Книга Киммерийский закат - Богдан Сушинский

Поневоле задумаешься: а стоит ли брать все это на себя, если шанса стать главой государства не существует? Такую вольность может себе позволить только человек, решившийся стать диктатором — недоступным, неподсудным, а потому безгрешным.

— В два ноль-ноль группа выступит из базы, — заверил его Волков.

— Кто там планируется во главе?

— Майор Карнухин.

— Карнухин? — попытался припомнить обер-кагэбист. — Но тут же отказался от этой попытки. — Что ж, вы лучше знаете своих людей.

— Проверено.

— Хорошо держишься, полковник.

— Как всегда, стараюсь.

— Дачу Елагина — под жесткий контроль. Все — под жесточайший контроль.

32

В столицу «группа товарищей» прибыла поздним вечером. Руководители путча ожидали их в кабинете премьер-министра Пиунова. Об основном результате их визита Цеханов успел доложить председателю Комитета госбезопасности Корягину еще будучи в Крыму, по телефону; и путчисты уже знали, что группа возвращается ни с чем. Однако шефу госбезопасности важно было выяснить, как именно происходила эта встреча, как вел себя Русаков, насколько серьезным представляется его решительное «нет». А главное, он хотел определиться, что следует предпринимать дальше.

Корягину почему-то казалось, что людям, побывавшим в резиденции Президента в эти дни, должны были открыться какие-то особые подходы к «прорабу перестройки».

В свою очередь, пробиваясь к зданию правительства, «доросцы» уже могли видеть на улицах столицы все то, что обычно предшествует введению чрезвычайного положения: несть числа милицейским патрулям; бесконечные проверки документов водителей и содержимого багажников; а посему — выстраивающиеся у каждого поста колонны транспорта, образующие огромные пробки.

«С дач возвращаются», — мечтательно как-то проговорил Дробин, наблюдая из окна машины одну из таких пробок, мимо которой гаишники пропускали их небольшой кортеж безо всяких задержек.

«Счастливые люди: копаются в своих огородиках… — безинтонационно, устало как-то поддержал его Вальяжнин. — И что им до всего того, в чем мы здесь, жуки навозные, копаемся, по поводу чего копошимся?».

…Пиунов сидел во главе стола совещаний, но при этом сдвинул кресло чуть в сторону, чтобы подчеркнуть, что не он здесь председательствует. Все остальные тоже посдвигали кресла, но только для того, чтобы расположиться, где кому удобно.

Вежинову сразу же бросилось в глаза, что Ненашев ютится чуть в сторонке, слева от Пиунова. Увидев «доросцев», он инстинктивно приподнялся, и лицо его — обрюзгшее, с коричневатыми мешками, в которых тонули полусонные глаза, — вытянулось в томительном ожидании. Но мало кто из сидящих в премьерском кабинете по-настоящему задумывался над тем, что решается-то прежде всего судьба этого человека. Что это он становится в эти минуты то ли «некоронованным» президентом страны, то ли сразу же «коронованным» государственным преступником. Хотя… возможен был и некий третий вариант…

— Так что там у вас произошло? — спросил Корягин со спокойствием школьного учителя, для которого не столь важно наказать виновных, сколько разобраться в сути происшедшего.

Прежде чем ответить, Вежинов наполнил стакан минералкой, выпил и еще больше отпустил галстук. Казалось, только здесь, в стенах Дома правительства, он по-настоящему ощутил, как нестерпимо душно было в августовском Крыму.

— Если кратко… — поведал он, — Президент отказался разговаривать с нами. Основательно, по существу разговаривать. Так что эта часть операции «Киммерийский закат Президента», как ее окрестили наши генералы, провалилась.

— То есть? — добродушное лицо председателя госбезопасности осталось все таким же добродушным, только застывшие свинцово-серые глаза как бы слились с мутью таких же серовато-стальных стекол его очков. — Он что, совершенно, наотрез, отказался?

— Нет, он принял нас. Но откровенно дал понять, что серьезный разговор возможен только тогда, когда в его резиденцию прибудете вы, Лукашов и Карелин.

— Этого следовало ожидать, — хрипло произнес министр обороны. — Я ведь предупреждал, что с посланниками вашими Президент разговаривать не станет.

Он сидел, упершись локтями в стол, и прощально смот­рел на высокую тулью лежавшей перед ним маршальской фуражки. Сейчас маршалу казалось, что он — единственный, кто не сомневается: так просто, под нажимом гэкачепистов, Русаков от престола не отречется.

— Что значит: «вашими» посланниками? — укоризненно молвил Пиунов. — Делегацию, насколько мне помнится, формировали вместе.

— Да не о том сейчас речь, — отмахнулся министр обороны. — Лететь придется — вот о чем думать надо. Потому как парламентеры наши не справились.

Только теперь Карелин оторвал свой тяжелый, угрюмый взгляд от фуражки и с укором взглянул на генерала армии Банникова. Маршал уже не сомневался, что, если только этот странный переворот удастся, через пару месяцев, скорее всего, после октябрьских праздников, его тихо «уйдут», сменив именно этим, нагловатым главкомом. А при Русакове он бы еще продержался. Так, спрашивается, какого рожна он оказался в этой компании?

— С чем же вы все-таки вернулись? — вновь заговорил Корягин, обращаясь теперь уже не столько к Вежинову, сколько к Цеханову. — Хоть один, хоть какой-нибудь импульс в поддержку нашего Госкомитета по чрезвычайному положению он послал?

— Ни одного. В том-то и дело, что ни одного, — раздосадованно развел руками Вежинов.

— Съездили одни, называется! — в сердцах обронил Лукашов, сокрушенно покачивая головой.

— И ничего не поделаешь, очевидно, вам действительно придется лететь в Дорос, — широко, устало развел руками премьер, как человек, которому на самом деле хотелось произнести: «Ничего нельзя поручить этим бездельникам, ну, ничего!». — Как уже было сказано, Русаков сам назвал вас, — обратился он, прежде всего, к Председателю Верховного Совета Лукашову. — Но если вы все-таки появитесь там, деваться ему уже будет некуда. Выше вас, должностных лиц в государстве нет.

— Так что, так и будем летать туда-сюда? — прошелся по Пиунову свинцом своих очков председатель госбезопасности. — Не видите, что происходит в республиках? Причем уже не только в союзных, но и в российских автономиях? Пока мы в очередной раз слетаем к этому «говоруну-прорабу», наши переговоры, все наши усилия уже могут и не понадобиться. — Обвел Старый Чекист своих единомышленников расстрельным взглядом Феликса Эдмундовича. Все они конвульсивно молчали. — Впрочем, слетаем, конечно, — неожиданно успокоил их Корягин, только чуть попозже.

В ту же минуту вошел один из дежуривших в приемной адъютантов Корягина и доложил, что непонятно куда исчезнувший было министр иностранных дел Бессонов наконец-то обнаружен. Оказывается, он находится в Белоруссии.

— Где-где?! — не удержался Корягин.

— В Белоруссии, на озерах, грибы вроде бы собирает.