Книга Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней - Касильда Жета

ЖЕНЩИНА НАРОДА МИНАНГКАБАУ С ДЕВОЧКАМИ

ФОТО: КРИСТОФЕР РАЙАН

Он упомянул-таки минангкабау, народ с Западной Суматры, Индонезия, но лишь в дополнениях, где цитирует два пассажа из чужих исследований. Первое, датированное 1934 г., говорит, что мужчины за столом обычно получают еду прежде женщин. Отсюда Гольдберг заключает, что мужчинам минангкабау принадлежит верховная власть в племени. По этой логике и западное общество матриархально, поскольку мужчины нередко открывают дверь перед дамой и позволяют ей пройти первой. Второй пассаж из документа, где соавтор – Пегги Ривс Сэнди. Там предполагается, что мужчины минангкабау имеют некоторую власть при применении различных традиционных законов.

Но использование Гольдбергом работы Сэнди проблематично. Во-первых, нет никакого противоречия между заявлениями, что сообщество не патриархально и что мужчины всё же имеют некоторую власть. Это же просто нелогично. Знаменитая картина Ван Гога «Звёздная ночь» не относится к «жёлтому» периоду его творчества, хотя на ней много жёлтого цвета. Вторая проблема с цитатой – та, что Пегги Ривс Сэнди постоянно заявляет, что минангкабау матриархальны. Её последняя работа называется «Женщина в центре: жизнь при современном матриархате»168.

Пегги Ривс Сэнди провела более 20 летних сезонов, живя среди минангкабау. Она пишет: «Власть женщин минангкабау простирается в экономическую и общественную области», отмечая, к примеру, что женщины распоряжаются наследованием земель и что мужья обычно переходят жить в дом к жёнам. Четыре миллиона минангкабау, живущих в Западной Суматре, считают себя матриархальным сообществом. «В то время как на Западе прославляется превосходство мужчин и соперничество, у минангкабау в почёте их мифическая Королева-мать и сотрудничество». Она пишет: «Мужчины и женщины относятся друг к другу, скорее, как партнёры в труде на общее благо, нежели конкуренты, управляемые эгоцентрическими личными интересами», и что так же, как и в стае бонобо, престиж женщины возрастает с возрастом и у тех, «кто содействует установлению добрых взаимоотношений…»169.

Как это часто бывает при попытке понять и обсудить другие культуры, слова загоняют специалистов в ловушку. Когда они заявляют, что никогда не находили «настоящего матриархата», антропологи представляют его себе зеркальным отражением патриархата. Такой взгляд не учитывает различий между женскими и мужскими представлениями о применении власти. Сэнди говорит, что среди минангкабау, к примеру, «невозможно правление ни мужчин, ни женщин, поскольку [они] считают, что принятие решений должно быть основано исключительно на консенсусе». Когда она спрашивала людей, кто правит – мужчины или женщины, ей в итоге ответили, что она задаёт неправильный вопрос. «Ни те, ни другие не правят… поскольку мужчины и женщины дополняют друг друга»170.

Вспомните это, когда очередной оратор у барной стойки начнёт громогласно заявлять, что «патриархат повсеместен и вечен!». Нет, нет и ещё раз нет. Но прежде чем испугаться такой перспективы, мы рекомендуем вам, читатели-мужчины, задуматься: сообщества, где женщины имеют больше самостоятельности и власти, имеют тенденцию быть весьма комфортными и благоприятными для мужчин, спокойными, терпимыми и очень сексуальными. Ну как, нравится, ребята? Если вы страдаете от недостатка сексуальных возможностей в вашей жизни, не вините в этом женщин. Сначала добейтесь для них равенства во власти, благосостоянии и статусе. Тогда посмотрите, что произойдёт.

