Книга Помочь можно живым (сборник) - Александр Бачило

Поначалу, узнав, что Мариника проникла сюда, мы пытались создавать препятствия на ее пути, даже запугивать тех, с кем она встречалась (признаюсь, с моей стороны это была нелепая выходка, но чего не натворишь в спешке!). Позже я осознал, что все это бесполезно, рано или поздно она узнает, в чем заключается Тайна, это поразит ее, возможно, приведет в отчаянье, и в таком состоянии она может вернуться к своим и все им выложить.

И я понял, что должен обратиться к вам, людям, живущим здесь. Вы опасны, вы очень опасны для нас, но более всего вы опасны своим неведением… И вот я, Хранитель Ворот Светлого мира, обращаюсь к тебе и говорю: принцесса Мариника должна быть задержана.

Ради этого я даже готов открыть Тайну. Ей и тебе.

У себя дома ты найдешь письмо. Прочти его. Первые строки покажутся тебе знакомыми, я пытался рассказать тебе эту историю в снах, но не успел. Дай прочесть это письмо Маринике, ей известна из него лишь одна фраза. А когда она узнает всю правду, попытайся объяснить ей, что владеть такой тайной могут либо все, либо никто. Надеюсь, она поймет…

Вот и все, что я хотел сказать тебе. Прости меня за страх, выпавший на твою долю, и за насилие над твоей волей. Прощай!

Незнакомец повернулся и вышел из комнаты. Шаги его гулко раздавались в зале, затем глухо и коротко в коридоре, и чем дальше он удалялся, тем слабее становилась сила, удерживавшая на месте Игоря.

Он уже набрал полную грудь воздуха, чтобы крикнуть «Постой!», как вдруг послышался отдаленный грохот, эхом покатившийся по всему зданию.

Игорь схватился за голову. «Что я наделал!» Он бросился бежать, на ходу размазывая по щекам брызнувшие вдруг из глаз слезы. Так и есть, лестница в конце коридора исчезла. Игорь застонал, и, встав на колени, посмотрел вниз. Черный квадратный проем в полу первого этажа глянул на него бездонной пропастью. И в эту пропасть он только что столкнул доверившегося ему человека! Игорь вскочил и заметался по коридорам и комнатам. Наконец ему удалось найти безопасный спуск на первый этаж, а затем и лестницу, ведущую в подвал. Спускаясь по ней, он наткнулся рукой на выключатель и зажег свет. Теперь здесь было светлее, чем наверху. Игорь быстро определил, в каком направлении идти, и скоро отыскал тесное, выложенное кирпичом помещение с квадратной дырой в потолке. Он сразу увидел черную фигуру, лежащую на полу среди обломков лестницы. Человек не шевелился, из уголка губ у него стекала тонкая темная струйка. Игорь склонился над ним и тронул за плечо. Веки незнакомца дрогнули, он открыл глаза и пробормотал несколько слов на незнакомом языке, потом словно вспомнил о чем-то и посмотрел на Игоря.

– Ты… понял? – прошептал он. – Вот в этом и дело… В этом… разница…

Глаза его вдруг расширились, голова неестественно вывернулась, руки зашарили по земле.

– Останови ее… – вырвалось у него из горла. – Не дай…

Он замолк на полуслове и вдруг на глазах у Игоря стал таять, превращаясь в белесую, быстро исчезающую дымку. Через минуту от него ничего не осталось…

«Что он имел в виду? – думал Игорь, приближаясь к дому. – В чем разница? Между чем? Что я должен был понять? Он так говорил, будто не ожидал от меня ничего другого… Письмо! В письме должен быть ответ…»

Но сначала он постучал к Лехе. За дверью было тихо. Неужели еще не вернулся? Он дернул за ручку, и дверь вдруг легко распахнулась. Игорь остолбенел: вместо Лехиной комнаты перед ним был сад с тропическими растениями, пестрыми попугаями на ветвях и дорожками из мрамора. Высокая стеклянная крыша нависала над пальмами, сквозь нее било яркое полуденное солнце. Из глубины сада доносилась музыка, журчание воды, звонкий разноголосый смех и немелодичный гогот, явно ушаковского тембра.

