Книга Как очаровать графиню - Карен Хокинс

Син скрестил руки на широкой груди.

— Итак, мисс Бальфур, что вы намеревались мне сказать?

Губки Роуз решительно сжались.

— Герцогиня поступила очень несправедливо, отказавшись принять вашу ставку. Только вашу, заметьте — для прочих препятствий не возникло.

— Это меня тоже крайне изумило. Она чего-то добивается, вот только я пока не пойму, чего именно.

— Тогда предлагаю вам заключить наше собственное пари. А еще — сразиться один на один, когда эта дамская стрельба завершится.

— Вы всерьез полагаете, что сможете меня победить? — улыбнулся Син.

— Я в этом совершенно уверена.

— В высшей степени самонадеянное заявление!

— Возможно, я и впрямь самонадеянна…

Син был на самом деле удивлен — и Роуз прекрасно его понимала. До приезда сюда, в замок Флорз, Роуз и сама не подозревала, сколь самонадеянной и безоглядно смелой она может быть. Дома у нее всегда хлопот был полон рот: домашнее хозяйство, управление скромными финансами, а когда с деньгами стало совсем туго — попытки купить добрых коней с целью получения приплода… Но здесь, в замке, единственная ее забота — это она сама, и нежданная свобода совсем опьянила ее…

И свобода эта продлится всего три недели — а потом она возвратится домой, к привычной своей жизни и обязанностям. И если она не насладится этим временем сполна, если не глотнет вдоволь этой восхитительной свободы, то не простит себе этого — ведь другого шанса Судьба может ей никогда более не подарить…

Воодушевленная, она подошла к столику, за которым недавно восседала леди Шарлотта.

— Мы тоже запишем наше пари, чтобы потом не могло возникнуть ровным счетом никаких вопросов. — Она достала из ящичка листок бумаги и открыла чернильницу. — Ее светлость приготовила мишени с тремя кольцами и «яблочком». Если стрела не попадает ни в одно из колец — у вас нет очков. Если попадает в наружное кольцо — пять очков, если во второе — то десять, если в третье — пятнадцать, а за попадание в «яблочко» начисляется двадцать пять.

— Просто и внятно. Мне это нравится. И у кого больше очков, тот победил?

Это было на первый взгляд справедливо. Девушка записала условия состязания и задумчиво прочитала написанное.

— А каковы будут наши ставки? Десять шиллингов? Или двадцать?

— О нет, моя прелестная Роуз! — Син понизил голос и почти промурлыкал: — Наши ставки будут гораздо более… интимными.

Роуз уронила перо, сердце ее пустилось вскачь.

— Звучит интригующе… — О, как она желала принять эти условия! Но имеет ли она на это право? Ведь она приехала сюда ради блага своих сестер и все же позволяет Сину морочить ей голову… Она вспомнила суровое выражение лица герцогини, когда та покидала салон, и тяжело вздохнула: — Нет. Я ничего не имею против безумных пари, однако… я не могу.

— Отчего же?

— Я приехала в замок Флорз в надежде, что моя крестная в дальнейшем станет приглашать моих сестриц на свои празднества, а здесь они смогут стяжать достойных поклонников. И с моей стороны было бы верхом эгоизма лишить их такого блестящего шанса, запятнав свою честь. — Роуз вертела в пальцах перо, постукивая им по краю чернильницы. — Поверьте, жить с таким чувством долга — адская мука…

— Это причиняет вам неудобства?

— Хуже, чем шерсть, надетая на голое тело! Однако таковы уж законы света. Никто и не говорил, что это справедливо…

— Это совсем не справедливо! — Син смотрел на Роуз, полуприкрыв глаза, словно глядя сквозь нее.

Роуз обмакнула перо в чернильницу:

— Вернемся к нашим ставкам. Раз уж мы с вами такие скучные и благонравные люди, обремененные чувством долга, то, может быть… шиллинг за очко?

— Нет. От вас я не приму столь банальной ставки.

— Тогда никакого пари не будет! — В Роуз вновь заговорил здравый смысл.

— Послушайте, это несправедливо! Вы принуждены соблюдать светские приличия, тогда как свет со всеми его приличиями, вместе взятыми, ровным счетом ничего для вас не сделал!

Губы Роуз тронула слабая усмешка:

— Если мое безупречное поведение даст шанс моим сестрам удачно выйти замуж, я до конца дней моих буду благословлять светские приличия!

— Однако мы с вами чересчур схожи, чтобы влачить столь пресное существование!

У Роуз вырвался горький смешок.

— Пусть даже вы правы, но я должна сделать всё ради блага сестер. — Девушка задумчиво склонила голову набок. — Не пойму, с какой стати ее светлость пригласила меня! Нет, мне, конечно же, очень здесь хорошо, я просто наслаждаюсь… но она почти никогда не писала мне прежде и… Впрочем, как бы там ни было, это необычайно мило с ее стороны.

…Это доброта? Или нечто большее? Никогда нельзя понять, что происходит в голове у леди Маргарет. Однако это именно он настоял, чтобы Роуз была приглашена! Син нахмурился, припоминая то самое письмо от тетушки. Он почему-то не думал об этом прежде, но перечисление «любимых крестниц» в ее письме казалось ему все более странным. Ну конечно же, черт возьми, ему кинули кость — и он послушно ее поймал! Герцогиня прекрасно знала, что он разыскивал Роуз все эти годы — да он и не делал из этого секрета. Стало быть, герцогиня сочла, что настало время ему ее, наконец, найти?

Син едва не зарычал. Проклятие, она снова меня надула!..

— Если вы не хотите пари, так и скажите, — продолжала меж тем Роуз, и только тут Син осознал, что в ярости сжимает кулаки.

— Простите меня. Я просто думал о другом… — В частности, о том, как бы прикончить мою милейшую тетушку. — Если вы так дорожите своей репутацией, то мы и это отразим в условиях нашего пари. Проигравший заплатит свой долг с соблюдением абсолютной конфиденциальности, а также всех возможных предосторожностей, и никак иначе.

— В таком случае, я думаю… мы можем…

Хрипотца в голосе выдавала отчаянное желание Роуз согласиться. О, какие муки искушения она испытывала!

— Возможно, нам следует изменить предмет нашего спора? Если стрельба из лука — это не ваш конек, тогда…

— Отчего же? Я вполне в себе уверена. А еще я прекрасно играю в бочче, в пэлл-мэлл[6], а в непогоду, чтобы не выходить из дому, — в мраморные шарики…

Син уперся ладонями в стол и склонился над девушкой:

— Тогда заключаем пари, Роуз. Настоящее пари. Ну же, поживите хоть немного в полную силу!

Глаза Роуз загорелись:

— Мы будем очень осторожны?

— В высшей степени.

— И ни одна душа не узнает?

— Никогда. Мне ничуть не больше вашего хочется, чтобы нас застукали за… неким неподобающим занятием — ведь я не желаю жениться!