Книга «Я убит подо Ржевом». Трагедия Мончаловского «котла» - Светлана Герасимова

Как и планировалось, поздно ночью 17 февраля начался выход из окружения. Осуществлялся он, как и было намечено, двумя эшелонами, хотя в приказе «Командиру и комиссару 246 сд…» говорилось и о третьем эшелоне, в котором должна была идти 369-я стрелковая дивизия, вероятно, потому, что, согласно картам-схемам положения войск на 17–18 февраля, она занимала самое дальнее положение от места прорыва. В первом эшелоне выходили опергруппа штарма 29, 185, 381-я стрелковые дивизии, 510-й гаубичный артиллерийский полк, 24-й отдельный гвардейский минометный дивизион. Во втором эшелоне выходили остальные дивизии – 369-я и 246-я с подчиненными ей остатками 365-й и другие отдельные подразделения. В арьергарде находилась 183-я стрелковая дивизия, которая прикрывала отход армии.

18 февраля около 2.00 Коневу и Леонову через Шарапова поступила шифровка от Швецова: «24.00 17.2 начали отход Масленникову, помочь огнем…» После этого связь с окруженными была утрачена. В документах армии есть запись переговоров начальника штаба фронта Захарова с генералом Шараповым, она не датирована, но можно предположить, что разговор состоялся 18 февраля. Шарапов докладывал: «Данных о мероприятии, начатом 21.00, нет. Самолет У-2 возвратился без посадки, т. к. сигналы находились в кустарнике. Место для посадки непригодно. Посылаем вторично. Направление движения коробок Лелюшенко нашим представителям дать отказались». Захаров потребовал: «Добиваться и сообщить Швецову».

18 февраля в 4.00 командующий фронтом генерал-полковник Конев через Шарапова передал приказ для командарма 29-й генерала Швецова о необходимости «выводить войска организованно; если не удастся вывезти материальную часть артиллерии, станковые пулеметы, минометы, таковые зарыть в лесу, отметить на карте места. Швецову отходить в общем направлении на Ступино, северо-западнее по лесам и далее в район Клина» [деревня Клины была расположена в зоне действий 39-й армии. – С.Г.]. Странный, явно запоздалый приказ, который, естественно, при отсутствии связи с окруженными Швецовым получен не был. Отход в указанном направлении уже осуществлялся, требования в отношении материальной части в основном повторяли приказ по 29-й армии от 11 февраля. Командованием армии это было предусмотрено и уже осуществлено. В «Кратком отчете о боевых действиях 29-й армии» говорится, что до выхода из окружения вся наличная материальная часть артиллерии, трактора, автотранспорт были приведены в небоеспособное состояние, «укрыты маскированно», частью зарыты в лесах. Боевые машины 24-го отдельного гвардейского минометного дивизиона были взорваны и сожжены; 39-го – уничтожены в районе Звягино. Были составлены схемы мест укрытия. Секретные документы, радиостанция армии были уничтожены; радиостанция типа «Север» была взята с собой. Перечисленные в приказе Конева распоряжения заставляют задуматься о том, со всеми ли сообщениями из окруженной группировки был знаком командующий фронтом, всегда ли вовремя до него доходила информация?

С одной стороны, этот приказ можно рассматривать как официальное, хотя и запоздалое разрешение выхода из окружения. С другой стороны, возможно, его можно как-то объяснить распоряжениями командующего Западным направлением Г. К. Жукова 17 февраля? Последний объяснял неудачи 30-й армии, которая, несмотря на ожесточенные бои, никак не могла пробить коридор к окруженным войскам, тем, что «противник успел подтянуть достаточно средств и сил, чтобы не пустить армию Лелюшенко на юг». Исходя из этого, Жуков решил произвести перегруппировку соединений 30-й армии на другой участок фронта, где, по его мнению, противник был слабее. Рано утром 17 февраля им была подписана директива на имя командующего Калининским фронтом: «Коневу. Копия: Нач. Генштаба.

