Книга Измена генсека. Бегство из Европы - Анатолий Уткин

Горбачев, Ельцин и президент Казахстана Назарбаев разрешали одно из главных противоречий нового федерального проекта — корреляцию полномочий между центром и республиками по поводу налогообложения. Компромисс был достигнут в три часа ночи, за несколько часов до первой официальной встречи Горбачева с Бушем. Казалось, это доброе предзнаменование для сохранения страны. Но когда президент Горбачев пригласил — жест доброй воли — Ельцина и Назарбаева втроем встретить американского президента, Ельцин отказался. В конечном счете, после первоначальной встречи с глазу на глаз Горбачев и Буш встретили в Кремле председателя Совета Министров Павлова, министра иностранных дел Бессмертных, министра обороны Язова и президента Казахстана Нурсултана Назарбаева.

Еще в Лондоне Горбачев и Буш договорились встретиться в «советском Кемп-Дэвиде», вдали от городского шума. Главный разговор предстоял Ново-Огарево, когда-то построенном Хрущевым в качестве загородной резиденции. Съехались утром. Бейкер и Скаукрофт, Бессмертных и Черняев, Палаженко и Дима (американский переводчик, русский по происхождению). Буш шел пешком от дома, который ему отвели на новоогаревской территории. У главного здания его уже ждали Горбачев, Раиса Максимовна и другие. День провели сидя в плетеных креслах на солнечной веранде. Здесь Буш пообещал быть на стороне Горбачева в русском раздрае.[111]

Но венцом визита президента Буша в СССР должно было быть подписание Договора о стратегических наступательных вооружениях (СНВ-1) — итог десяти лет советско-американских переговоров о сокращении стратегических вооружений.

Напомним, что переговоры по разрешению оставшихся трудностей в подходе к подписанию Договора об ограничении стратегических вооружений (СНВ) возобновились 19 апреля 1991 г. Американский исследователь Раймонд Гартхоф уверенно оценивает советский подход: «Советская решимость согласовать оставшиеся проблемы была очевидной».[112]Особенно глубокой проработке проблемы СНВ подверглись во время встреч Бессмертных и Бейкера в середине марта и средине мая 1991 г. в Каире, телефонного разговора Буша и Горбачева 27 мая и дипломатических встреч в Лиссабоне, Женеве и Берлине в июне 1991 г. К концу июня, к визиту в СССР президента Буша неразрешенными остались три вопроса: 1) как фиксировать телеметрически атомные подземные испытания; 2) как засчитывать численность раздельных боеголовок; 3) какие типы модифицированного оружия считать новыми.[113]

* * *

Утром 30 июля 1991 г. Буш и Горбачев традиционно встретились в Екатерининском зале Кремля. Было ощутимо, что недовольство встречей «семерки» в Лондоне еще живет в Горбачеве: «Вы привыкли произносить все эти прекрасные слова о том, как сильно вы желаете нам помочь. Но когда речь заходит о конкретных делах, вам что-то постоянно мешает».[114]Горбачева обидело то, что «большая семерка» предложил Советскому Союзу только «статус особой ассоциации» в Международном валютном фонде. Что это означает? Это звучит как гражданство второго сорта. Как «первоклассная держава № 2» Советский Союз имеет право, полагал Горбачев, на полнокровное членство.

Буш, зная, что экономическая помощь Соединенных Штатов Советскому Союзу невелика, постарался подсластить горькую пилюлю. Так, он объявил в Москве, что Соединенные Штаты собираются ратифицировать двусторонние торговые соглашения и предоставить Советскому Союзу статус наибольшего благоприятствования в торговле. Президенты согласились, что реформирование столь огромной страны, как СССР, представляет собой невероятную по сложности задачу.[115]

Американские специалисты отметили, что команда Буша «держалась скромно, и Буш был чрезвычайно осторожен в выдвижении новых предложений, которые шли за пределы гарантирования недискриминационного статуса Международного валютного фонда — обещание чего было сделано уже год назад. Подлинного западного пакета предложений с американским лидерством в их реализации, не обнаружилось».[116]

Госсекретарь Бейкер предложил разместить в Советском Союзе американских добровольцев «Корпуса мира». Это было одно из немногих предложений, с порога отвергнутых советской стороной как заведомо унизительное. (Пока американцам удалось уговорить в этом отношении только растерявшуюся Монголию. Пройдет время, и Ельцин с Кравчуком пригласят добровольцев «Корпуса мира» в Россию и Украину).

Горбачев на встрече всячески стремился сократить список запрещенных для экспорта в СССР товаров, подпадающих под контрольный список КОКОМ. Горбачев не переставал повторять, что соображения безопасности для Запада потеряли прежний смысл. Буш, не склонный к развязыванию гордиева узла, стремился не давать конкретных обещаний. Все же был подписан ряд двусторонних соглашений, таких, как безопасность авиационных полетов, взаимопомощь в случае несчастных происшествий. Среди региональных конфликтов не был решен вопрос о помощи обеих сторон противоборствующим силам в Афганистане. Буш стремился вытолкнуть СССР из Кубы.[117]Оба президента осудили проявления насилия в Югославии, решили вдвоем председательствовать на Конференции по Ближнему Востоку. Буш поблагодарил Горбачева за помощь в войне с Ираком.

Буш отметил, что его сотрудничество с Горбачевым уже привело к местным выборам в Намибии, Анголе, Никарагуа; подобные же надежды возникли в отношении Камбоджи и Афганистана. Бейкер и Шеварднадзе подписали соглашение о сотрудничестве в Сальвадоре и Гватемале.

Неожиданным для Горбачева ударом в спину было заявление президента Буша по поводу Дальнего Востока, связанное с пожеланиями к советской стороне «удовлетворить требования Японии — которые мы поддерживаем — относительно возврата Японии Северных территорий… Этот спор затрудняет ваше возвращение, вашу интеграцию в мировую экономику».[118]

Это было беспрецедентное американское вмешательство в проблему, которую сами же американцы и создали, подписав в 1951 г. односторонне американо-японский мирный договор. Раймонд Гартхоф полагает, что это было «неумно и никому не оказало помощи. Позиция Японии во всем этом вопросе не была безупречной».[119]