Книга Нежные сети страсти - Изобел Карр

Теперь было мало ее убить. Смерть слишком простой и быстрый исход. Не успеешь сполна насладиться ее мучениями.

Леди Боудисия заслужила наказание страшнее.

Сделать ее вдовой? Тоже не слишком сурово. Раннее вдовство не такая уж печальная участь, особенно когда горе помогает скрасить немалое состояние. К тому же в ее возрасте нетрудно найти утешение, и даже очень скоро.

Он хотел оставить ее в полном одиночестве. Лишить ее всего, даже надежды. Он хотел, чтобы леди Боудисия поняла, что чувствовал он, когда она его предала.

– Кто этот ребенок? – спросил Грэнби, прищурившись, чтобы лучше разглядеть крохотную фигурку, которую леди Боудисия держала на руках.

– В деревне говорят, это бастард ее мужа, – ответил Нолан.

– Правда? – откликнулся Грэнби, вдохновленный внезапной догадкой. – Я бы сказал, что ее поведение – и прежнее, и теперешнее – указывает на то, что перед нами та, что произвела его на свет.

Нолан тупо уставился на Грэнби.

– Девушка, которая всегда была не прочь поразвлечься и любила кружить мужчинам головы, не отличающаяся целомудрием, способна на все. Даже на то, чтобы заставить мужа, купленного с потрохами, признать своим бастардом ребенка, которого сама родила вне брака. Тебе так не кажется?

Нолан что-то невнятно пробормотал, и Грэнби прикрикнул:

– Ты со мной согласен?! Говори!

– Я не знаю, что сказать, сэр.

– Тогда скажу я. Думаю, люди в это поверят. Скандала, по крайней мере, не избежать, и оба семейства перегрызутся как собаки.

– Зачем вам это?

Грэнби покачал головой.

– Потому что «разделяй и властвуй» самая верная тактика. Если они выступят против светских сплетников единым фронтом, ничего у нас, конечно, не выйдет. Нам нужно, чтобы они вцепились друг другу в глотки. Чтобы сражались друг с другом, а не договаривались. И надо разузнать получше, откуда на самом деле этот ребенок взялся.

– Но как? Его мать может быть где угодно.

– Ты сказал, что ребенка привез сюда его брат?

Нолан кивнул.

– Так сказала горничная, которой я поднес пинту эля в прошлое воскресенье.

– Вот и славно. Отсюда и начнем. Подыщем свидетеля. Сочиним историю. Раздуем скандал. Да не смотри на меня так удивленно. Отцы всегда пристраивают своих бастардов. Так уж заведено. Находят для них приемных родителей или отдают в приют. Но чего они никогда не делают, так это не селят их в свои дома. Если для того нет серьезной причины. Но даже если и так, они не делают этого вскоре после женитьбы.

Глава 32

Оконный переплет холодил Гарету лоб. Через стекло он смотрел на жену, стараясь не упускать ее из вида. Воспользовавшись короткой передышкой между дождями, она пригласила нескольких старожилов арендаторов, чтобы те рассказали и показали, как выглядел сад в свои лучшие времена.

Престарелые консультанты медленно передвигались по саду, останавливаясь то тут, то там, жестикулируя, словно лепили скульптуры из воздуха. Боу внимательно слушала, делала записи, иногда – наброски. Какие бы чувства она к нему сейчас ни испытывала – Гарет ничего не мог сказать на этот счет с определенностью, – сбегать от него к родителям явно не входило в ее планы.

Наверное, он должен был бы испытывать по этому поводу облегчение, но отчего-то этого не происходило. Боу обустраивала Мортон-Холл, превращая его в свой дом. Ее дом. И не факт, что в той жизни, что она для себя готовила, найдется место Гарету. У него крепло ощущение, что лицо его постоянно прижато к стеклу. И эта стеклянная стена между его и ее миром становилась все плотнее, все ощутимее.

Боу жила в своей маленькой вотчине в том крыле дома, где располагалась детская. Там она принимала пищу. Там проводила все дни. Она, кажется, никуда и не ходила без прилипшего к ее юбке как банный лист Джейми.

С таким явлением Гарет никогда в жизни не встречался. Большинство матерей вполне довольствовались тем, что в лучшем случае целовали своих детей перед сном, оставляя все заботы нянькам и гувернанткам. И его мать не была исключением. Им с братом редко удавалось видеть ее чаще трех раз в неделю. И то на несколько минут. Поцелуй, наставление, иногда ломтик кекса с изюмом. Таким было его общение с матерью.

Он не видел причин для того, чтобы Боу столько сил, энергии и времени отдавала ребенку, который даже не был ее кровным родственником. Вернее, одну причину видел – предлог избегать Гарета. И всякий раз, когда пути их пересекались, в ее взгляде было столько осуждения, что у него пропадало желание составить им с Джейми компанию.

Они почти не разговаривали друг с другом. А с тех пор как она попросила его найти для мальчика пони, вообще не сказала ему ни слова. Уже в момент разговора он почувствовал, что она изменила к нему отношение. Она отгородилась. Словно в тот момент осознала, что их представления о совместной жизни не совпадают, и решила – будет жить так, как считает нужным, и не принимать его в расчет.

Боу продолжала спать в своей спальне, и он просто не хотел знать – не хватало духу, – запирает ли она от него дверь. Лучше было не знать. Лучше жить в неведении, тешась мыслью, что он может в любой момент прийти к ней, даже если это было не так.

Боу и ее гости завернули за угол дома, и Гарет неохотно отошел от окна и вернулся за стол проверять бухгалтерию. Математику в Харроу преподавали лучше, чем где бы то ни было, и с этим предметом у него никогда не было проблем, но какая же это мука – вести кропотливый учет доходов, текущих тоненькими струйками из самых разнообразных, порой неожиданных, источников, и расходов на каждую мелочь. Не удивительно, что на службе у отца состояли приказчики, управляющие и, разумеется, секретарь. Даже с одним поместьем работы было невпроворот, а отцу, владевшему не одним, а пятью или шестью поместьями, из которых почти все были куда больше этого, без армии помощников точно не справиться.

Гарет бился над расчетами, но концы с концами не сходились, что-то было не так со свечами, их не могли расходовать в таком бешеном темпе, когда дверь распахнулась и в комнату медленно вошла Боу. Она не смотрела, куда идет, потому что шла, уткнувшись взглядом в альбом, и губы ее шевелились. К счастью, Джейми при ней не оказалось. Боу плюхнулась в кресло возле камина и в сердцах выругалась, используя выражения, которые настоящая леди и знать не должна.

Гарет тихо засмеялся, и она стремительно обернулась, сконфуженно заморгала и огляделась в недоумении, словно лунатик, которого бесцеремонно разбудили.

– Заблудилась? – спросил он. Он смотрел на нее и не мог наглядеться. Волосы ее растрепались от ветра, черные локоны обрамляли лицо, зеленые глаза ее словно светились.

– Повернула не туда, это точно, – сказала она, убирая альбом под мышку. – Была уверена, что иду в то крыло, где кухня.

– Ты вышла не через ту дверь в гостиной. Я уже много раз так же блуждал. Этот дом – настоящий фавнов лабиринт.