Книга 8 полюсов Фредерика Паулсена. Путешествие в мир холода - Тьерри Мейер

Пять красных силуэтов медленно продвигаются впереди меня. Пятеро смертных, потерянных в этом безжизненном мире, ступающих по сухому и чистому снегу, по незапятнанной памяти нашей планеты. Как представить, что у нас под ногами три тысячи метров льда, аккумулировавшегося многие сотни тысяч лет? Ноги, обутые в большие сапоги, набитые войлоком, скользят на лыжах, словно наощупь. Ватный туман поглощает нас. Двигаясь медленным равномерным шагом, каждый тащит свои сани. Мои товарищи видятся мне как нарочитые вкрапления в белой туче, затерянные в диффузной абстракции крайнего юга. Процессия нелепая, но упрямая, спокойно и уверенно движущаяся вперед.

На лыжах к Южному полюсу от 89-й параллели: «последний градус». Солнце не садится, только во время снежной бури меркнет свет.

Южный полюс всего в семи днях ходьбы, в точке, пока что скрытой за неясным горизонтом антарктического щита.

6 января. Под лучистым солнцем без малейшего дуновения ветра мы проходим 12 километров в центре этого белого и голубого нигде. Под вечер ветер поднимается, мороз крепчает. Мы заканчиваем ставить палатки, когда шум самолета заставляет нас выглянуть из укрытия. «Твин Оттер» срочно вернулся, чтобы забрать нас. Моника, пилот, категорична: «У вас есть двадцать минут, чтобы свернуть лагерь. Вчера вас оставили в плохом месте: вы идете прямо к запретной зоне!»

Антарктида предстает перед своими редкими посетителями как последняя девственная земля. На этом континенте без границ, без государств и почти без людей правила кажутся довольно забавными. Однако вокруг станции «Амундсен-Скотт» на Южном географическом полюсе американцы для научных целей устроили зоны отчуждения. Во время интенсивной деятельности в высокий сезон руководители ALE упустили из виду это требование. После первого дня марша мы оказались всего в нескольких километрах от «тихой зоны», отведенной для сейсмологических измерений, которые в данном случае не терпят никакого человеческого присутствия.

Мы лихорадочно снимаем лагерь и грузимся на борт бело-оранжевого самолета, который поможет сделать нам «шаг в сторону», к 123-му восточному меридиану, на том же расстоянии от полюса. К счастью, погода ясная: прильнув к иллюминатору, мы видим несколько красных фигурок посреди белого простора, которые машут руками пролетающему самолету. Это Фредерик Паулсен и три его товарища расположились в нескольких километрах впереди нас, чтобы, не напрягаясь, акклиматизироваться к высоте и движению в ледяном воздухе. Завтра мы их нагоним и вместе пройдем этот путь к полюсу, «последний градус».

Установка лагеря после шести часов нашего каждодневного марша.

7 января. Нас ожидает трудный день – необходимо присоединиться к первой группе. Утро начинается в сложных условиях: буря поднимает в воздух тонны снега. Защищенные от мороза специальной одеждой, затянутые в капюшоны, мы погружаемся в себя. Лыжная маска закрывает глаза, поле зрения ограничено меховой опушкой капюшона. Теперь мы только шагающие машины, цель которых кажется неясной. Каждый тащит свою ношу, погрузившись в собственные мысли, абстрагируясь от места. Мозг пуст, шаг тяжел.

Через несколько часов буря наконец стихает. Мы находим в снегу отметки лагеря, накануне оставленные предшествующей группой. Мы идем по следам лыж, и через несколько мгновений, когда горизонт полностью очищается, замечаем крошечный треугольник палатки. Воодушевленные, мы двигаемся с удвоенной силой. Поскольку я не спускал глаз с ориентира, то мне начало казаться, что он движется вдалеке. Это лишь оптический обман. В белой пустыне ориентиры исчезают, ощущение расстояния ненадежно.

Через три часа, после девятнадцати километров усилий, группы объединяются. Взволнованно встречаюсь с Фредериком Паулсеном и его тремя французскими товарищами, которые разделили с ним многие путешествия: гидом Франсуа Бернаром, логистом Кристианом де Марлиавом и режиссером Жаном-Габриэлем Лейно.

Когда я встретил Фредерика Паулсена в первый раз, Владимир Путин наградил его Орденом Дружбы, самым высоким знаком отличия, возможным для иностранца в России. Этот небанальный факт привлек мое журналистское внимание: Фредерик Паулсен, личность сдержанная, даже скрытная, с недавнего времени поселился вместе со своим предприятием «Ферринг» в моем регионе, кантоне Во в Швейцарии. Я попросил дать интервью, мне выделили двадцать минут. Беседа длилась час. Я вышел после нее ошеломленный. Рядом с письменным столом хозяина на четырех стальных шарах стоял огромный глобус с надписями на кириллице – сокровенная мечта каждого, кто страстно увлечен географией и картами, как я. Конференц-зал, где меня попросили подождать, был также эффектным: громадная библиотека с редкими книгами о полярных регионах. К примеру, в ней есть полное оригинальное собрание парламентских сборников Гренландии, сокровище, спасенное хозяином дома.

Фредерик Паулсен – фигура импозантная. Этот скромный человек производит сильнейшее впечатление. Из-за высокого роста и проблем со зрением он смотрит сверху вниз, что еще раз подчеркивает его физическое превосходство.

Голос у него приятный, формулировки взвешенные, четкие, ясные – даже на французском, языке новой родины, на котором он говорит с северным акцентом. Фредерик Паулсен рассказывает о своей страсти к полюсам и больше всего о погружении к Северному полюсу, о символическом титановом российском флаге, установленном на арктическом дне, который стоил ему гнева международного сообщества. В конце интервью мой собеседник пожалел, что не было времени, чтобы рассказать мне о его любви к искусству доколумбовой Америки, о своих попытках извести крыс на Южной Джорджии или о его поддержке традиционного ткачества в Бутане. Я спрашивал себя, где заканчиваются пределы интересов этого экстравагантного миллиардера. Но на самом деле я еще ничего не видел.

В последующие годы у меня была возможность лучше узнать Фредерика Паулсена. Я слушал его рассказы, как после начала нового тысячелетия он сделал покорение полюсов своим спортом и отдыхом для души: полезная страсть, выражающаяся в организации невероятных путешествий, дружбе, завязавшейся странным образом, поддержке исследований и развитии науки в полярных регионах. Сегодня он предстает передо мной как воплощение джентльменов XIX века, отличавшихся изобретательным умом и склонностью к скитаниям. Это мечтатель, щедрый богатый человек, который пользуется деньгами, полученными в фармацевтической промышленности, чтобы удовлетворить свои амбиции исследователя. Я научился лучше понимать это воплощение Филеаса Фогга[78]: я увидел его решительность, которую некоторые ошибочно воспринимают как упрямство, смелость и иногда безрассудство. Он идет к своей цели, несмотря ни на что, и не забывает про друзей, которых неизменно берет с собой.