Книга Рабыня Вавилона - Джулия Стоун

Почему два дня назад, за завтраком, перебрасываясь с Адапой фразами, он решил, что мальчишка влюблен? Причем влюблен отнюдь не в свою невесту. Объяснений этому не было. Как не было и доказательств. Но почему-то Набу-лишир думал, что не ошибается, и что увлечение сына никому не принесет счастья.

— Была бы здесь Нупта, — вслух сказал он. — Уж она бы ему мозги быстро вправила.

Адапа любил только ее. Как и Набу-лишир. Но Нупты не было. Никогда не будет. Никогда.

Глава 21. ОБМАНУТЫЕ НАДЕЖДЫ

Колпак ночи был к лицу Вавилону. Высыпали звезды. Сил у жрицы хватало лишь на воспоминание об Уту-ане. Она всегда любила его, но раньше так о нем не тосковала. Анту-умми стояла на террасе, сложив на груди руки, и вглядывалась в мигающие глаза ночи. Покои Варад-Сина размещались на верхних уровнях, выше внешней стены храма, и отсюда кварталы Вавилона были как на ладони — тысячи красных огней.

«О, Вавилон! — Она тяжело и горестно вздохнула. — Завтра я покину твои пределы. Мой бог пойдет на запад, и я устремлюсь за ним, оставив за спиной твою синюю реку. Вавилон, город мечты».

Теперь жрица думала о возвращении в Борсиппу, о слепых улицах, и пене садов уютного городка. Ее красивые руки лежали на каменном парапете, и вся она походила на изваяние великой матери-богини.

Ее ладонь накрыла чья-то рука. Анту-умми вздрогнула — рука Варад-Сина. Он забрал в горсть ее пальцы; ладонь его была горячей и влажной.

— Куда ты смотришь? — прошептал он.

— Туда, — она указала подбородком на отдаленные огни.

— Да? И кто же там?

Анту-умми слегка отстранилась, — его дыхание обжигало шею. Невнятное чувство, томившее ее все эти дни, наконец, округлилось, приобрело завершенные черты — чувство брезгливости.

— Там рай, куда я стремилась. Место обманутых надежд. Он смотрит на меня тысячами глаз, каждый камень, каждая собака смеются надо мной!

Анту-умми напряглась и почувствовала, как он стиснул ее руку. Время от времени в темноте вскрикивали павлины, как заблудшие души.

— Ш-ш-ш, — услышала она успокаивающее, змеиное шипение Варад-Сина. — Откуда это настроение, милая?

Свободной рукой жрец убрал прядь ее волос, обнажая плавный изгиб шеи.

Поцелуй был похож на удар бича. Анту-умми резко повернулась. Теперь она стояла лицом к Варад-Сину, прижимаясь спиной к парапету, ощущая позвонками твердость и насмешливое тепло камня. Злоба закипала в ней, но усилием воли она сдерживала себя. «Враг, ты мой враг!» — твердила она про себя, и от внезапного осознания этой истины почувствовала, как незримый камень свалился с ее плеч.

— У нас был договор, — глаза Анту-умми сузились. Она смотрела на Варад-Сина точно из тумана, сквозь алую дымку гнева. — Ты не можешь упрекнуть меня в его несоблюдении.

Варад-Син рассмеялся, показывая ряд крупных зубов.

— Почему ты так холодна, милая? Я не узнаю тебя. Посмотри вокруг, Анту-умми, посмотри, какой чудесный вечер! Вавилон смотрит на тебя.

— Утром я уезжаю, — возразила жрица.

— Можно ли уйти отсюда по своей воле? Во всем мире не найдется города под стать этому. Великая башня поднялась до самых звезд, нет числа храмам, чья роскошь соперничает с роскошью дворцов. — Анту-умми молчала. — Сады парят в небе, и вырастают горы сокровищ.

Варад-Син погладил ее по щеке. Анту-умми осталась безучастной.

— Ты уезжаешь, — жрец перестал улыбаться, в его голосе женщине почудилось сожаление. — Что ж, на все воля богов.

— Ты смеешься надо мной, верховный жрец? — после тяжелого молчания произнесла Анту-умми.

Она спрятала за спину руки, чтобы Варад-Син не увидел ее стиснутых кулаков. — Настала пора соблюсти условия. Я не видела документа, назначающего моего сына в Вавилон, а между тем…

— Да, да, милая, знаю, — он постукивал указательным пальцем по губам, точно призывая Анту-умми к молчанию.

Она поняла, что все пропало, ничего не будет, что еженощные пытки на стариковском ложе оказались лишь омерзительной гримасой судьбы. Ей хотелось закричать, обвинить его в вероломстве, плюнуть в эти лишенные блеска глаза под складками век. Но выглядела она спокойной. Ее угнетало даже не столько то, что бывшее в этой комнате станет преследовать ее в любой день, на любом углу, — страшно было проигрывать.

— Красивая женщина. Почему ты так неосмотрительна? Мы все — смертные, бедняки перед лицом богов, наши желания затмевают наш разум. И ничего с этим поделать нельзя, ничего, милая.

Варад-Син касался ее лица, очерчивая контуры теплыми, слегка шершавыми пальцами с сумрачным блеском драгоценностей, такими же смутными и дрожащими, как ее сердце, ее обморочная душа. Анту-умми не сняла еще с себя праздничного облачения, ее платье под глубокими складками скрывало стройное тело, на груди лежал венок из розовых лилий, едва узнаваемым ароматом орошая воздух вокруг ее головы.

Ночь путалась в горячие шелка жасмина и сандала, обмершие лилии льнули к ее коже в жемчужной испарине — последняя улыбка исчезающей красоты.

— Но человек без желаний мертв, ибо желания движут нами, страсть к завоеванию. — Жрец прикоснулся сухими губами к ее виску. — Желания людей не всегда совпадают, и тогда в игру вступают иные правила. Всегда каждый старается только ради себя. Хочешь, поговорим об этом на ложе?

Анту-умми не успела ответить. Раздался приглушенный стук сандалий. Варад-Син повернулся, закрывая ее собой. Это была излишняя предосторожность, она и сама не желала, чтобы ее видели здесь. Прикрыв лицо тонким покрывалом, она попятилась, шаг за шагом отдаляясь от жидкого круга света, падающего изнутри на черно-белый мозаичный пол. Тьма принимала ее в свой разлом, свои глубины, где таяло даже это жалкое свечение огней, горящих во дворе в огромных медных чашах. Анту-умми неслышно скользнула за плотный занавес в одной из арок.

Человек вошел на террасу и медленно двинулся к Варад-Сину, который, заложив за спину руки и покачиваясь с мыска на пятку, ожидал его. Это был жрец храма Иштар, высокий человек с широкими плечами, еще достаточно молодой, что чувствовалось по твердости шага. Одежда посетителя была проста, если не сказать больше: серый плащ скрывал руки, а капюшон — лицо. Он отличался способностью к мимикрии и любовью к шумерской культуре, звали его Нинурта. В тот краткий миг, когда, появившись на террасе, он стал спиной к свету и вокруг его черной непроницаемой фигуры засветилась аура, Варад-Син отвел глаза. Очень уж внушительным показался ему Нинурта, и это было неприятно верховному жрецу.

— Ты один здесь, господин? — спросил негромко гость, приблизившись к Варад-Сину.

Тот помедлил с ответом. Он отвлекся на секунду, и Анту-умми исчезла, но куда? Ему казалось, что жрица ушла по одной из тех скрытых лестниц, которые он показал ей, хотелось так думать. Он разлепил сухие губы.

— Я. один. Зачем ты пришел?