хотела.

Опираясь на локоть, он одной рукой приподнимал и придерживал мои бедра, двигаясь плавно и сильно, а я цеплялась за его плечи и кусала губы, пытаясь удержаться в этой реальности. Что-то шептала, о чем-то просила, срывалась на бессвязные стоны и всхлипы, пока наконец наслаждение не затопило сознание целиком, лишая связи с реальностью. Но все равно почувствовала, как через несколько коротких быстрых движений Игорь, тоже достигнув разрядки, сжал меня до боли крепко, хриплым шепотом выдохнув мне в шею что-то бессвязное. Несколько мгновений я чувствовала на себе его вес, а потом мужчина перекатился на спину, увлекая меня за собой.

Окончательно приходила в себя я, уже лежа на его груди. Одной рукой он продолжал придерживать мои бедра, а второй медленно гладил по спине. Мне же шевелиться не хотелось вовсе.

— Как ты? — тихо и, мне показалось, напряженно уточнил он.

— Хорошо. Очень, — так же тихо ответила я, потом смущенно добавила, считая неправильным молчать: — Спасибо. Я не думала, что бывает так… хорошо.

— Хорошо, — глубоко вздохнув, эхом откликнулся он, на мгновение обняв меня чуть крепче. — Ты такая тонкая, нежная; боялся сделать больно.

От этого спокойного признания стало тепло на сердце, но почему-то немного неловко.

— Сам же говорил, что ветка ивовая, а ее не так-то просто сломать, — пробормотала я. Мужчина ответил тихим смешком, а потом вдруг насмешливо заметил:

— Некоторые люди вообще имеют дурацкую привычку много говорить. Ты всех слушаешь?

— Приходится, работа такая, — с напускной скорбью проговорила я. Некоторое смущение — и от произошедшего, и от настоящего — еще присутствовало, но при этом я все равно чувствовала невероятную легкость рядом с этим человеком. Легкость, удовлетворение, доверие, уют и покой. Опасное заблуждение — очень легко обмануться, доверившись ощущениям тела. Как можно полностью поверить человеку, которого почти не знаешь?

Впрочем, сейчас об этом я старалась не думать. Зачем портить такие приятные ощущения гадкими мыслями? В конце концов, даже если завтра Одержимый вдруг начнет проявлять безразличие и делать вид, что ничего не было, это не отменит полученного удовольствия. Да и недавние слова мужчины добавляли сомнений в столь пессимистичном исходе: было очень сложно поверить, что он играл, когда говорил все те неожиданные и странные вещи — про страх расставания и прочее.

Самостоятельно разогнать настырно портящие настроение мысли я не успела — с этим помог Ветров. Он вдруг плавным движением сел вместе со мной, приподнял мое лицо за подбородок двумя пальцами и отвлек поцелуем — очень чувственным, многообещающим, после чего осторожно ссадил с коленей. Сам же встал с кровати и опустился на корточки возле края ложа, чуть в стороне от меня.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась я, пользуясь возможностью добраться до другого края кровати, где лежала пижама.

— Настройки меняю, — отозвался он, и я почувствовала, как поверхность начинает ощутимо просаживаться, при этом почему-то не пытаясь превратиться в знакомое болото. Я, наверное, никогда не пойму, по какому принципу работает это устройство. — А ты? — подняв на меня насмешливый взгляд, со странным, замешанным на ехидстве предвкушением уточнил Одержимый.

— Хотела немного ополоснуться и ложиться спать… а что? — проговорила я, обеими руками прижимая к себе одежду. К этому моменту я уже успела подняться и, стоя на полу босыми ногами, под хищным взглядом мужчины чувствовала себя все более и более неуверенно. Тот вместо ответа присел на край кровати и жестом поманил меня к себе.

Рассудив, что если он захочет, то все равно поймает и бегать просто бессмысленно, да и навряд ли Одержимый собирается сделать что-то ужасное, я подошла. Аккуратно перехватив меня за запястье одной рукой, второй он забрал из почему-то вмиг ослабевших пальцев пижаму, не глядя отшвырнул в сторону, притянул меня ближе, опять усадил верхом к себе на колени. Я, вновь чувствуя себя смущенной, неуверенно уцепилась за его плечи, а мужчина медленно повел ладонями по моим ногам, с очень пристальным и жадным любопытством следя за собственными движениями. От коленей вверх, по бедрам, на ягодицы, дальше, на мгновение задержал руки на талии, обхватив ее, будто измеряя. Зазор, на который пальцы не могли сомкнуться, получился небольшой. Ветров неопределенно хмыкнул, поднимая глаза на мое лицо. Понять выражение лица мужчины я не смогла, но почему-то под его взглядом внизу живота шевельнулось теплое тянущее ощущение возбуждения.

— Против душа я ничего не имею. Но, во-первых, любая одежда для сна задержится на тебе очень недолго, а во-вторых, ты действительно думаешь, что теперь я позволю тебе лечь спать? — он одной рукой обхватил мое лицо, а второй крепко прижал меня к себе за бедра.

— Но уже поздно, — растерянно пробормотала я, понимая, на что он намекает, но не представляя, как на это реагировать.

— А еще ты сегодня устала, — мягким вкрадчивым тоном проговорил он, заставляя меня запрокинуть голову, чтобы добраться губами до шеи. — И устанешь еще больше. Вот только я тоже устал от твоей холодности, недоступности, невозможности прикоснуться, и теперь тебе придется за все это платить. Такая вот жизненная несправедливость, — хмыкнул он.

— Игорь, зачем ты так торопишься? Мы ведь никуда не денемся, и… — начала я, но мужчина тут же меня перебил.

— Вот чего я точно не буду делать, так это торопиться, — возразил он. — Ночь долгая, и это хорошо. Ты оказалась еще лучше, чем я себе представлял. Мне слишком понравилось смотреть, как ты теряешь в моих руках всю свою холодность, слушать твои стоны и жаркий шепот, чувствовать твои прикосновения, обладать тобой. Я слишком хочу тебя, чтобы позволить тебе сейчас уснуть.