Книга Похищение века - Марина Серова

- Слушай, Танек, а правда, что ли, у твоего "дона" плащик свистнули? Все только об этом и болтают.

- Ой, да я-то почем знаю? Меня уж все замучили сегодня вопросами... Думаешь, он со мной это обсуждает?

- А ты его не спрашивала, что ли?

- Как это не спрашивала? Спросила, конечно. Так он мне то же самое и сказал, что по телику. Ты видел?

- Видел, видел. Ты думаешь, темнит?

- А Бог его знает? С директором он все секретничает, с Федором Ильичом... Ко-оль! Что это ты все про плащ да про дядю...

Я потянулась к нему, демонстрируя, что тема плаща меня нисколько не интересует. Лебедев исполнил, что требовалось, но было понятно, что его-то сейчас больше интересует как раз разговор.

- А ты сама видела плащ Радамеса?

- Нет, откуда? Он же все время у Мигеля в номере, под замком. А я у него не была.

Ему наверняка известно от Аннушки, что я была у Мартинеса, но будет выглядеть естественно, если я постараюсь это скрыть.

Лебедев взял меня за подбородок (терпеть этого не могу!), пристально-насмешливо посмотрел в глаза:

- Не была?

- Нет...

- Ну ладно... А со стороны посмотреть, так отношения у вас очень теплые!

- Скажешь тоже!

Я осторожно взглянула на часы: оставалось две минуты.

- Это он на публику работает. Нужна я ему больно.., бедная родственница! Ему от меня другого тепла требовалось, Коленька.

Ой, держите меня... "Одинокий странник" решил тоже разыграть сцену ревности!

- Ка-зел! Из самого уже песок сыплется, а туда же!

- Ну уж прямо и "песок", скажешь тоже! Он еще вполне...

- Чего? - Лебедев отстранился, не отпуская моих рук, и смерил меня презрительным взглядом:

- Так, может, ты его уже испробовала, а?

Вернее, он тебя...

- Ах, ты мне будешь мораль читать!.. - Я сделала ненастоящую попытку вырваться, и у меня, конечно, ничего не получилось.

- Иди сюда... - Он не грубо, но очень настойчиво притянул меня к себе вплотную. - Сейчас я тебе покажу, как это делается, твоему дяде Мише и не снилось...

Мы сидели на банкетке неподалеку от двери склада. Вернее, теперь уже почти лежали.

И тут за этой самой дверью раздался отчетливый шорох. Я схватила нового "героя-любовника" за руку.

- Коля! Там кто-то есть...

- Не ерунди. Никого там нет.

Шум повторился, хотя и несколько слабее.

Театральный звукорежиссер постарался на славу: было полнейшее ощущение, что шорох слышится со склада, хотя на самом деле источник звука находился вверху, над нами.

Лебедев тоже прислушался.

- Мыши, наверное. Не бойся.

- Мыши! - взвизгнула я. - Как это: "мыши" и "не бойся"! Там заперто, Коля?

- Нет, Валерка забыл запереть, балда. Я смотрел, там никого.

- Коль, посмотри еще! Если это мышь, она может выскочить сюда. Я с ума сойду!

- Дурочка...

Однако новое шуршание за дверью заставило Лебедева чертыхнуться и вскочить на ноги:

- Да это уже и не мышь, а будто кабан! Может, кошка забралась?

Он распахнул дверь темного склада и прислушался. Я с опаской выглядывала из-за его спины, чтобы он, чего доброго, не повернул обратно.

Сделав шаг вперед, Николай включил свет.

Ни кабана, ни кошки, ни даже мышки в пределах видимости, конечно, не было. А шорох явственно слышался теперь сверху, из партера.

- Черт, как я сразу не догадался! - усмехнулся Лебедев. - Это наверху. Здесь слышимость аховая.

Он увлек меня к выходу, но внезапно приостановился:

- Постой-ка, Танек...

Бессвязный шорох в партере постепенно облекся в форму мужских шагов, затем послышались голоса.

- Вы закончили здесь? - начальственно спросил кого-то директор.

- Да, Федор Ильич, ухожу, - ответил женский голос.

Мягкие шаги и - звук прикрывшейся двери партера.

- Вот, Мигель, теперь мы одни. Отойдем подальше.

- Здесь нас не услышат, Федор? - спросил нервный голос фамозо кантанте.

- Исключено. До первого звонка нам тут не помешают. А то у меня в кабинете сами видели, что творится.

Я попробовала увлечь Лебедева к выходу, но он крепко обхватил меня за плечи и не двинулся с места.

- Федор с твоим... - Он мотнул головой в сторону потолка. - Послушаем, Танек. Может, что интересное расскажут, а?

- Ко-оль!

Я сделала вид, что мне все это не нравится, но он только приложил палец к губам и весь превратился в слух. Слабая женщина, конечно, не стала перечить мужчине и господину.

- Так что вы хотели рассказать мне, Мигель?

Это касается плаща Радамеса?

- О madre mia, ну конечно! Я ни о чем другом сейчас и думать не могу. Эта паршивая газетенка заварила такую кашу, я вам скажу! А туг еще КГБ со своим советом...

- ФСБ, Мигель, ФСБ!

Кошачьи глаза Лебедева оставались тусклыми, на губах застыла равнодушная усмешка, но его пальцы чуть сильнее впились мне в плечо.

- Ну да, только какая разница... Содержание-то осталось прежнее! Я говорю - посоветовали мне выступить по телевидению и от всего этого откреститься. Ясно, что они спасают честь мундира. Но если сегодняшняя операция не даст результатов, Федор, то что будет? Они-то останутся в стороне, а меня после завтрашнего провала все газеты мира смешают с грязью как лгуна и душителя свободы прессы!

Черт побери, "дядюшка" играл смятение превосходно! Да он не только фамозо кантанте, но и фамозо артисто... Впрочем, возможно, "артист" по-испански звучит совсем не так.

Я чуть было не позабыла, что мне тоже надо убедительно изображать удивление, но вовремя спохватилась.

- Полно вам убиваться, Мигель, еще не все потеряно! В ФСБ же не дураки сидят. Мы с вами со вчерашнего дня не говорили... У них появился подозреваемый ?

- Нет, пусто. В том-то и ужас ситуации! Вернее, они подозревают одного человека.., из моего прежнего окружения здесь, в Тарасове. Но против него никаких улик. И еще они считают, что у него есть сообщник, который имеет отношение к вашему театру.

- О Господи!

- Да, милейший Федор Ильич, потому я и затеял с вами этот тайный разговор. Некоторые обстоятельства слишком явно указывают на причастность к похищению плаща человека театра.

И более того: в ФСБ склонны считать, что этот самый сообщник спрятал плащ Радамеса где-то здесь, в этих стенах.