Книга Рассказы о Бааль-Шем-Тове - Шмуэль Агнон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(Кеѓаль хасидим ѓе-хадаш, 11)
Однажды сказал Бешт, благословенной памяти, учителю нашему рабби Меиру: «Меирл, ты помнишь ту субботу, когда ты начал учить Хумаш*, и встал на стол, и стал говорить толкование, а дом отца твоего был забит людьми, что тогда было?» Сказал: «Я хорошо помню, вдруг мать моя вошла и сняла меня со стола посреди толкования, а отец мой сказал ей: “Отчего ты снимаешь ребенка со стола посреди толкования?” Ответила ему: “Какой-то человек в пельце[192]стоит и таращится на ребенка”, – и она испугалась»[193](потому что ребенок был красив и миловиден, просто на диво). Сказал ему Бешт: «Я-то и был тем человеком, и великий и яркий свет излил на тебя своим взглядом, и, если б не забрала тебя тогда мать, знаю я, что блага было бы даровано тебе много более».
(Нифлаот ѓа-Йеѓуди, в: Бейт цадиким, с. 91)
В то время Бешт был резником в деревне Кошиловцы, что возле Язловца, и таился ото всех, ни слова тогда от него не было слышно, а был он простым резником, как все прочие резники. Вдруг в сердце каждого из братьев[194]загорелось острое желание поехать к резнику из Ксиловичей, и не видели они никакого смысла в этом, с чего бы и зачем, но желание сие становилось все сильнее в сердце каждого и горело беспрестанно, и каждый говорил брату своему, сказывая: «Что это учинил нам Бог, ведь это – чудесно, но бессмысленно?» И не могли открыть сего ни отцу своему, ни любому другому человеку, ибо знали, что удивительно будет сие в глазах всех и каждого и скажут [им]: «Что это?» Сами же чувствовали, что не могут победить горящую эту страсть, и вынуждены были тайком от отца своего и домочадцев своих пробраться украдкой вдвоем в деревню, чтобы прийти к Бешту. Что они делали там, о чем говорил с ними Бешт и чем занимался с ними все время пребывания их в доме его, того не открывали они до скончания дней своих ни единому человеку, ни даже отцу своему, гаону, благословенной памяти. И думали они оставаться у него [и дальше], кто знает, сколько времени хотели они быть в затворе с ним. У них же дома сделался шум большой и великое недоумение, ибо пропало как-никак трей цантарей даѓава[195]. И многие люди пошли и встали на развилках дорог, чтобы расспрашивать, разузнавать и искать, пока на исходе второй недели не пришел один человек и не сказал, что в деревне видел двух таких путников. И ходили по деревне от дома к дому, пока не нашли их в доме у резника, и должны они были вернуться по домам своим. Отец же их, от великой радости, что они нашлись, не стал их спрашивать, что это был за странный поступок. Спустя время спросил их: «Сыны мои, скажете мне, в чем величие резника из Ксиловичей и почему такие люди, как вы, затворяются с ним столь долго?» Ответили ему: «Невозможно описать тебе свойства этого человека, ибо ты не видел его и не общался с ним, но в одном можешь нам поверить – он мудрее всех в мире и праведнее всех в мире».
После, когда Бешт стал известен, они ездили к нему каждый год.
(Нифлаот ѓа-Йеѓуди, в: Бейт цадиким, с. 90)
Бешт, благословенной памяти, сказал господину моему, отцу деда моего, гаону и учителю нашему рабби Ицхаку-Дову и брату его гаону и учителю нашему рабби Меиру: «Сыны мои, любезны вы мне весьма, и люблю я вас, и что бы одно вы ни попросили для себя, сделаю ради вас». Сказали ему: «Что покажется тебе благом, то и сделай для нас». Ответил им: «Есть у меня рукописный сидур, по которому я молюсь каждый день, запишите [в нем] имена ваши и имя матери вашей в любом благословении, какое пожелаете, в молитве Шмоне эсре, и сие я сочту за благо для вас». Посмотрел дядя деда моего, гаон рабби Меир, в лицо господину моему, отцу деда моего, [и увидел], что тот старше, [значит], ему и решать, в каком благословении [записать имена]. Сказал господин мой, отец деда моего: «Я хочу в благословении Шомеа тфила»[196].
