Книга Призрак мисс Миранды - Бетти Бити

Показалось, что один из самых мощных юпитеров полыхнул с такой силой и яростью, что сжег генератор, ибо вслед за ослепившей нас вспышкой последовал оглушительный грохот. От его раската качнулся дом. И когда громовые отзвуки с ворчанием удалились в сторону моря, я услышала шелест осыпающейся каменной кладки.

— Попало прямо в нас?

— Что-то повреждено?

— Иисусе, удар был прямо рядом!

Первой моей реакцией было удивление, что разряд молнии не нанес никакого серьезного ущерба. Строго говоря, не было никаких оснований считать, что рухнула каминная труба или же разлетелись черепицы на крыше вместе с кирпичами стены. Был слышен только шум дождя, рокот бурлящих речных струй и испуганное ржание Леди Джейн. Я вместе с другими кинулась к окну и недоверчиво приникла к нему.

Открывшееся пространство озарялось постоянными вспышками молний, а сквозь тяжелую завесу туч пробивалось какое-то зловещее свечение. Только теперь стал ясен урон, который нанес последний удар молнии. Самый высокий из троицы древних сассекских дубов, что стояли рядом с подковообразной излучиной, рухнул в реку.

Вода бурлила и пенилась у этой неожиданной запруды. А затем прямо на наших глазах от реки отделился рукав, затопивший тропинку, что лежала ниже уровня сада. Миновав Тропу мисс Миранды, река, разделившись, отрезала нас от мира и, обогнув дом, снова слилась в единый поток.

Все происходило так спокойно и величаво, что я не верила собственным глазам. Река, наконец свершила то, к чему всегда стремилась, залив столь соблазнительную тропинку, пролегающую рядом с излучиной. И только сейчас меня внезапно осенило, что мы оказались на острове.

Как ни странно, Сильвию Сильвестр заставило впасть в истерику отнюдь не зрелище, что открывалось из окна, а потухшая лампа. Она погасла мгновенно и неожиданно, но мы, местные обитатели, к этому давно привыкли. Стоило разразиться шторму, как наши воздушные кабели выходили из строя. Но в эту ночь даже для матери и нас с Таней наступившая темнота лишь подчеркнула то ужасное положение, в котором мы оказались.

— Не обращайте внимания, — коротко бросила мама, как всегда в таких случаях сразу берущаяся за дело. — Для таких ситуаций у нас всегда есть в запасе свечи. И еще керосиновая лампа на кухне. Будьте любезны, капитан, приведите ее в порядок. — Хотя я не видела ее лица, но по тону голоса поняла, что она улыбается. — Обещаю, что нам тут будет очень уютно.

Но Сильвия Сильвестр не хотела, чтобы ее успокаивали. Ее то и дело сотрясали приступы хриплого визгливого смеха, перемежавшегося слезами и сетованиями.

— Я так и знала! — всхлипывала она, глядя, как мама водружает на столе канделябры. — И всегда это говорила, не так ли, Николас? Я знала, что мы обитаем в жутком доме.

— Чушь, — мягко сказала мама, потрепав ее по плечу. — В этом доме всегда царили мир и спокойствие.

В мерцании свечей лицо Сильвии было белым и застывшим, как бумажная маска; глаза потемнели, как куски антрацита, а застывший перекошенный рот приоткрылся. И из него хлынул бесконечный поток слов. Остановить его было невозможно, как разбушевавшуюся реку за стенами дома.

— Я всегда знала — тут что-то должно случиться. Я чувствовала это до мозга костей. Тут вовсе не безопасно. И все это знают. Дом может рухнуть. Вот что тут случится!

Должна признаться, что ее слова, сопровождаемые раскатами грома и ревом реки, в плену которой мы оказались — тем более, что я хорошо знала состояние стропил и фундамента, — заставили меня не на шутку встревожиться, но я прекрасно понимала, что худшее в нашем положении — это ее истерический смех.

Смешно, говорила она, вот уж жутко смешно, что когда она отыграла в таком фильме и когда все — тут уж она не ошибается, правда, Николас? — включая того типа из оргкомитета фестиваля, говорят, что лента войдет в историю киноискусства, а ее ставят вровень с Софи Лорен и Брижит Бардо, — надо же такому случиться! Да это же курам на смех. Как там говорил. Ник, тот парень, что пишет сценарий… трагедия из кухонной раковины — ну вот теперь это понятно. И в этот самый счастливый день дом, который всегда ненавидел ее, наконец отомстил. Честное слово, она прямо помирает со смеху!

Она откинула голову. Отблески свечей мерцали на золотисто-рыжеватых волосах, а тень ее падала на дальнюю стену.

Страх очень заразителен. Внезапно Сильвия вновь обрела столь разительное сходство с портретом мисс Миранды, что у меня замерло сердце, а руки покрылись гусиной кожей. С призраками, привидениями и прочими необъяснимыми явлениями лучше иметь дело при свете дня или же в компании у жаркого камина, но в древнем доме, у стен которого ревет река, где скрипят стропила и дребезжат двери, страхи кроются в каждом темном углу, а в вышине тем временем бушует шторм.

— Ох, да ради Бога, Сильвия, — взмолился Гарри Хеннесси, — успокойся! Это всего лишь доброе старое английское лето. Уж тебе ли этого не знать!

Сомневаюсь, что она услышала его. Разряд грома заглушил очередную вспышку ее истерического смеха, и, когда раскаты смолкли, она снова стала всхлипывать.

Конечно же, она все знала заранее. Ей рассказывали, ее предупреждали в деревне. Все тут знают, с этим домом что-то нечисто. Да она и сама видела привидение, разве не так? Ник ей не поверил. И вообще он ей не верил, что бы она ни говорила. Он ей вечно втолковывал, что она врушка и выдумщица. Ладно, порой она несколько преувеличивает, но не больше, чем другие. Но только не сейчас.

Ей и в деревне говорили, что если появится призрак мисс Миранды, то дом обречен. Обречен — вы это понимаете? Или Ник думает, что и призрак — всего лишь выдумка? Чтобы напугать ее? А если это и так, она-то знает, кто во всем виноват. Некая влюбленная личность, которая находится совсем близко…

И тут Николас Пембертон врезал ей оплеуху. И довольно увесистую.

Я хотела бы сказать, что он ударил ее не столько в гневе, сколько из сострадания. Но даже в своем состоянии, раздираемая тревогой, горем и беспокойством, я поняла, что истина заключается в обратном. Точно нацеленная пощечина была полна ярости и сказалась как нельзя лучше.

В первый раз с лица Сильвии сползла маска. Даже в неровном свете канделябров было видно, как у нее изменились черты лица. Рот искривился от ярости и удивления, глаза вспыхнули, и лоб пошел морщинами. Бледные щеки заалели гневными пятнами.

Она разрыдалась, как ребенок. Обозвала его животным и бандитом. Она кричала, что не может понять, как вообще взялась у него сниматься. Но спустя какое-то время Сильвия позволила ему уложить себя на диван, а когда рядом с ней присела мать, заснула от усталости. Словно передала весь груз ответственности за себя, полностью доверившись ему. А я всегда думала, что и это является частью любви.

Как только она уснула, Николас Пембертон взял нас с Таней за руки и отвел на кухню. Оглянувшись, он кивком головы пригласил еще двух человек.

И теперь я думаю, что, стоит мне ощутить запах горячего воска и парафина, я снова увижу нашу маленькую кухоньку, где мы сгрудились впятером на военный совет. Шторм крепчал. Он с завыванием обтекал углы дома, ревел в широком жерле камина, швырял в стекла пригоршни дождя и сотрясал оконные рамы.