Книга Раны чести - Энтони Ричес

Он многозначительно помолчал.

— Такого не случится. Я этого не допущу. Посему вот правила для ваших центурий. Каждый человек, которого приведут ко мне за драку с солдатом из другой центурии, получит максимально возможное наказание. Вплоть до позорного увольнения без гражданства. Без оправданий, без снисхождения, без исключений. Выбор за вами.

Он прошел несколько шагов по плацу, а потом повернулся с хитрым выражением лица.

— Конечно, все может оказаться иначе. Вы можете вернуться в крепость как две лучшие центурии когорты, из которых даже мне не выбрать одну. Ваше общее превосходство может стать предметом гордости. Вы можете даже решить, что не одна из вас, а все остальные стоят на втором месте. Что бы вы ни решили, вместе вы — мое лучшее оружие. И я всегда держу его бритвенно-острым. Не испытывайте меня. Центурионы, отведите подразделения в казармы. Свободны.

Марк дошагал до крепости, оставил Дубна гнать солдат в бани, а сам пошел смыть грязь и поразмыслить над событиями дня. Антенох исчез, и сейчас центурион был рад отсутствию писаря, зная, что тот уже догадался об истинных результатах схватки с Юлием. Дверь скрипнула, Марк резко обернулся и увидел Юлия, который без приглашения вошел внутрь. Юноша взглянул на кровать, куда бросил перевязь и меч, гадая, успеет ли он схватить оружие, если центурион пришел не с добром. Юноша сомневался, что в ограниченном пространстве комнаты сможет защититься от нападения более крупного мужчины, не пытаясь покалечить его или даже убить. Увидев взгляд Марка, Юлий поднял руки.

— Нет, я не собираюсь брать реванш. Нам нужно поговорить…

Марк кивнул и достал флягу с вином и два кубка. Юлий молчал, пока вино не было налито, потом выплеснул себе в рот полкубка и удовлетворенно вздохнул.

— Спасибо. Мне следует поблагодарить тебя и за сегодняшнее представление. Ты мог сделать меня раз пять, не меньше. Я знаю, ты сдерживал свои атаки. Ты быстрее меня и лучше обучен, вот и все. Ты лучший мечник, хотя когда в нас полетит куча дерьма, тогда и выяснится, какой ты воин. Но ты должен был занять первое место, и мы оба это знаем…

Он смотрел на юношу, пока Марк не кивнул и не выдохнул, чувствуя, как его покидает внутреннее напряжение.

— Почему? Ты заслужил эту победу, твои люди увели ее у меня из-под носа. Почему ты не принял ее?

Марк нахмурился, открыл было рот, но ничего не сказал. Спустя мгновение он начал заново:

— Ты будешь смеяться… Я сделал это ради когорты. Дядюшка Секст велел мне подумать, какой результат нужен для общего блага. И когда я задумался, то понял — выиграть должен ты. Если бы я побил тебя, сейчас ты сидел бы в своей комнате и планировал месть. А так ты просто озадачен. Когорта не получила поссорившихся офицеров, Фронтинию не нужно разбираться с драками между нашими центуриями… Каждый выиграл.

Юлий с секунду смотрел на него.

— Кроме тебя.

— Возможно.

Старший мужчина покачал головой, положив руку на рукоять меча.

— Кроме тебя. Сегодня утром Фронтиний дал мне то, чего я ждал с момента твоего появления. Он дал мне право решать твою судьбу. Сказал, что устал думать, есть ли в тебе то, что нужно, или нет. А если я скажу тебе, мальчик, что ты должен уйти и не позорить славную историю когорты? Если скажу, что мне все равно, куда ты уйдешь, лишь бы не возвращался? Что ты тогда ответишь?

Марк долго смотрел на него, потом кивнул, отвернулся и безжизненно заговорил в стену:

— Я не удивлен. В глубине души я знал, что ты и твои братья не примете меня. Когорта не сможет сражаться, если среди офицеров будет отверженный, а я слишком привязался к этому месту и не хочу рисковать жизнями людей. Пусть тебя не беспокоит, куда я уйду. Я уберусь еще до рассвета, а именно этого ты от меня и хочешь. Буду признателен, если ты найдешь способ пересмотреть события последних месяцев и рекомендовать Дубна на центуриона Девятой. — Он указал на дверь. — А сейчас оставь меня в покое. Дай мне заняться своими делами.

Здоровенный офицер с минуту смотрел на него, а потом насмешливо покачал головой.

— Мне придется извиниться перед Секстом. Я сказал ему, что собираюсь пойти сюда и произнести эти слова, а он ответил, что ты смиришься, как ты и поступил.

Марк обернулся, его лицо окаменело, взгляд вновь метнулся к мечу на кровати.

— Думаешь, я позволю тебе стоять здесь и спокойно обсуждать мой характер? После того, что ты сказал? Лучше бы тебе позаботиться о своем мече, центурион, потому что через десять секунд тебе придется беспокоиться о моем.

Юлий развел руки в стороны, немного попятился и быстро заговорил:

— Стой! Это было последнее испытание, чтобы проверить, готов ли ты ради когорты смириться с тяжелым решением. Ты сделал это ради Секста и, хотя это нелегко признать, ради меня. Не знаю, как мы спрячем ото всех смуглого придурка вроде тебя, когда пойдем на войну, но Секст дал мне право решать, и я решил. Ты остаешься.

Марк прищурился, и Юлий вздрогнул, осознав, что юноша готов выйти из себя.

— А если я не приму твое милостивое предложение после этого последнего маленького испытания? Если я сейчас схвачу меч и разделаю тебя, как старого быка, а потом пущу себе кровь?

Юлий улыбнулся, не сходя с места, и отодвинул правую руку на шесть дюймов от рукояти меча.

— Не сомневаюсь, ты способен выпустить мне кишки, хотя здесь, в четырех стенах, мало места для искусного фехтования, и мы могли бы немного повеселиться. Я травил тебя и твоих людей, так что, наверное, заслужил такое. Но ты не станешь. Секст говорил и о твоем железном самообладании. Оно тебе пригодится — ты ведь теперь центурион ведущей центурии когорты, а значит, первым отправишься в самое дерьмо и последним вылезешь из него. Поспи немного, молодой Два Клинка, у тебя впереди тяжелый месяц. Но прежде налей-ка мне еще собачьей мочи, которую ты пьешь. Не могу же я поднять чашу за твой успех, если она пуста.

Он подставил кубок.

Сильный стук заставил обоих мужчин вздрогнуть. Антенох просунул голову в дверь, не обращая внимания на хмурого Марка. Присутствие Юлия не удивило солдата, и Марк заподозрил, что Антенох шатался где-то поблизости, готовый, если потребуется, прийти ему на помощь.

— Центурион Юлий, вам приказано присоединиться к старшему центуриону у северных ворот. Что-то по поводу костра.

Юлий быстро допил вино и повернулся к дверям.

— Увидимся позже… центурион.

На лесной поляне к северу от Вала, за пределами досягаемости встревоженных гарнизонов фортов вдоль Северной дороги, собрались на первый военный совет предводители оставшихся свободными племен Британии. Полдесятка вождей сидели в холодных сумерках у потрескивающего костра, серьезно посматривали друг на друга и ждали своего предводителя. Каждый из них понимал, что они собираются ухватить за хвост очень опасного зверя.

Кальг, вождь племени сельговов, появился без лишнего шума. Он сбросил с плеч плащ из волчьей шкуры и присел к костру, грея руки. Потом мужчина заговорил низким глубоким голосом, не отрывая взгляда от костра.