Книга Золотая книга детектива - Татьяна Устинова

Утром меня разбудил Максим. Он тихо плакал, лежа рядом со мной на диване. Я стала его утешать, обещала, что вскоре он поедет домой. Он вспомнил про собаку, и мне было очень стыдно в очередной раз врать ребенку. Если бы я все могла вернуть назад… я бы никогда… Неужели я всерьез думала, что смогла бы держать его взаперти неделю? Дважды я брала в руки телефон, намереваясь звонить Сикорскому, и только слова Саши, сказанные вчера, меня остановили. Я ненавидела себя и презирала. А еще я очень боялась. Боялась допустить очередную ошибку, боялась Сашу и боялась звонить в милицию. Пытаясь отвлечься от мыслей, я покормила ребенка, и мы стали рисовать бегемотов, найдя в тумбочке пожелтевшие листы бумаги и авторучку. Потом смотрели мультфильмы, играли в прятки, ползали по полу, изображая динозавров. Мальчик заметно успокоился, дурачился и вроде бы забыл о родителях. Его доверчивость причиняла мне боль, и я придумывала все новые и новые игры, чтобы заглушить ее.

Мы пообедали. Максим уснул, утомленный нашей возней, а я взглянула на часы. Саше давно пора вернуться. Я подошла к окну и осторожно выглянула. Дети во дворе лепили снежную бабу. День был солнечным, морозным, и я вдруг поняла, как теперь далека моя прежняя жизнь. А еще поняла, какой я была дурой, не ценя ее. Обычной жизни, с обычными радостями. Я стояла и плакала, пока в тишине квартиры не хлопнула входная дверь.

Саша сбросил куртку, заглянул на кухню, увидел меня и сказал:

– Вы все еще здесь.

– Да. Я хотела позвонить Сикорскому, но так и не решилась.

– Пацан спит?

– Да.

– Прогуляемся, тут недалеко телефон-автомат. Позвоним папаше.

– Мне бы не хотелось оставлять мальчика одного.

Саша пожал плечами, подхватил куртку, направляясь к двери. Я шагнула за ним.

– Если мы недолго…

Я решила, мне следует самой поговорить с Сикорским. Но когда мы оказались возле телефона-автомата, Саша потянулся к трубке. Я стала диктовать ему номер, однако он, судя по всему, уже знал его.

– Геннадий Викторович, – заговорил Саша, – ваш сын у меня. – Затем он сделал паузу, выслушал ответ, а потом повесил трубку.

– Что Сикорский сказал? – нахмурилась я.

– Обещал много денег и счастья, если я верну мальчика.

– Так почему вы…

– Не все так просто, – вздохнул Саша, разглядывая снег у себя под ногами.

– Не понимаю.

– Я пока тоже. Вот что, возвращайся домой, а я отлучусь ненадолго.

Он проводил меня до дома и уехал.

Вернулся Саша уже вечером, в руках у него была коробка и штук пять пакетов. Максим приблизился к нему и спросил:

– Ты чего принес?

– Сейчас увидишь, – подмигнул он.

Странно, но ребенок его совсем не боялся. Впрочем, как выяснилось, Максим на редкость доверчив. Сбросив куртку, Саша открыл коробку, и мы увидели елку.

– У меня дома тоже есть елка, – серьезно заметил мальчик.

– А теперь и здесь будет. В пакете игрушки. Пока я приму душ, вам надо елку нарядить.

Саша посмотрел на мою растерянную физиономию и улыбнулся.

– Сегодня Новый год. Ты что, забыла?

– Новый год… – пробормотала я и хотела зареветь, но вместо этого рассмеялась.

Вместе с Максимом мы поставили елку в комнате возле окна и стали украшать ее игрушками. Их было немного, но елка все равно выглядела нарядной.

– Здорово! – кричал Максим, прыгая на одной ноге.

Я вернулась в прихожую за пакетами – в них лежали сладости и бутылка шампанского. Я бросилась накрывать праздничный стол, забыв о своих недавних тяжелых мыслях. Сейчас главным было успеть все закончить к Новому году. Максим помогал мне, хотя на самом деле мешал, конечно. Но я была ужасно рада – мальчик весел и доволен, так что его беготня по кухне отнюдь не раздражала.

В одиннадцать мы сели за стол, включив телевизор. Максим уже клевал носом и начал капризничать. Едва дождавшись боя курантов, я стала укладывать его в постель. Саша в это время вышел на кухню. Когда я появилась там, он стоял у окна, как я недавно. Во дворе запускали петарды, весело крича и смеясь.

– Вы правда нам поможете? – спросила я.

– Правда, – кивнул он, не поворачиваясь.

– Вы думаете о ней, об Ольге? – помедлив, опять спросила я.

Он повернулся, хмуро посмотрел на меня и сказал:

– Эй, не вздумай в меня влюбиться. Плохая идея.

– Я и не собиралась, – фыркнула я.

– Вот и хорошо. Иди телевизор смотри.

– А почему идея плохая? – всё-таки не удержалась я.

– Тебе мало того, что ты уже видела?

– Не знаю. То есть я не знаю, что должна думать о вас.

– Ничего хорошего, я полагаю.

– Ольга советовала держаться от вас подальше.

– Правильно советовала. И я не очень-то нуждаюсь в чьей-то любви.

– В ее тоже? – Он не ответил, а я опять спросила: – Этот ребенок ваш? Ее ребенок?

Он вздохнул.

– Нет. И женщина не моя, и ребенок не мой. А ты задаешь очень много вопросов, что действует мне на нервы.

– Когда мы вернем мальчика? – в свою очередь вздохнула я.

– Завтра. Надеюсь, что завтра.

Проснувшись утром, Сашу я в квартире не застала, и его отсутствие вызвало щемящую тоску. Я бродила по квартире, пока Максим не поднялся. В суете несколько часов пролетели быстро, а потом вернулся Саша.

– Одевай пацана, мы уезжаем.

– Куда? – испугалась я.

– Ты же хотела вернуть его родителям?

– Мы поедем к Сикорскому?

– Встретимся на нейтральной территории.

Через полчаса мы уже были в машине. Город остался позади, мы свернули к загородному парку.

– Погуляйте здесь, – сказал Саша, – а я осмотрюсь. Терпеть не могу сюрпризов.

Он уехал, а мы остались на лесной полянке неподалеку от лыжной базы. Саша отсутствовал довольно долго, и мы с Максимом бегали наперегонки, чтобы не озябнуть. Вдруг меня посетила мысль, что Саша уехал навсегда, и я его больше не увижу. И от этой мысли стало так больно, что я плюхнулась в сугроб, собираясь реветь. Максим, думая, что я дурачусь, стал бросать в меня снег, весело хохоча, от чего плакать хотелось еще больше.

А потом я услышала шум двигателя и поспешила вытереть слезы. Подъехав, Саша распахнул дверь джипа, крикнул:

– Садитесь быстрее!

Я забралась в машину, держа Максима на руках. Мы направились в сторону кладбища, на втором повороте свернули и впереди возле указателя увидели ярко-красную машину, а рядом с ней женщину. Заметив нас, она замерла, а потом кинулась нам навстречу.