Книга Тайны Секретной службы охраны президента США - Рональд Кесслер

Когда Буш вышел на трап самолета в то утро, Джарвис уставился на него в изумлении. Буш был не в костюме. На нем была куртка и рубашка с расстегнутым воротником, точь-в-точь как описывала женщина-экстрасенс. Джарвис переглянулся с руководителем группы подготовки визита, который потрясенно посмотрел на него в ответ. Затем Буш спустился по трапу и сел в лимузин справа, на свое обычное место. Джарвис начал успокаиваться. Но после того как Буш произнес короткую речь в Эниде, собираясь поехать обратно в аэропорт, он пригласил с собой в лимузин нескольких друзей. Они сели первыми — справа. А Буш обошел лимузин и сел с левой стороны, за спиной водителя. Снова экстрасенс оказалась права.

Тогда руководитель решил, что к экстрасенсу стоит прислушаться. Не важно, что кто-то решит, что они ненормальные. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть о том, что случилось, решили они с Джарвисом.

Руководитель группы подготовки визита приказал кортежу следовать по альтернативному маршруту, который не проходил мимо эстакады. Буш не пострадал.

Президенту никогда не рассказывали про это видение экстрасенса.

Глава 19

Орел

У агентов Секретной службы в ходу было выражение «время Клинтона». Дело в том, что Билл Клинтон — кодовое имя «Орел»[34]— часто опаздывал на час или на два. Для Клинтона разработанный график с заранее назначенными мероприятиями был только «примерным», говорит бывший агент Уильям Албрачт.

Иногда Клинтон опаздывал потому, что играл со своими сотрудниками в карты. В других случаях он не обращал внимание на расписание потому, что хотел поболтать со швейцаром или работником отеля, которого ему случилось встретить.

В мае 1993 года Клинтон приказал президентскому самолету ждать на взлетной полосе в Международном аэропорту Лос-Анджелеса, пока его стриг Кристоф Шаттеман, знаменитый парикмахер из Беверли-Хиллз, чьими клиентами были Николь Кидман, Голди Хоун и Стивен Спилберг.

«Мы вылетели из Сан-Диего в Лос-Анджелес, чтобы забрать его, — вспоминает Джеймс Садлер, стюард этого рокового рейса. — Пришел какой-то парень и сказал, что он будет стричь президента. Кристоф подстриг его, и мы взлетели. Мы находились на земле в течение часа».

Пока Клинтона стригли на борту президентского самолета, две взлетно-посадочные полосы Международного аэропорта Лос-Анджелеса были закрыты. Поскольку это означало задержку взлетов и посадок других рейсов, пассажирам по всей стране были причинены неудобства.

Пресса писала, что стрижка стоила двести долларов — гонорар Кристофа за стрижку в его салоне. Но Говард Франклин, старший бортпроводник президентского самолета рассказывает, что Шаттеман сказал ему на борту, что его стрижка стоит пятьсот долларов, что равно семистам пятидесяти долларам сегодня, с учетом инфляции. Сотрудники Клинтона сказали Франклину, что эти деньги заплатил кто-то из спонсоров Демократической партии.

Когда Клинтон узнал о задержках других рейсов, он выразил гнев в адрес своих сотрудников, организовавших эту стрижку. Но это его волосы приводили в порядок, и это он приказал задержать взлет. Будучи президентом, он знал, что если борт номер один стоит на взлетной полосе, обслуживание других воздушных судов задерживается.

Штат Клинтона в Белом доме энергично пытался превратить фиаско в достоинство. «Остается ли он все еще президентом обычных людей?» — спросили на ежедневном брифинге директора службы Белого дома по связям с общественностью Джорджа Стефанополуса. «Конечно, — отвечал тот. — Я имею в виду, что президент тоже должен стричься. Каждый должен стричься. … Я полагаю, у него есть право выбрать того, кто будет его стричь».

После инаугурации Клинтона Франклин упомянул в разговоре с доверенными лицами президента, что «ключ эффективности — это планирование». Эта идея вызвала энергичные возражения. «Они ответили: „Мы попали сюда благодаря тому, что были спонтанными, и мы не собираемся меняться“», — вспоминает Франклин. Кроме неприязни к планированию, по свидетельству Франклина, Клинтон и его люди принесли с собой представление о том, что «военные — это люди, которые не смогли найти другую работу».

Клинтон часто опаздывал, а его жена Хиллари Клинтон была столь строгой, что на ее фоне даже Ричард Никсон мог бы показаться милым. Все сотрудники помнят, что случилось, когда Кристофер Эмери, дворецкий Белого дома совершил оплошность, перезвонив Барбаре Буш, после того как она покинула Белый дом. Ранее он помогал Барбаре, когда у нее были затруднения в работе с портативным компьютером. Теперь у нее появились вопросы и она снова обратилась к Эмери. Эмери дважды помог ей. За это Хиллари Клинтон уволила его.

Отец четырех детей, Эмери не мог найти другую работу целый год. Дэвид Уоткинс, ассистент президента, отвечавший за администрацию, считает, что Хиллари также стояла за массовыми увольнениями сотрудников отдела организации поездок Белого дома.

Когда однажды Хиллари обнаружила незадачливого электрика, меняющего лампу в резиденции, она начала кричать на него, потому что она распорядилась, чтобы все ремонтные работы проводились в то время, когда членов семьи президента не было дома.

«Она застукала этого парня на лестнице, когда он менял лампу, — говорит Франетт Маккалоч, помощница шефа-кондитера. — Ему очень досталось».

«Когда она стоит под светом софитов, она демонстрирует свое очарование, а когда свет прожекторов гаснет и она сходит со сцены, она совершенно меняется, — рассказывает агент, служивший в группе ее охраны. — Она очень раздражительная и саркастичная и довольно сурова к своим сотрудникам. Она кричит на них и не скрывает своего недовольства».

В своей книге «Живая история» Хиллари Клинтон пишет о том, как она благодарна сотрудникам Белого дома. Правда состоит в том, говорит агент Секретной службы, что «Хиллари не разговаривала с нами. Мы были годами рядом с ней. Она никогда не благодарила нас».

Агенты обнаружили, что вице-президент Клинтона — Эл Гор — кодовое имя «Пляска солнца»[35]— был сделан из того же теста. Все агенты слышали, что, когда Гор ругал своего сына, Эла Гора III, за плохую успеваемость в школе, он говорил: «Если ты не исправишься, ты не сможешь учиться в хорошей школе, а если ты не сможешь поступить в хорошую школу, ты можешь кончить, как эти парни». И Гор жестом показывал в сторону агентов, обеспечивающих его безопасность.

«Временами Гор выходил из резиденции, садился в машину и никогда не удостаивал ребят даже кивком, — говорит бывший агент Албрачт. — Вообще никак не реагировал на наше присутствие. Как если бы мы не существовали. Мы были здесь только для того, чтобы облегчить его перемещение из точки А в точку Б».

«Мы профессионалы, — говорит Албрачт, — и нам не нужно любить вас, чтобы обеспечивать вашу безопасность, но это, тем не менее, может скрасить долгие часы нахождения рядом».

В отличие от Гора, его жена Типпер была в таких дружеских отношениях с агентами, что она, бывало, подшучивала над ними, поливая их водой из бутылки, из которой она пила во время пробежки. «Однако, — говорит бывший агент Чомэки, служивший в группе охраны Гора, — она всегда настаивала на том, чтобы в группе охраны были только мужчины. Она не хотела в ней никаких женщин».