Книга Золотой дракон - Наталья Тихая

– Все равно, Фир, ты самый лучший в мире.

Он резко развернулся и уставился на меня.

– Ты меня совсем не слушала, Кьяра?

– Почему? Слушала.

– Но не услышала. Ладно, может, еще рано и ты не поняла. Я тебе только что сказал, что готов был убить твоих родителей, чтобы оставить тебя себе, а ты мне говоришь, что я самый лучший? Чем «лучший»?

– Ты мне рассказывал сказки и всегда готов был выслушать. А с родителями… Я их совсем не знала, я очень жалею, что так вышло с ними, но думаю, что вы бы пришли к соглашению, и все разрешилось наилучшим образом. Я верю, что ты бы их не обидел. И я им очень благодарна, что они меня оставили именно с тобой. Ты меня не бросил и всегда был рядом: научил стрелять из лука, лазить по деревьям, и плавать, и читать, и писать, и много чему еще. Ты всегда для меня будешь самым лучшим, потому что это ты, Фир.

– Я-я-я-ясно… свысока, придется мне падать, Кьяруська. Ой, как с высока-а-а. А летать я не умею, девочка моя. Могу и не выжить.

– Ты о чем, Фир? – испугалась я за него.

– Да так, ни о чем. Не волнуйся. Спи, давай, егоза.

– А сказку?

– Ну, конечно, сказку, куда же без нее-то. Какую хоть хочешь?

Я уже открыла рот, чтобы сказать про драконов, но тут как-то некстати вспомнились хранители и то, как раз за разом заставляли изучать все легенды о драконах. И эту сказку мне совсем не захотелось слушать, уже наслушалась.

– Что, про драконов уже не интересно? – улыбаясь, спросил Фир.

– Нет.

– А какую тогда?

– Не знаю.

Фир на мгновение задумался.

– Я недавно читал книжку про жизнь мореплавателя, открывшего острова с синими и зелеными людьми. Хочешь, расскажу тебе ее? – это был самый лучший выбор, и я поспешила согласиться.

А ночью я проснулась от того, что мне нужно, ну уж очень нужно. Вот только где сие помещение находится у Фира в комнате, я не представляла. А если у Фира спросить? Спит, конечно, но ничего, этот вопрос важнее.

– Фир, Фир, ну проснись, проснись… – тормошила я его.

– Что случилось, совесть неугомонная, я только заснул, – не открывая глаз, спросил Фир.

– Мне в туалет нужно.

– Ты надо мной издеваешься? – приоткрыл он один глаз.

– Нет, я не знаю где он?

– С левой стороны, дверь недалеко от окна.

– Фир, проснись.

– Ну, что еще, Кьяра?

– Там темно.

– И что, чудовища нападут?

– Нет, я ничего не вижу, куда идти – очень темно.

Фир тяжело вздохнул и возле предполагаемой двери зажегся магический огонек. Я тут же помчалась в ту сторону. Когда я вышла оттуда, то в комнате опять было темно. Видимо, Фир заснул и его огонек погас. Если в ванной комнате луна освещала из окна, и все было видно, то тут мы задернули шторы, чтобы солнышко не тревожило с утра. Зато ночью, одна девица явно навернется сильно. До кровати я добралась, почти не пострадав. Задела поднос с моим недоеденным пирогом, но на полу был ковер, так что, особо много шума и не было. Да и на Фира слегка наступила, а вот нечего занимать всю кровать и раскидывать руки на чужую половину. И, вообще, я его отодвинула с середины кровати на его половину, вот же хитрый, померила приблизительно – все равно у него больше места оставалось.

– Прекрати шастать по кровати. На коврик переселю.

– Но у тебя места больше.

– А я сам больше, а ты маленькая и там поместишься.

– А если нет и упаду? Двигайся, жадина, – и попыталась его сама подвинуть, ну да, конечно. Именно, что попыталась.

– Вот когда ты уже вырастишь, Кьяра? Восемнадцать лет, а ведёшь себя, как ребенок. Спи уже.

– Вот подвинься и буду спать.

Фир тяжело вздохнул, пробурчал что-то себе под нос, но подвинулся.

Я поползала еще, сравнивая место, доставшееся Фиру и мне, и пришла к выводу, что почти честно, мне все-таки больше досталось, но так и надо. Я ж маленькая – меня баловать нужно.

– Ну, теперь поместишься?

– Да-а-а, спасибо, – я закрутилась в одеяло, как куколка-бабочка в кокон, и заснула.

…..

Позавтракав, Фир опять убежал по делам, а вечером мы опять занялись моей скоростью писания. Фир сказал, что я почти справляюсь с его диктовкой, и чтобы я попробовала сокращать некоторые слова, так будет быстрее писать. Я начала приставать к Фиру, чтобы он мне подиктовал текст так, как диктует студентам на лекциях. На что Фир усмехнулся и ответил, что не диктует совсем, а просто рассказывает – кому нужно записывают.

– А кто не успевает за тобой записать?

– Это их проблемы.

– Фир, но так же не честно. Я совсем ничего не буду успевать записывать.

– Я тебе дома, что не успеешь, продиктую.

– Нет, так неправильно будет, я хочу сама.

– И что ж ты предлагаешь? Ты не настолько быстро пишешь сейчас, чтобы успевать, а менять что-то в лекциях я никак не хочу.

– А ты меня сейчас потренируй. Ведь наверняка есть в Академии еще кто-то, кто так же быстро диктует, и зверствует, как и ты.

– Да, есть. Декан факультета ментальной магии. К нему на лекции ты точно попадешь, золотая девочка, – улыбнулся мне Фир. – Ладно, давай попробуем, но если не будешь успевать, скажешь мне все равно, и примешь помощь. Договорились?

– Ладно, – нехотя ответила я. Соглашаться совсем не хотелось. Ведь так будет не честно, другим-то он не помогает. Мне хотелось всего добиться самой, без его помощи.

К концу занятия с Фиром я поняла, что все адепты в Академии явно страдают от его скорости. Фир не просто рассказывал, он специально спешил, и к вечеру мои пальцы просто онемели.

После ужина мы устроились в кабинете у Фира. Он застелил стол белым покрывалом, потом выставил на столе чашу и положил стеклянный нож.

Подмигнул мне и закатал у себя рукав на левой руке. Тоже самое он сделал и с моим рукавом. Снял с нас кулоны и положил рядом с чашей. Потом обошел меня, и встал сзади. Близко-близко. Вытянул обе наши руки над чашей и провел по ним стеклянным ножом. Боли я почти не почувствовала. Зато кровь побежала по нашим рукам, стекая в чашу и смешиваясь вместе. Через некоторое время, когда чаша была уже почти полна, он туда бросил наши кулоны с камнями. Они моментально утонули в нашей крови.

Дальше Фир стал что-то припеваючи нашептывать, все больше и больше повышая голос. В конце, он уже довольно громко говорил, но криком это никак нельзя было назвать. А потом чаша вспыхнула, и наша кровь начала гореть ярко-зеленым светом. А наши порезы на руках вспыхнули и погасли, и от них не осталось и следа.