Однажды сказал цадик из Саврани отцу моему, благословенной памяти: «Благословен Господь, одаривший меня вещью ценной безмерно. Только на днях попал ко мне сидур, писанный рукою Бешта, благословенной памяти». Поведал ему отец мой о том случае со своим дедом и дядей, да будет благословенна их память, и сказал ему: «Вот поэтому я прошу вас показать мне этот сидур». Тот дал ему сидур, и увидели они записанные имена тех и имя матери их в благословении Шомеа тфила, и святой учитель из Саврани преисполнился радости, ибо это было ему верным знаком того, что сидур сей – сидур Бешта, благословенной памяти.
(Нифлаот ѓа-Йеѓуди, в: Бейт цадиким, с. 91)
Рассказывал один из внуков святого гаона рабби Меира Маргалиота, главы суда святой общины Острога и округи, сочинителя книги Меир нетивим и еще нескольких книг, да будет благословенна память святого праведника, как сблизился гаон с Бештом.
Известно, что гаон, автор Меир нетивим, был окружным раввином на несколько городов и областей и в определенное время объезжал страну дабы надзирать за самыми разными делами, а также и приглядывать за раввинами, ибо все раввины назначались по его указанию, и всякое затруднение передавали на его рассмотрение, и он обладал великой властью, чтобы заставить повиноваться своим установлениям. Такое было у него обыкновение в предшествовавшие годы. Однажды отправился он объезжать страну и встретил по дороге Бешта, и поскольку был он окружным раввином и оказывали ему великий почет, а величие Бешта в то время еще не стало явным, то велел он Бешту слезть с телеги, сам же тоже сошел с повозки, своей с тем чтобы пошли они навстречу друг другу. И сказал гаон ему, Бешту: «Коли уж рассказывают о вас великие и чудесные вещи, то отчего называют вас Бааль-Шем, ведь такое прозвище не пристало большому человеку?» (Ибо в прежние времена прозвище «Бааль-Шем» давали людям, вызывавшим духов и т. п.) Сказал ему Бешт: «Имя Бааль-Шем указывает на то, что я прозреваю мысли [людей]». Сказал ему гаон: «Ежели так, попрошу вас сказать, каковы мои мысли [сейчас]». Сказал ему Бешт: «Вот уже несколько недель, как на исходе святой субботы вы ошибаетесь в молитве Шмоне эсре, в благословении Ата хонен»[197]. И признал гаон правоту его и сказал ему: «Ежели так, попрошу вас дать мне по этому поводу совет». Сказал ему Бешт: «Так ведь совет приводится в Гемаре[198]: “Ошибся человек в Ата хонен – забота не оставит его всю неделю”». Сказал ему гаон: «Сие я и сам знаю, я ведь только прошу вас дать мне совет, как спастись от этой [напасти]». Сказал ему Бешт: «Вот вы окружной раввин, и много важных дел приносят вам на рассмотрение, но в суде своем вы неумеренны, посему и ошибаетесь в Шмоне эсре. Итак, постарайтесь судить как можно умереннее и избавитесь от этого». И поехал оттуда Бешт своей дорогой, а гаон поехал своей и должен был проехать тогда через одно местечко, в коем не собирался задерживаться, но лишь проехать через него, ибо в поездке своей задерживался он только в больших городах, где было много дел, кои он должен был рассмотреть, а в малых городах не останавливался. А в сем местечке поселился незадолго до того один богатый человек, арендовавший у помещика винокурню, чтобы гнать водку. И человек тот носил короткий сюртук[199], и пейсы его были коротки, и по будням не заходил он в синагогу помолиться, и еще видели от него некоторые подобные вещи, и по причине этого почитали его за отпетого злодея, спаси Господь, как это было в обычае в прежние годы. А вблизи того местечка в одной деревне жил один человек, зарабатывавший себе на жизнь продажей иноплеменникам водки в разлив, но делом больше