Книга Гегемония, или Борьба за выживание. Стремление США к мировому господству - Ноам Хомский

Госсекретарь США К. Пауэлл считается сторонником умеренных взглядов в президентской администрации. Однако его деятельность на посту советника по национальной безопасности совпала с периодом недавней фазы террористической деятельности, с увеличением силовых операций, крахом дипломатических усилий 1980-х годов в Центральной Америке и политикой поддержки режима апартеида в Южной Африке. Его предшественник, Джон Пойнтдекстер, отвечал за мероприятия в рамках антииранской кампании и был обвинен в 1990 году в совершении пяти уголовных преступлений, связанных с организационной стороной дела. Дж. Буш-младший назначил его куратором Программы глобального информирования населения, которая, как отмечает «Американский союз защиты гражданских свобод», сделала «каждого американца — от фермера из Небраски до банкира с Уолл-стрит — объектом испытующего внимания вездесущего электронного ока всемогущего аппарата национальной безопасности»{212}. Другие участники этой грандиозной войны с международным терроризмом мало чем примечательны.

Можно сказать, что никарагуанцам в период первой фазы «борьбы с террором» еще повезло. По крайней мере, у них была армия для защиты от международного государственного терроризма. В других латиноамериканских странах в качестве главных террористов выступали сами национальные спецслужбы. По мере того как учащались случаи силовых операций, к середине 1980-х годов Эль-Сальвадор стал основным получателем военной и технической помощи США (после Израиля, который вел боевые действия с Египтом). Конгресс США наложил эмбарго на поставки гуманитарной помощи в Гватемалу и призвал милитаристов рейгановского окружения использовать их разветвленные международные террористические сети для решения гватемальского вопроса. Для этого предполагалось привлечь аргентинских неонацистов (пока некоторые из них еще были живы у себя на родине), специалистов и наемников из Израиля, Тайваня и других стран, обладавших богатым опытом «контртеррористической деятельности». Таким образом, характер и масштабы силового воздействия на гражданское население приняли еще более ужасающие формы.

Никарагуанский журнал «Энвио» писал, что в декабре 1989 года «правительство Дж. Буша-старшего приказало осуществить военную операцию в Панаме, в результате которой были разрушены целые жилые кварталы и погибло более тысячи человек, и все это ради устранения всего одного человека — Мануэля Норьега. Разве это не государственный терроризм?»{213}. Справедливый вопрос, хотя в отношении тех, кто предпринимает подобные действия, не будучи при этом способным контролировать ход событий, необходимо использовать более жесткие формулировки.

Несмотря на то что все, кому эта ситуация была выгодна, постарались сделать так, чтобы с течением времени «об этих преступлениях забыли», они навсегда останутся в памяти тех, кто от них пострадал. Так, жители Панамы, хотя и осуждали теракты 11 сентября, не смогут забыть смерти более тысячи невинных людей в результате проведения операции «Правое дело», направленной на поимку непокорного бандита-рецидивиста, который был приговорен к пожизненному заключению во Флориде за преступления, по большей части связанные с периодом его сотрудничества с ЦРУ. Один журналист написал: «У [жертв событий 11 сентября] много общего с мальчиками и девочками… с их матерями и дедушками и старыми немощными бабушками — все они невинны… [при этом] терроризм называют „Правым делом“, а террористов — освободителями»{214}.

Вероятно, в этом кроются причины крайне низкого уровня международной поддержки американских бомбардировок Афганистана. В Латинской Америке, где дольше всего продолжалась американская карательная политика, наблюдался минимальный, едва заметный, уровень поддержки действий США. Вряд ли латиноамериканцам нужны были напоминания Карлоса Салинаса — бывшего директора направления по связям с государственными структурами организации «Международной амнистии» — о том, что «они лучше, чем кто-либо знают, что правительство США является главным спонсором международного терроризма»{215}.

Довольно просто заявлять, что мировое сообщество «не адекватно мыслит» или что оно охвачено «параноидальным антиамериканизмом», но все же это не благоразумно.

Глава пятая. Иракский след

Через восемь лет наиболее реакционные силы администраций Рейгана-Буша I восстановили былые сильные позиции в результате выборов 2000 года. Они отдавали себе отчет, что события 11 сентября позволят им достигнуть далеко идущих целей еще более энергично, чем до этого, четко придерживаясь давно проверенного сценария действий.

СЦЕНАРИЙ ДЕЙСТВИЙ: ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

Для Дж. Буша-младшего специалисты по связям с общественностью, спичрайтеры, выбрали имидж такого простого парня, праведника, который руководствуется «внутренней интуицией» и бесстрашно вступает в борьбу, чтобы «избавить мир от злодеев». Он полагается на собственное «видение» и «представления», напоминающие причудливую смесь ковбойской героики, карикатурных античных эпических образов и детских сказок. Впервые за последнее время образный ряд восприятия лидера страны был таким примитивным и ничем не примечательным. Риторика его высказываний при этом имела столь яркую тональность: все государства должны объединиться для того, чтобы победить «мировой бич терроризма» (Рейган), в частности международный государственный терроризм — «чуму, распространяемую злобными противниками цивилизации как таковой» в их порыве «установить варварские отношения в современном мире» (Джордж Шульц){216}.

Сразу же возникает ряд важных вопросов: что составляет суть терроризма? в чем его отличие от агрессивной политики или противодействия насилию? Даже самые общие ответы смогли бы многое прояснить, хотя эти вопросы никогда не будут вынесены на публику. Был найден подходящий вариант ответа: понятие терроризма определяется в соответствии с заявлениями руководства страны. После объявления новой фазы контртеррористической борьбы правительство США перешло от слов к действию{217}.

В 1980-х годах двумя главными направлениями «войны с терроризмом» стали Латинская Америка и Ближневосточно-Средиземноморский регион. В странах Центральной Америки, сразу же после объявления борьбы с террором, она приняла самые варварские формы террористической войны, что выставлялось как грандиозный успех, а все сопутствующие ужасы быстро забывались. Как мы увидим далее, совершенные на Ближнем Востоке Вашингтоном и их местными союзниками действия по своей разрушительной силе гораздо превосходили степень тяжести преступлений, инкриминируемых их официальным врагам. Эти факты особенно примечательны, потому что единичные террористические акции, спровоцировавшие их, в середине 1980-х годов представлялись пропагандистской машиной как главное событие года — впечатляющее достижение.

Что касается других случаев, то, к примеру, правительство Южной Африки — союзник США в период президентства Р. Рейгана — полностью несет ответственность за 1,5 миллиона погибших и 60 миллионов долларов материального ущерба в недавно освободившихся к тому времени португальских колониях — Анголе и Мозамбике. По данным исследования ЮНИСЕФ, в результате применения в этих странах мер «массового террора» погибло 850 000 детей и младенцев (150 000 только в 1988 году) и подорваны все позитивные начинания раннего периода после обретения ими независимости. Это уже не говоря о действиях в самой Южной Африки, где правительство защищало интересы цивилизованного общества от грубых нападок Африканского Национального Конгресса Нельсона Манделы, который Пентагон в 1988 году назвал одной из «наиболее одиозных террористических групп». В то же время правительство Р. Рейгана боролось за снятие всяческих санкций с Южной Африки, наращивало с ней торговые отношения и обеспечивало значительную дипломатическую поддержку этой стране{218}.