Книга Любовь в настоящем времени - Кэтрин Хайд

И я резко поворачиваю в сторону моря.

Сильный ветер дует мне в лицо. Слезы льются ручьем, но я упорно смотрю на звезду. Сейчас она опять протянет мне луч, и он подхватит меня и перенесет домой. Но звезда светит ровно, и луча что-то не видно. Да и Луна в ледяном кольце уже не манит. Вид у нее суровый и неприступный.

А океан вдруг оказывается далеко-далеко внизу.

«Не смей, — кажется, говорит мне звезда. — Не смей расставаться с жизнью».

А ведь смерть моя близка. Эта мысль потрясает меня и наполняет ужасом. Неважно, что я всячески приближал эту минуту. Ведь я такой же, как все, и хочу жить. Этим все сказано.

Звезда — это Перл. И Луна в нимбе — тоже она. И Перл хочет, чтобы я вернулся. Такого никогда раньше не было. Значит, конец мой близок.

Страх пронизывает меня всего, до дрожи. Оказывается, я не так уж далеко от обрыва. Мне-то казалось, что я уже целую вечность лечу над морем к звезде. Но время сыграло со мной шутку. До берега — рукой подать.

Снижаюсь и направляю свой дельтаплан к обрыву. Стена стремительно надвигается на меня. Пытаюсь перелететь через нее, слишком сильно перекладываю рули и на мгновение повисаю в воздухе. Все, лететь больше некуда, слишком мало пространства. Круча сейчас прихлопнет меня.

Если бы я только знал, что делать.

А времени на размышления нет.

Дельтаплан со всего маху бьется о преграду носом. Удар смягчить нечему, конструкция слишком хрупкая и легкая. Слышится скрежет сминаемых алюминиевых трубок. Летательный аппарат складывается, я лечу вперед на своих ремнях и ударяюсь о стену обрыва головой, грудью и коленом.

Вертясь в воздухе, дельтаплан падает.

Внизу меня поджидают камни или вода, одно другого хуже. Успеваю подумать об иронии судьбы (мысль молнией проносится в голове): надо же, именно в такой момент я до конца понимаю, как мне хочется жить.

Внизу камни. Я падаю на камни.

Трепещущая темнота уносит меня.

Через некоторое время — понятия не имею, который час, — глаза у меня открываются. Вижу звезды и кромку обрыва. Все качается-расплывается — линзы у меня при падении выскочили.

Тьма опять застилает глаза.

Похоже, я снова ослеп. Значит, все усилия Митча насмарку. Сетчатка, наверное, разорвалась в клочья или отслоилась от удара. Теперь зрение ко мне уже не вернется.

Пытаюсь вдохнуть, уже не в первый раз. Похоже, ребра повреждены, а нога-то уж точно сломана. Не могу дышать. Тьма в безвоздушном пространстве.

У меня кружится голова, и я опять открываю глаза. Надо мной мерцают звезды. Я их вижу.

Слава богу, пронесло. Я не ослеп. Мне даже удалось набрать в грудь чуть-чуть воздуха. Только ребра болят ужасно.

Но я жив. И я вижу.

Глюк наверху над обрывом. Слышу его лай. Самого пса не видно. Молодчина. Гавкай, гавкай. Зови на помощь. Только кто придет на помощь в два ночи? Или сколько там уже?

Лежу и дышу.

Во рту вкус крови. Осторожно касаюсь головы в том месте, где ударился о скалу. И там кровь. Масса крови. Просто жуть сколько. О камни на берегу я тоже приложился головой, с другой стороны. Нога болит так сильно, что я пытаюсь поднять голову и посмотреть, что с ней. Ничего хорошего из этого не выходит.

Опять открываю глаза. Сколько прошло времени, не знаю. Помню только, что хотел взглянуть на ногу и так и не взглянул.

Глюк непрерывно лает. Стараюсь дышать неглубоко, чтобы не было так больно.

Поднимаю глаза. На камнях неподалеку сидит Перл и смотрит на меня сверху вниз.

Про себя я уверен, что все это мне просто кажется. Хотя — вот она, Перл. Наверное, я сильно разбил себе голову. Перл во плоти? Никогда такого не бывало.

— Перл, — говорю, — я так скучал по тебе.

— Леонард, — произносит она. — Только пойми меня правильно. Я люблю тебя и все такое, но ты сделал глупость.

Ей лет восемнадцать, столько ей было, когда я видел ее в последний раз. Волосы тщательно уложены. Ни волосок не шелохнется, хотя ветер со стороны океана довольно сильный. Вот почему я знаю, что она — не всамделишная. Только ведь все равно она здесь.

Слышу свой собственный голос:

— Но почему? Почему это так уж глупо?

— Тебе дана жизнь, — отвечает она. — И у тебя никто не пытается ее отнять. Ты сам постарался покончить с ней счеты. И напрасно.

— Я подумал, это может нас сблизить.

И тут я понял, что повторяю в бреду наш разговор с Митчем, когда он, чтобы лучше понять меня, решил попробовать, каково это — быть слепым. Только роли поменялись.

— Добровольная смерть — это не то, — громко говорю я. — Никому не пожелаю.

Это сказал я. Значит, я подаю реплики и за ту, и за другую сторону. Наверное, и за Перл тоже.

Открываю глаза. Перл исчезла.

А может, ее и не было.

Неглубоко и часто дыша, все-таки поднимаю голову и смотрю на ногу. Сломана, сразу видно. И болит, наверное, нещадно. Только мне все труднее оценить свое состояние. Голова откидывается назад, глаза сами закрываются. Правда, теперь мне известно о себе самом такое, о чем я раньше и не подозревал.

Я знаю, что я человек, такой же, как все, а вовсе не бесплотный дух, который может, как по волшебству, покинуть этот мир и отправиться к своим. Нет, я земной человек, как и все прочие люди. Просто Перл умерла, и мне очень хотелось к ней — вот и вся причина.

Начинается прилив.

На камни набегает первая волна — холодная, прямо ледяная. Ребра и ногу пронзает боль. Издаю пронзительный крик — и Глюк в ответ лает еще отчаяннее.

Надо выбираться отсюда. А то подохну от холода.

Накатывает еще несколько волн, и я понимаю, что окоченение — это еще цветочки. Волны так и норовят подхватить мое искалеченное тело и шарахнуть о камни. Тогда уж все мои переломанные косточки повылезут наружу.

Не успеваю я об этом подумать, как очередная волна приподнимает меня и опускает на камни. Холод приглушает боль.

Я не понимаю до конца, чем мне все это грозит, пока волны не начинают перехлестывать через меня. Вот придет волна побольше, приложит о скалу и унесет в море. Пытаюсь ухватиться руками за камни, но они скользкие, как следует не уцепишься. А со сломанными ребрами и разбитой головой особо не поплаваешь.

Руки соскальзывают, и волна уносит меня в море.

Вот оно. Только я понял, насколько хочу жить, как борьба оказалась проигранной.

Выныриваю на поверхность, разжмуриваю глаза и снова вижу Перл. На камне, у кромки воды. Лицо у нее безмятежное. Пытаюсь поднять руку, чтобы помахать ей на прощанье, но что-то не пускает.

Это ремни.