Книга Рокировка судьбы - Ирина Глебова

– Да, очень хочу. Как ты на это смотришь?

Миша помолчал, тихо ответил:

– Раз папы уже нет, то вы самый лучший… – И тут же быстро, тревожно сказал: – Но я не стану называть вас «папой»!

– Ну конечно же, Миша! Папа у тебя всегда был и всегда будет один. Офицер, герой!

И Миша заплакал, крепко и доверчиво прижавшись к мужчине.

На море они уехали уже одной семьёй: Марина и Борис расписались. Она стала Полозова, но Мише фамилию не поменяли, он остался Чаренцовым.

Через год на работе у Марины раздался междугородний телефонный звонок. Хорошо, что трубку взяла она сама. Звонил Александр. Он сказал, что жив, что находится в Ташкенте, в госпитале.

– Давай поедем вместе, – предложил ей Борис. – Объяснимся. Я уверен, он поймёт.

– Поймёт, конечно. Но поеду я сама… Борис, сделай мне командировку в ташкентский кардиоцентр. Не хочу, чтоб кто-нибудь пока знал. Кто знает, как повернётся.

Александр встретил Марину на крыльце госпиталя. Он всегда был худощав, но сейчас… Она увидела запавшие щёки, коротко стриженные, с заметной сединой волосы, огромные от этой необыкновенной худобы глаза, и заплакала. Он обнял её за плечи, повёл в госпитальный сад, на уединённую скамейку. Разговор неожиданно для Марины получился душевный и открытый, как между очень близкими людьми. Она попросила:

– Расскажи…

И он сразу же сказал:

– Был в плену, бежал…

А потом уже подробнее. Поисково-диверсионная группа, которой он командовал, всего два дня как закрепилась на одном горном плацдарме – оттуда хорошо просматривалась главная тропа, по которой передвигались отряды душманов. Готовили им засаду, оказались сами в засаде. Ребята как раз садились ужинать, один из бойцов, по прозвищу Паша-повар, надел поверх формы белую куртку и стал разогревать кашу на сухом, без дыма, огне. Тут их и обстреляли из переносных миномётов почти в упор, потому что охрану сняли бесшумно. Как он, Чаренцов, выжил в этом аду, необъяснимо…

– Тебе это всегда удавалось, – вставила Марина.

Александр улыбнулся одними губами, продолжил. Духи, зная бойцов-шурави, не сразу вошли на плацдарм. За эти минуты Чаренцов сумел снять с убитого Паши-повара белую куртку, надеть на себя. А форма у них у всех была одинаковая, без погон.

– Я разыграл тронутого умом повара.

– Поверили?

– Наверное, хорошо играл. К тому же, перед ними был человек не слишком молодой, а когда окружили, поставили на колени и стали пинать, кто-то заметил сквозь волосы шрам на голове. Кинжалами обрили ту часть головы… Сама знаешь, шрам большой, внушительный. Поверили. Я был ранен в плечо, заставили самого себя перевязать, потащили за собой. А всех наших убитых ребят снесли в одно место, навалили друг на друга, облили бензином и подожгли… Знаешь, они меня спрашивали – где Чарен? Это я у них такое прозвище получил. Ну я и указал на одного своего бойца, которому полголовы снесло, не опознать… Жил в их деревне, там постоянно базировались вооружённые отряды, группы. Готовил, убирал, за скотиной ходил. У них своеобразное отношение к сумасшедшим, вроде как у нас когда-то к юродивым. Но всё же за мной строго присматривали. Лишь со временем, привыкнув и уже не сомневаясь, ослабили внимание. Вот тогда и ушёл. Хорошо, к этому времени подготовился, исподволь разузнал дорогу, расположение наших частей, едой запасся…

– Я рада, – сказала Марина и провела ладонью по ёжику его волос. – Но, Саша, я вышла замуж.

– Нормально. – Он кивнул. – Давно надо было дать тебе развод. Но ты об этом не заговаривала, а я… Считал не этичным, что ли, тебе предлагать.

– Просто я не встречала раньше такого человека, как мой муж… Борис.

– А как Миша? Он ладит с ним? Но ведь он будет рад…

– Нет! – резко оборвала его Марина, поняв, о чём хочет сказать Александр. – Я как раз об этом и хотела с тобой поговорить. Попросить тебя. Не воскресай для Миши. Прошу тебя, умоляю! Он так тяжело пережил твою смерть, если бы ты знал! Сейчас он почти оправился. Ты для него – герой. Борис эту мысль в нём просто культивирует. Он и Миша – большие друзья, полное взаимопонимание. И вот, он узнает, что ты жив. Конечно, будет счастлив. Но ведь захочет, чтоб мы снова стали одной семьёй! Бориса возненавидит, а, может, и меня. Господи, это такой стресс для мальчика! Такой слом характера. И чем обернётся потом – неизвестно.

Александр молчал, слушая её. Марина остановилась, перевела дыхание, успокоилась. Посмотрела ему в глаза, покачала головой:

– И ещё… Ты везучий, смерть тебя обходит. Но ты ведь сам её ищешь, правда ведь? Снова уйдёшь на войну. И однажды тебя убьют. Может такое быть?

– С большой вероятностью.

– А Мише что? Снова переживать твою смерть?

Марина смотрела на него, ожидая ответа, и вдруг не удержалась. Коснулась ладонью его руки у левого плеча:

– Это из-за неё ты в самое пекло лезешь? Это женщина? Твоя любовь?

Там, где Марина коснулась, под рубашкой, была татуировка. Александр глухо ответил:

– Этой женщины для меня не существует…

Когда он, с женой и маленьким сыном вернулся из Египта в Союз, два года сдерживал себя изо всех сил. Потом всё-таки навёл справки о Леночке. Он ведь знал и фамилию её, и адрес. Узнал, что она вышла замуж, только что родила дочь, её муж, как и она, музыкант. И понял, что Леночка для него навсегда потеряна…

– Ты не во всём права, Марина, – сказал, и взял её за руку. – Но я соглашусь с тобой. Не стану осложнять вашу жизнь. Пусть для Миши всё останется, как есть. Главное, он помнит и любит меня.

Александр вернулся в Афганистан и был там до конца, до 89-го года. Только его уже не называли по фамилии, только по позывным. Потому что задания он выполнял особенные, из тех, о которых не писали в прессе. Так что для афганцев легендарный Чарен тоже остался мёртвым.

Окончилась афганская эпопея, но для Чаренцова война продолжалась: в Нагорном Карабахе, Абхазии, Боснии – как обычно, под чужими именами. А потом началась война в Чечне.

Александр был там с первых дней, с декабря 1994 года. Попадал под обстрел у Долинского, вступал в Грозный при первом штурме и был среди тех, кто захватывал Президентский дворец, выбивал боевиков Шамиля Басаева из Черноречья. Потом начались затяжные бои в равнинных районах, в селе Самашки вновь пришлось схлестнуться с боевиками Басаева. В апреле 96-го, с колонной мотострелкового полка, Чаренцов направлялся в Шатой через Аргунское ущелье. Он ехал в головной машине. У села Ярышмарды их ждала засада боевиков полевого командира Хаттаба. Именно головная машина была подбита первой. А потом ещё несколько часов шёл жестокий бой, не всех убитых и раненных смогли вынести. И некогда было устанавливать личности, размещали в ближайшие медицинские пункты, потом – везли самолётами в Союз. Трое неопознанных бойцов не приходили в себя, находясь между жизнью и смертью. Александр Чаренцов был среди них. Но сам ничего не знал, не чувствовал – находился в тяжёлой коме.