Книга Загадки любви - Галина Врублевская

Выключив свет, я смотрела в затененный потолок. После того как я смогла выдавить из себя признание в измене, мне не стало легче. Напротив, Витина боль наполняла теперь и мое сердце.

На следующее утро, когда Витя еще спал, внезапно вернулся домой Артур. Сказал, что у него выходной и он решил насладиться домашним покоем. Увидев спящего в коридоре на раскладушке брата, Артур сразу все понял. Он вошел в кухню, где я завтракала в одиночестве.

– Акценты, вижу, расставлены, милая Долли! – усмехнулся он. – Вечером жду с вещичками в своей берлоге.

– Артур, ты должен понять... Я не смогла дать тебе отпор потому, что...

– Не смогла или не захотела?

– Мне казалось, что я мало что для тебя значу, Артур.

– Не заморачивайся, Долли. Тебе понравилось трахаться со мной?

– Нет! Нет! Нет!

Я выскочила из-за стола, оставив недопитый кофе.

В машине, по дороге в университет, я планировала, как мне быть дальше. Выехать из этой квартиры я пока не могу. Придется ждать, когда высохнет моя комната в родительском доме, когда там сделают ремонт. Надо держать себя нейтрально по отношению к обоим братьям, чтобы напрасно не обнадеживать ни того ни другого. И возможно, мне удастся за это время разобраться в своих собственных чувствах.

Вернувшись вечером с работы, я обнаружила в кухне страшный беспорядок. На столе – неряшливые следы пиршества: опрокинутая бутылка из-под водки, огрызки хлеба, рыжий ручеек от сельди, источающий острый запах, и рядом накромсанная колбаса. Дополняли картину надорванные упаковки от продуктов и разбросанные там и сям вилки и ножи. И сердце замерло от ужаса, когда я, посмотрев на пол, увидела валяющийся там нож-пилу: он показался мне окровавленным! Я подняла нож с пола, с опаской мазнула пальцем по темно-бурой капле и с облегчением выдохнула... Нож был запачкан томатным соусом.

И все-таки тревожные предчувствия не оставляли меня. С колотящимся сердцем я заглянула в тупик коридора: Витя спал на раскладушке. И громкий храп его, и запах перегара свидетельствовали о том, что он живой. Я подошла ближе: вроде цел и невредим. Затем приоткрыла дверь в комнату Артура, осторожно заглянула в щелку. Хозяин сидел в майке на стуле, держа на коленях рубашку с наполовину оторванным рукавом. Иголка с длиннющей ниткой, зажатая в его пальцах, ходила огромными кругами над краем проймы. На скуле Артура, обращенной в мою сторону, краснела ссадина.

– Т-тебе чего? – Он услышал скрип двери и заметил меня.

Я вошла в комнату, отобрала у него рубаху. Присев на край кровати, распорола стянутые кривыми стежками края и стала зашивать заново.

Все это время мы молчали.

Возвращая Артуру рубашку, я все же спросила:

– Подрались с братом? – и ткнула пальцем в сторону его ссадины.

– О березу на к-кладбище поцарапался.

– Поцарапался, упал, все понятно. Скажи, как Витя? Сильно переживает?

– Надо уметь правде в глаза смотреть! Проиграл, уступи б-бабу. А он, размазня, п-просит меня уехать.

– Баба – это я? Не слишком-то ты уважительно отзываешься о женщине да еще говоришь так ей в глаза.

– Ну, знаешь, Долли, не придирайся к словам. Лучше скажи, надумала ко мне перебираться? А то не дело это, Витьку в коридоре обитать.

– Мне казалось, что у нас с тобой все произошло случайно. Ведь ты не любишь меня, Артур... У меня тоже голова кругом, сама не знаю...

– Тебе доказательства любви нужны? Тогда раздевайся и марш к-ко мне в п-постель! – Артур растянул рот до ушей.

Я быстро ретировалась и закрылась в своей комнате на защелку. Ужасное положение! Я так виновата перед Витюшей! Я вспоминала его нежные руки, ласковые слова, наши бесконечные разговоры. Казалось, нет для меня человека ближе. Но меня тянуло к грубияну Артуру, хоть ныне он и отдаленно не напоминал благородного, чистого парня, жившего в моих полудетских грезах. Он не выдержал испытаний войны: герой превратился в циничного варвара! И я не хочу быть игрушкой в его руках, мне ведь не шестнадцать лет.

На другой день ко мне в комнату осторожно постучался Витя. Я разрешила ему войти. Он робко напомнил о том, что близится день нашей свадьбы. Я вытаращила глаза.

– Какая свадьба, Витя?! – Я немного помолчала и тихо добавила: – Во всяком случае, не сейчас.

– А может, сыграем, как намечали? А все эти передряги забудем, как дурной сон! Я знаю, что ты любишь меня. Артур на спор убеждал меня, что ты к нему в комнату переберешься. Но ты ведь не стала этого делать!

– Витя, пожалуйста, сходи и забери наше заявление.

– А если передвинуть срок регистрации на осень? Прошу, Долечка, не будем рубить концы. Отгуляем отпуск, хоть вместе, хоть порознь. Отдохнем, осмыслим.

Я малодушно, не желая убивать Витю отказом, согласилась на перенос срока.

Свою лепту в мирное урегулирование вопроса внес и Артур.

– А не съездить ли нам на рыбалку к-как-нибудь? Что-то вы закисли, ребята, з-здесь в четырех стенах. А я, хоть и п-провожу целые дни на свежем воздухе, т-тоже устал: покойники уже сниться начали. Тянет на живую п-природу, к речке, к озеру. Вода здорово умиротворяет. Кстати! Я т-тачку купил, обновим.

– Так быстро? – удивился Витя. – Ты ведь и месяца еще не проработал, что, у вас такие высокие гонорары?

– Был тут один заказец. Хорошо наварили! А тачку, п-подержанную, мне один к-кореш продал, в кредит. И пробег – всего ничего, – обращаясь ко мне, добавил он. – Только п-просьба к тебе, Долли, будет: пригласи в нашу к-компанию еще девочку, чтобы б-братан не нервничал и ты не д-дергалась. М-может, Люсьену? Что-то ты о ней ничего не рассказываешь. Она з-замужем, естественно?

Меня царапнуло, что Артур готов утешиться с другой женщиной, хотя еще накануне звал в свою постель.

– Люсьена разведена! У нее есть сын, семнадцатый год пошел.

– Ого! Ну, сынка мы з-звать не будем, а с подружкой юности с удовольствием п-по-видаюсь. Повезет, так и п-перепихнемся разок.

– Не стоит ее звать, – хмуро сказал Витя, но говорить о болезни Люсьены не стал. – У нее теперь своя жизнь.

– А с-сказал – разведена. Ну да ладно, меня и другая к-красотка устроит. Слушай, Долли, а та д-девчонка, которая в этой к-квартире шарилась в мой первый п-приезд, забыл, как ее...

– Галя ее зовут.

– Она сейчас в г-городе? Позови ее. Очень занятная п-пташка.

– Я позову кого-нибудь, – нехотя пообещала я.

Заканчивался июль, и лето раскочегарилось вовсю. В помещении приемной комиссии было душно от палящего за окном солнца, и я завидовала тем коллегам, кто нежился сейчас где-нибудь на морских пляжах. Я отдувалась в приемной комиссии за всех. Сделав сводную справку о прошедших по результатам ЕГЭ абитуриентах, я выключила компьютер и встала. Еще один рабочий день закончился. Я – свободна!