занималась жена его, а сам он усердно изучал Тору. Один раз поехала жена его в то местечко привезти оттуда водку и должна была вернуться домой до наступления ночи, ибо до местечка было близко, но не вернулась. Всю ночь прождал ее муж, она же не приехала. И великую скорбь и страдание испытал оттого муж ее. Наутро же спозаранку пошел в город искать ее. И, подойдя к дому арендатора винокурни, увидел, как она выходит из одной комнаты на задах дома, и чудно показалось ему сие. И спросил ее, что это и отчего не пришла она домой. А та отделалась отговоркой. Он же не принял слова ее за правду, а так как арендатор винокурни слыл плохим человеком, спаси Господь, то стал он подозревать, что тот преступил закон, спаси Господь, с его женой. И пошел к раввину местечка, и поведал ему обо всем этом деле. И послал раввин позвать жену и потребовал от нее [рассказать], что было. И сказала, что не совершила никакого прегрешения. И сказал ее муж раввину, чтобы послал за арендатором винокурни и расспросил того обо всем, что было. И сказал ему раввин, что опасается того человека, ибо он богат и слывет злодеем, спаси Господь, и нет у него, [раввина], власти над ним. И с тех пор воздерживался тот человек от близости с женой из-за этого подозрения. И когда прослышал местечковый раввин о том, что окружной раввин проедет через их местечко, пришло ему в голову представить этот случай на рассмотрение того, может, тот сумеет разъяснить дело, ибо достанет у него власти. И только потому, что знал он, что гаон не задержится там, пошел в место на въезде в город, которое называют колверот[200], и лег там поперек столбовой дороги, полагая, что гаон, подъехав к городу и увидев человека, лежащего поперек столбовой дороги, пожалуй, остановится и спросит, что это, тогда-то он и представит гаону дело. Так и было. Когда гаон подъехал и увидел человека, лежавшего на столбовой дороге, остановился вынужденно и спросил, что это. И поведал ему раввин все дело и просил его заехать в местечко и расследовать этот случай. И сделал гаон так, и послал за той женой, и стал расспрашивать ее обо всем том. И сказала ему также, что никоей мерзости не совершала, упаси Бог. Тогда послал гаон за арендатором винокурни и допросил того об этом деле. И сказал [тот] ему, что не совершал никакого прегрешения, упаси Бог. И сказал ему гаон: «Признайся!» А тот сказал, что ему не в чем признаваться, ибо он ничего не сделал. И повелел гаон повалить того на землю, дабы высечь, может, тогда признается, но ничего не помогло, ибо тот говорил, что ничего не делал. И поехал гаон прочь, ничего не выяснив. И, едучи по дороге, сказал людям, ехавшим с ним: «Вот бы повстречать [сейчас] Бешта, я бы расспросил его об этом деле, ибо он похвалялся, будто прозревает мысли, и что бы он сказал об этом деле?» Не успел сказать, как повстречал Бешта на дороге. Тогда вылез гаон из своей повозки и пошел к Бешту, ибо уже немного почитал его после предыдущей встречи. И поведал гаон Бешту всю историю. Тогда сказал ему Бешт: «А ведь говорил я вам: будьте умерены в суде своем, зачем же вы поторопились высечь арендатора винокурни? Знайте же, что человек сей из скрытых праведников, и самый великий среди них, и за то, что вы избили его, суждено вам умереть в этом же году. Только если вы умиротворите его и он простит вам, тогда отменится и порван будет сей приговор. Езжайте немедля к нему, и скажите ему от моего имени, что я послал вас, и умиротворите его». И сделал так гаон, и возвратился немедля в местечко, и умиротворил того человека, и испросил прощения его, и тот человек простил ему. И с тех пор сделался гаон учеником Бешта.
