Книга Хорошие девочки получают все - Алисия Холлидей

«Опять говоришь о себе в третьем лице. Ну и ладно».

– Я согласна. Я хочу попробовать. И пойти на прослушивание. Сделать карьеру, стать дивой и все такое. Хочу стать оперной звездой. Хочу попасть на обложку «Новостей оперы». Я действительно хочу всего этого, мадам.

Габриэлла стояла передо мной, потеряв дар речи. На верное, ждала, что я отвечу «нет». Все от меня этого ждали. Даже я сама.

Вот все удивятся.

Я вскочила с дивана и крепко обняла мадам:

– А вы, моя дорогая мадам, действительно звезда на оперном небосклоне, раз сумели предоставить мне этот шанс. Уж мы постараемся не упустить его, правда?

Тут я услышала звук, чрезвычайно похожий на хлюпанье носом, и мадам подняла на меня сияющие глаза. Открыла рот… Я застыла в ожидании заслуженных слов одобрения и похвалы.

– Теперь, Брианна, нам придется трудиться намного усерднее. Время отдыха и веселья закончилось. Осталось шесть недель, и я буду мучить тебя, пока не попросишь пощады, но ты у меня будешь готова к прослушиванию.

Наверное, на какой-нибудь далекой планете нашей необъятной Вселенной похвала и одобрение звучат именно так.

Я сидела за столом и смотрела, как непривычно хозяйственный Лайл убирал посуду после ужина с мясным рулетом, ради приготовления которого я спешила домой. Он даже не забыл про вино, хоть это и был белый зинфандель[30]в картонной коробке – что-то вроде фруктового пунша, только для взрослых.

«Брианна, хорошие девочки не должны быть неблагодарными».

Я встряхнула головой, стараясь избавиться от звучавшего в ушах маминого голоса и думая, когда же ее напутствия перестанут сопровождать каждое принимаемое мной решение.

Лайл вернулся к столу с коробкой мороженого и двумя вазочками. Мадам заставила меня работать до изнеможения, но в сегодняшнем вечере появилась и светлая полоса: много мороженого, столько, сколько я в состоянии съесть. Весь день пришлось слушать ворчание Габриэллы по поводу моей худобы и тридцати фунтов, которые необходимо набрать.

При случае я могу есть, как водитель грузовика (если, конечно, водители грузовиков любят макароны, бифштексы и шоколад), но тридцать фунтов за шесть недель – многовато даже для меня. Я вздохнула при мысли, что придется снова доставать одежду, которую носила, когда была толстой. Не надевала кое-что со времен последнего прослушивания – для гастрольного бродвейского шоу, а это было примерно два года назад.

(Мой голос всем очень понравился, но девушек, похожих на горку масла, на Бродвее не берут на роли красавиц, покоряющих мужские сердца. Предупреждаю на случай, если решите сходить на кастинг.)

– Что ты так вздыхаешь, малышка? Тебе не нравится «Роки роуд»? Ты же любишь с зефиром, я знаю. – Лайл взъерошил мне волосы, сел за стол и стал наполнять вазочки мороженым.

Мне не нравилось такое обращение с волосами. За исключением случаев, когда Лайл хотел провести время в постели, возникало неприятное ощущение, что он воспринимал меня как свою младшую сестру или Лабрадора шоколадного цвета по кличке Бисквит. Впрочем, в постели не было никаких фейерверков, а уж вне ее вообще не наблюдалось любовного трепета.

«В отличие от твоих ощущений, когда здесь был Джейми», – прошептал мой зловредный внутренний голос.

Я сделала вид, что не слышала его, и взяла ложку. Можно сказать Лайлу все после десерта. Зачем портить удовольствие от хорошей порции мороженого?

И снова вздохнула. Бесполезно: аппетит не появится, пока я не выложу все. И есть подозрение, что после этого Лайл пропадет очень надолго.

Я отодвинула мороженое и, собрав все свое мужество, произнесла:

– Лайл, нам нужно поговорить.

Он ухмыльнулся:

– Ой-ой-ой… Звучит зловеще. Ну-ка, подумаем, что я натворил на этот раз? Не опустил сиденье унитаза? Не-а, сегодня я не забыл. Или… – Улыбка померкла, и на ее месте появилось озабоченное выражение, что-то среднее между ужасом и ликованием. – Господи Иисусе! Бри, ты беременна?

– Что? С чего ты взял? Нет, я не беременна. Мы же предохранялись! Ну, за исключением того раза, когда… – Я почувствовала, как лицо покрывается густой краской.

– … когда у нас порвался презерватив, – закончил Лайл мою фразу. – Я просто… уф! Не знаю, почему я так решил. Просто ты очень странная в последнее время, а Винс рассказывал, как необычно вела себя Куки… В общем, это предположение мне показалось логичным. Да я и не против. Ты сама знаешь, я хочу поскорее завести детей.

– Да, и мы много раз обсуждали это, Лайл. Помнишь, я говорила, что не планирую иметь детей, по крайней мере, в ближайшие десять лет, в начале моей карьеры? И объясняла тебе, какое влияние на мой голос окажут беременность и роды? Почему ты не можешь принять тот факт, что… Куки? Уже? – Я покачала головой, представив команду нянек в количестве пятнадцати человек, которых, вероятно, ее отец уже нанял. – Почему меня это не удивляет?

Впрочем, я не об этом. Мы отошли от сути.

Лайл тоже отставил свою вазочку, но я заметила, что он все же успел слопать четыре ложки, да еще с верхом.

– Да, знаю, мы говорили об этом. Но тебе не кажется, что это немного… эгоистично? Ты не хочешь детей прямо сейчас. Тебе пока не хочется становиться матерью. А как же мои желания? Я разве не имею права на собственное мнение по этому вопросу?

Потрясенная, я уставилась на него:

– Лайл, ты не можешь… То есть – да, конечно. В чем-то ты прав. Да, ты имеешь право принять участие в решении вопроса о том, когда заводить детей. Но не за счет меня, моей карьеры и моей мечты. Ты прекрасно знаешь: я тоже хочу детей. Я их обожаю. И когда-нибудь обязательно стану матерью. Я даже пыталась предложить тебе усыновить ребенка, но ты и слушать не хочешь.

Лайл оттолкнул стул и выскочил из-за стола:

– Прекрасно. Усыновить! И что я получу в результате? Ребенка, похожего на чужого дядю? А как насчет мальчика, похожего на меня? Которого я буду учить играть в бейсбол и ездить верхом? – Он плюхнулся на диван с той стороны, где стоял мой стул, и погладил меня по голове. – Как насчет маленькой девочки, прекрасной, как ее мамочка? Которая будет играть с папой в званый вечер, разливать чай и ходить в крошечных кружевных платьицах, с лентами в волосах? Но у меня есть два варианта: пытаться полюбить чужого ребенка или ждать лет десять – пятнадцать, пока не состарюсь на столько, что не смогу поиграть в мяч со своим собственным?

Я пыталась отстраниться, но он ухватил меня за руки:

– Бри, разве это справедливо? Такой ты видишь нашу семейную жизнь? Хочешь отказаться от возможности стать матерью или отложить ее на неопределенный срок ради мечты, которая скорее всего никогда не сбудется?