Книга На пути к краху. Русско-японская война 1904-1905 гг. Военно-политическая история - Олег Айрапетов

Цывинский по окончанию совещаний в комиссии был послан под видом туриста на купальный сезон на Принцевы острова в Мраморном море. По его оценкам 7 турецких фортов, прикрывавших вход в Босфор со стороны Черного моря, были расположены крайне неудачно, и обстреливаемый участок русская эскадра могла пройти за половину часа, оказавшись в тылу турецких укреплений. «Генеральный штаб был в этом отношении прав, что форсировать Босфор не трудно, — вспоминал этот офицер, — но затем трудно его удерживать за собою с атакующего с юга флота (британского. — А.О.)»{564}. Итак, в случае начала военных действий более всего в русском Военном и Морском министерствах опасались возможного сопротивления на Проливах со стороны англичан. Еще в начале 90-х гг. XIX века эта угроза казалась вполне реальной. Уверенность в собственных силах не покидала Лондон. В сентябре 1891 г. Солсбери считал, что в случае посылки русского десанта на Босфор, он не успеет ранее англичан захватить Дарданеллы и поэтому будет обречен на судьбу военнопленных{565}.

До начала 90-хх годов британское Адмиралтейство было настроено довольно решительно. Англичане внимательно наблюдали за ростом русского Черноморского флота и компенсировали введение в его состав новых судов усилением своей Средиземноморской эскадры. В 1890 г. она выросла с 22 до 27 судов, не считая миноносцев (в том числе 11 эскадренных броненосцев, 2 броненосных крейсера, броненосный таран, 13 неброненосных судов), количество орудий большого калибра увеличилось со 150 до 190, численность экипажей с 5 500 до 7 700 чел. В 1890 году эта эскадра, по оценкам русских экспертов в 3 раза превосходила русский Черноморский флот(3 эскадренных броненосца, 2 поповки, 6 канонерских лодок, 3 крейсера и 14 миноносцев — 61 орудие большого калибра и около 3 тыс. чел. экипажа){566}. Естественно, что командование английской эскадрой не могло направить все свои корабли к Константинополю, не озаботившись прикрытием тылов, т. е. позиций у берегов Египты, на Мальте, Гибралтаре, Кипре, в Дарданеллах и т. п. По расчетам русских специалистов, к Босфору на 5-й день после объявления войны из Мальты могли подойти (не считая миноносцев) 4 броненосца, 4 крейсера и минный транспорт{567}.

Правда, уже через день эта эскадра могла значительно усилиться — до 7 броненосцев, 3 броненосных крейсеров, 7 неброненосных судов, не считая угольщиков транспортов и миноносцев. Следовательно, самым важным условием успеха русского десанта становился фактор времени{568}. При незначительном преимуществе английских судов над русскими в орудиях тяжелого калибра(25 орудий от 10 до 16,5 дюйма против 22 от 10 до 12 дюймов), превосходство в артиллерии среднего калибра было впечатляющим — 114 против 33{569}. «Парализовать подавляющее превосходство англичан в орудиях малых калибров, — гласил отчет штаба Одесского округа за 1891 год, — артиллерией нашихъ судов невозможно. Для достижения этой цели надо, одновременно с прибытием нашего флота и десанта к проливу, доставить туда достаточное число орудий соответствующей силы для вооружения ими береговых высот занятой нами части пролива. Для этого более всего пригодны дальнобойные орудия 6-дюймовые и особенно полевые батарейные пушки и 6-дюймовые полевые мортиры, так как орудия последних двух типов, при большой подвижности, имеют и то важное преимущество, что могут действовать почти повсюду, не требуя устройства платформ или возведения больших укреплений»{570}. Не меньшим было превосходство англичан и в торпедных аппаратах — 104 против 43, и оно также должно компенсировано за счет установки торпедных батарей на берегах пролива{571}.

Итак, русский флот мог обеспечить высадку на Босфоре, но удержать позиции в проливе он сумел бы лишь при поддержке береговых батарей, которые необходимо было создать до прихода англичан. Не удивительно, что при подобной, достаточно очевидной, расстановке сил решающим и с точки зрения британских политиков и моряков был также фактор времени, и поэтому через посредство консульских служб и торговых судов было установлено внимательное наблюдение над русскими Черноморским и Добровольными флотами. В случае их опасного для Проливов сосредоточения или подготовки десанта, которую трудно было бы скрыть, планировалась отправка шифрованной телеграммы, через 48 часов после получения которой британская Средиземноморская эскадра, по планам Адмиралтейства, должна была подойти к Дарданеллам из Мальты{572}. Т. о., русские и британские расчеты относительно возможности появления англичан у Проливов расходились на 24 часа. Между тем, уже со второй половины 90-х гг. XIX в. фактор времени постепенно начал терять свою остроту. Вмешательство со стороны Лондона в возможное столкновение на Проливах в изменившейся ситуации не было столь неизбежным.

Слабой стороной британского планирования было отсутствие возможности быстрой поддержки действий флота сколько-нибудь значительными сухопутными силами. Армия Великобритании была рассредоточена: Индия, Египет, Восточные и Африканские колонии, метрополия. Самой сильной считалась англо-индийская армия, но она не могла отправить за пределы Индии более 35 тыс. чел. (это доказала вскоре война с бурами), армия метрополии на 2/3 состояла из необученных кадров и была слабо укомплектована офицерами{573}. Что же касается английского флота, то он начал терять свое господствующее положение в Мировом Океане, которое прочно удерживал после Трафальгара. Безусловно, он оставался в абсолютном измерении самым сильным флотом мира. В 1897 г. в военно-морском смотре в Спитхеде в честь «бриллиантового юбилея» королевы Виктории участвовало 165 британских кораблей, в том числе 21 эскадренный броненосец и 54 крейсера{574}. К 1897 году в составе британского флота насчитывалось 62 броненосных судна водоизмещением свыше 5 тыс. тонн, однако он имел потенциальных противников, в совокупности вполне сравнимых с ним по силе (Франция — 32, Россия — 18, Германия — 12 броненосных кораблей водоизмещением свыше 5 тыс. тонн){575}. Будучи мировой морской империей, Великобритания весь XIX век следовала политике абсолютного господства над мировыми коммуникациями. Возможности этой политики были небезграничны.