Книга Миллионер из подворотни - Татьяна Корсакова

– Говорите же! Немедленно! – не унимался гений.

Сима вздохнула. Сам напросился.

– В ваших портретах совершенно нет жизни. Они красивы, но бездушны. На мой взгляд, – добавила она торопливо. – Скажите, а вы не пробовали писать портреты простых людей?

– Вот оно! – Великогора хлопнул себя по наметившейся лысине. – Сима, вы только что озвучили мои тайные опасения! Ну почему, почему никто не говорил мне этих мучительных и одновременно целительных слов раньше?! Куда смотрели критики, искусствоведы, мои коллеги по цеху?! Это просто счастье, что я встретил вас! Вы открыли мне глаза! Вы, именно вы вдохнете в меня новую жизнь!

Вообще-то, в ее планы не входило становиться музой великого художника, но Великогора, кажется, не оставил ей выбора. Твердой рукой он вцепился в ее запястье.

– Сима, вы должны спасти во мне мастера! Станьте моей… натурщицей!

– Я не могу.

– Можете! Моя жизнь – в ваших руках! Хотите, я встану на колени?

Господи! Только коленопреклоненного художника ей не хватало! Интересно, все люди искусства такие экзальтированные или только этот? Сейчас он и в самом деле грохнется перед ней на колени…

– Не надо, господин Великогора, – простонала она. – Я согласна.

– Для вас я просто Глеб, – сказал он с достоинством. – Когда мы сможем приступить?

Еще минут пятнадцать Симе пришлось обсуждать с художником детали их будущего сотрудничества. В принципе он оказался неплохим человеком, если не принимать во внимание склонность к эпатажу.

– …Это будет нечто особенное, Сима! Кстати, так как же все-таки звучит ваше полное имя?

– Симона. – Теперь пришла ее очередь заливаться румянцем.

– Симона! Я так и знал! Вы не представляете, как идет вам это имя! – Великогора, в который уже раз, припал к ее руке в поцелуе. – Господи! Какие изящные пальцы! Вы не носите колец?! Это гениально! Женские руки без украшений – это так чувственно, так первобытно…

– Глеб, простите, но меня ждут друзья. – Сима осторожно высвободила свою ладонь.

– Да, да, я понимаю, я не единственный, – сказал художник ревниво. – Но учтите: я лучший! Благодаря мне вас узнает вся страна. Да что там страна! Все человечество! Симона, я ваш раб!

– До встречи. – Сима поспешно отошла от маэстро, опасаясь, что он может снова попытаться бухнуться на колени.

Илья вполуха слушал болтовню Анжелики и лениво оглядывался по сторонам.

Знакомые все лица. Многие из присутствующих регулярно мелькали на экранах телевизоров и на страницах модных журналов. Многих он знал лично. Ничего нового. Илья старательно скрывал скуку за вежливо заинтересованной улыбкой. С гораздо большим удовольствием он провел бы этот вечер с Симой, валяясь на надувном матрасе перед телевизором. Но этот светский раут – часть его жизни. Нужно относиться к нему как к работе, как к неизбежному – с неизбежным проще мириться.

– Илюша, посмотри, это же сам Пигулевский! – вывел его из задумчивости восторженный шепот Анжелики. – Ты не представляешь, как он хорош в роли Градова!

Илья понятия не имел, кто такой Пигулевский и кто такой Градов, но на всякий случай кивнул. Его больше интересовали присутствующие на банкете дамы, чем Пигулевский и Градов, вместе взятые.

– Илья, я просто обязана с ним пообщаться!

– С кем?

– Да с Пигулевским!

– А, ну пообщайся… – Он с трудом удержал зевок.

– Надеюсь, ты не будешь ревновать?

– Буду.

– Ты просто чудо! – Анжелика поцеловала его в щеку и упорхнула.

Илья сделал глоток шампанского, огляделся в надежде найти кого-нибудь, с кем можно скоротать этот скучный вечер. Его внимание привлекла женщина в рубиновом атласном платье, оставляющем открытой загорелую спину.

Его мать всегда относилась к женщинам, рискнувшим надеть подобного рода наряд, с изрядной долей скепсиса.

«Нужно обладать идеальными пропорциями и великолепной осанкой, чтобы иметь смелость появиться в свете с обнаженной спиной. Выпирающие лопатки никого не красят».

Незнакомка имела и идеальные пропорции, и королевскую осанку. Илья скользнул взглядом по натянутому, как струна, позвоночнику – от затылка до поясницы, где атлас кожи переходил в атлас платья.

Хороша!

Даже мама не нашла бы в ней изъяна.

Незнакомка стояла в обществе двух мужчин. Одного из них Илья знал. Егор Киль – алюминиевый король.

«Алюминий – не самый лучший металл для обрамления такого бриллианта», – подумал он с сарказмом.

Сима едва успела перевести дух после общения с не в меру эмоциональным художником, как оказалась в кольце мужчин. Виталий Борисович словно в воду глядел, когда говорил, что ее ждет успех. К сожалению, он не смог предвидеть масштабов этого успеха. В течение часа ей ни на секунду не удавалось побыть одной. Почему-то ее новоявленных поклонников не отталкивала ни ее нестандартная внешность, ни ее очевидная беспородность.

Она получила несколько предложений, касающихся работы, в основном в модельном бизнесе. Надо же! Она – и модельный бизнес. С ума сойти!

Ей предлагали покровительство и золотые горы. Точнее, горы не золотые, а алюминиевые, поскольку предложение исходило не от кого-нибудь, а от самого Егора Киля, алюминиевого магната.

Егор Владимирович Киль – «для вас, Сима, просто Егор», – представительный сорокалетний мужчина, вот уже несколько минут держал ее ладонь в своей руке и говорил какие-то романтические, совершенно не соответствующие его статусу и возрасту глупости про любовь с первого взгляда. Она как раз размышляла, как бы потактичнее отделаться от назойливого поклонника, когда почувствовала чей-то взгляд. Еще не успев обернуться, девушка уже знала, чей это взгляд…

– Простите, мне нужно идти, – сказала она алюминиевому королю.

– Сима, подождите…

Больше она ничего не слышала. Ей предстояло сделать то, ради чего она затеяла всю эту авантюру.

Илья не сводил взгляда с незнакомки – рано или поздно она обернется.

Он дождался.

Женщина повела обнаженным плечом, обернулась…

Хрустальный бокал в его руке налился свинцом. Так же свинцово тяжело билось его сердце.

Женщина сощурила золотистые глаза.

Этот цвет и эта кошачья манера щуриться… Он знал только одну женщину, которая…

Но этого не может быть!

Мгновение – и она ему улыбнулась.

Илья успел несколько раз умереть и заново родиться за то время, которое понадобилось ей, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние.

«Она… не она», – билась в голове единственная мысль.

– Здравствуйте, господин Северин.