После всего, что сегодня произошло, Игорь был уже не в силах удивляться. Он просто пошел по дорожке на голоса и скоро увидел любопытную картину: несколько девушек в сведенных до минимума нарядах танцевали на поляне вокруг мраморной ванны, наполненной прозрачно-голубой водой. В ванне сидел Леха. Он вертел головой и время от времени вынимал из воды руку, чтобы схватить одну из танцовщиц. И ему, и девушкам это доставляло массу удовольствия, они хохотали до упаду.

Выйдя из-под сени пальм, Игорь направился прямо к ванне. Леха, увидев его, страшно смутился, поспешно щелкнул пальцами, и волшебный сад вместе с девушками вдруг пропал. Они снова были в комнате. Оставляя мокрые следы, Ушаков подошел к стулу, снял висевшее на спинке полотенце и обмотал вокруг бедер.

– Ну, чего ты вламываешься? – заорал он, видимо, вернув себе вместе с полотенцем самообладание.

– Где Марина? – спросил Игорь.

– Какая еще Марина? – Леха пожал плечами, но, глянув Игорю в лицо, не выдержал: – А что? Ты же сам сказал – родственница. Что уж теперь, и словом не перемолвись? Ну, ходили мы в парк, я ей показывал, где что, в кино зашли…

– В кино?

– Да. А что такого? Культурная программа. Она сама просила. Я ж никогда не навязываюсь, ты меня знаешь…

– А потом?

– Потом?

– Да, после кино?

– Э-э. Тут, понимаешь, такая штука вышла. В кино-то мы до конца не досидели. Что-то я не понял даже, не понравилось ей, что ли? Так кино вроде хорошее, с вырубонами. «Убрать первым» называется, не смотрел?

У-у! Штатовское, по-моему… Ну вот. Как только он начал их мочить, она, смотрю, глаза вылупила и замерла. Потом вдруг схватила меня за рукав, да как заорет на весь зал: «Что это он с ними делает?!» Ну, я ей говорю, тихо, мол, здесь тебе не Моршанск, если будешь так орать, из зала выставят. Она, правда, потише стала, но все добивается, чтоб я ей объяснил. Я и объясняю, что согласно суровым законам гангстерского мира он устраняет конкурентов, или, проще говоря, убивает.

А она понять не может, что это за слово такое вообще.

«Как это, – говорит, – убивает? Как?» Сейчас, говорю, увидишь как. Вот этому, гляди, по башке ломом даст, и брызги полетят, видишь? Она смотрела, смотрела и тихо вдруг спрашивает: «Он делает их мертвыми?» Э-э, думаю, подруга, да ты, видать, слаборазвитая… Из спецшколы небось.

Ну, конечно, говорю, мертвыми! Вот этих сделает мертвыми, а остальные зато будут его слушаться. По струнке будут у него ходить…

Она опять помолчала, посмотрела это все и говорит:

«Он подчинил их своей власти. Вот он, ваш способ».

И вдруг встала – и к выходу. Я, натурально, за ней.

Ты что, говорю, обиделась, может, на что-нибудь? Она молчит, а сама, гляжу, вся дрожит. «Не так я себе все это представляла, – говорит. – Мы привыкли считать смерть общим горем, нелепой случайностью или данью старости бездушной… (Что-то такое она выдала, не помню точно.) Но мы, кажется, ошибались. Тот, кто борется за власть, должен… убивать. Убивать некоторых, чтобы остальные боялись… Да, – говорит, – так им и скажу. Вот вам ваша Тайна! Делайте с ней что хотите!» Потом на меня посмотрела и так это процедила: «Какие же вы…»