Сообщества людей, где женщина «независимая и уверенная в себе» (как и в случае с бонобо, где группы самок являются исключительной общественной силой и ни одна самка не боится даже самых крупных самцов) – как Барнес описала девушек мосо, – где они могут открыто выражать мнение и проявлять сексуальность без стыда и страха преследований, как правило, являются куда более комфортной средой для большинства мужчин, чем те, где всем заправляет мужская элита. Возможно, матриархальные сообщества потому так трудно распознаются мужчинами-антропологами, что они ожидают увидеть культуру, где мужчины порабощены и страдают под женской пятой – обратное отражение длительного угнетения женщин в западных культурах. Вместо этого, найдя народ, где мужчины хорошо проводят время, счастливы и беззаботны, они думают, что нашли ещё один пример патриархата, и в очередной раз попадают пальцем в небо.

Марш моногамных

Фильм «Марш пингвинов» неожиданно стал хитом 2005 года. Это второй по кассовым сборам документальный фильм на сегодняшний день. Зрители остаются глубоко тронутыми картиной чрезвычайной преданности пингвиньих пар, показанных во время ухода за очаровательными только что вылупившимися пингвинятами. Многим зрителям приходит в голову мысль, что их собственный брак – такая же жертва ради детей и супруга. Как пишет один обозреватель, «невозможно смотреть на тысячи пингвинов, сжавшихся в кучу на ледяном антарктическом ветру… и не почувствовать толику родства с ними». Церкви в США арендовали целые кинотеатры для частного показа среди прихожан. Рич Лаури, редактор The National Review, сообщил на конференции молодых республиканцев: «Пингвины – действительно идеальный пример моногамии. Самоотверженность этих птиц поражает». Адам Лейпциг, президент National Geographic Feature Films, объявил пингвинов «образцом для родителей». «То, через что они проходят, чтобы вырастить детей, феноменально. Ни одному родителю, видевшему это, больше не придёт в голову жаловаться, как ему тяжело отвозить ребёнка в школу. Очень трогательно наблюдать эти параллели с человеческой природой»171.

ИДЕЯ МОНОГАМИИ НЕ ТО ЧТОБЫ БЫЛА ИСПЫТАНА И НАЙДЕНА УЩЕРБНОЙ, А СКОРЕЕ БЫЛА НАЙДЕНА ТРУДНОРЕАЛИЗУЕМОЙ И ОСТАЛАСЬ НЕИСПЫТАННОЙ.

Г.К. Честертон

Но, в отличие от расцветки самих птиц, их сексуальность не такая уж чёрно-белая. Идеальная пара пингвинов, «пример моногамии» и «модель для родителей», моногамна лишь до того момента, когда малыши, вылупившись из яиц, преодолев переход по льду, нырнут в холодные антарктические воды – чуть менее года. Если вы видели фильм, то знаете, что в любом случае во время всех этих переходов туда-сюда через продуваемую всеми ветрами ледяную пустыню и стояний на яростном антарктическом буране у пингвинов не особо много внебрачных соблазнов. Но как только малыш начнёт плавать вместе с остальными такими же одиннадцатимесячными детишками – для пингвинов это примерно возраст детского сада, – былая верность быстро забывается, следует развод моментальный, автоматический и безболезненный, и мамочка с папочкой возвращаются к активному пингвиньему флирту. При типичной продолжительности жизни взрослых птиц в 30 и более лет эти «образцы для родителей» имеют как минимум две дюжины «семей» за свою жизнь. Кто-то тут говорил: «пример моногамии».

Сочтёте вы фильм слащавым или вполне себе приятным, но стоило бы показать его вместе с другим документальным фильмом – Вернера Херцога «Встречи на краю света» – идея дерзкая и даже слегка извращённая. Эта документальная лента об Антарктике – шедевральная работа, состоящая из чередования фотографий и интервью с рядом удивительных людей, включая доктора Давида Эйнли, немногословного морского эколога, который изучал пингвинов в Антарктике в течение двадцати лет. Отвечая на каверзные вопросы Херцога, доктор Эйнли сообщил, что был свидетелем пингвиньего «брака втроём», когда два самца по очереди высиживают яйцо определённой самки, а также «проституции», когда самка получает отборные гальки для постройки гнезда в обмен на совокупление.