Наступление 30-й армии для выхода на соединение с армией Швецова успеха не имеет. Несколько дней армия не продвинулась ни на один шаг, понеся значительные потери.

Наступление на этом направлении, видимо, успеха иметь не будет, так как противник за полмесяца успел подтянуть достаточно средств и сил, чтобы не пустить армию Лелюшенко на юг. Необходимо для прорыва избрать новый район и, скрытно перегруппировав силы 30-й армии в новый район, нанести внезапный удар.

Наиболее подходящим районом для быстрого и внезапного прорыва является район Фролове [так в публикации, на карте – Фролово. – С.Г.], где [как] показал опыт боев 178 сд, противник слаб.

Предлагаю: не прекращая активных действий по прорыву обороны противника на прежнем участке 30-й армии и прочно укрепившись в ночь на 18.2.42, скрытно перегруппировать главные силы 30-й армии в район Фролове, откуда 19.2 перейти в стремительное наступление.

Обращаю Ваше особое внимание на то, чтобы противник не заметил маневра. Для обмана противника разработать и дать всем частям особые указания.

Жуков, Соколовский 17.2.42 3.45.»

Намеченная перегруппировка диктовалась не только стремлением пробиться к окруженным, но, вероятно, в первую очередь необходимостью выполнения директивы Ставки ВГК от 16 февраля 1942 г. об уничтожении ржевско-вяземско-юхновской группировки противника. Отметим, что в следующих директивах от 17 и 18 февраля главнокомандующего Западным направлением, где войскам Западного и Калининского фронтов ставились задачи по выполнению директивы Ставки ВГК, 29-я армия не упоминается, вероятно, как уже недееспособное объединение.

Исходя из поставленной задачи, командующий войсками Калининского фронта 18 февраля приказал командарму 30: «В связи с отсутствием успеха на направлении главного удара армии Клепенино, Ножкино, Кокошкино… приказываю: 1. Перегруппировать главные силы армии на правый фланг в район Мясцово, Муравьево, Свеклино, Кольцово…

2. С утра 20.2 нанести главный удар в направлении Чертолино…

3. Основной задачей армии ставлю – не допустить движения противника на запад и обхода правого крыла Масленникова, соединение с частями Масленникова и совместными усилиями ликвидировать Ржевско-Сычевскую группировку противника…

4. Перегруппировку произвести исключительно ночью, скрытно от противника…

5. Произвести дезориентирующие мероприятия…»

После этого приказа исчезла последняя надежда силами 30-й армии с севера пробить коридор к окруженным частям 29-й армии, и вероятно, поэтому командующий фронтом подтвердил необходимость отхода окруженных в сторону 39-й армии генерала Масленникова.

Итак, днем 18 февраля о положении частей 29-й армии, прорывающихся на юг, ничего не было известно. В донесении фронта Верховному главнокомандующему и главкому Западного направления 18 февраля говорится: «В 11.45–12.00 18.2 наш летчик наблюдал движение двух колонн: первая – в движении из Окороково на Ступино головой 3 км южнее Окороково, вторая по дороге из Филимоново на Корытово головой у развилки дорог 2 км восточнее Рубежное. На лесной поляне 3,5 км восточнее Корытово был выложен наш опознавательный сигнал «прямой угол… [написано неразборчиво. – С.Г.] цвета углом на юго-запад. С 2.00 18.2 связи с группой Швецова нет». В оперативной сводке штарма 29 к 3.00 19 февраля повторена информация, полученная от авиаразведки, а также записано: «Командарм 39 с целью облегчения выхода из окружения частей 29-й армии в ночь на 19.2 организует наступление на Дворково, Сортино, Ступино, Светителево; для связи выслан партизанский отряд и на участке Мироново, Горенка «организована силовая разведка… Связь с правофланговой группировкой войск армии отсутствует». Температура воздуха в этот день была минус 13о.