Книга Антарктида - Хосе-Мария Виллагра

Например, что у людей вытекают глаза, а на их месте появляются новые, голубые. Некоторые утверждали даже, что люди сами себе выцарапывают глаза, не в силах видеть то, что увидели. Правда это или нет — неизвестно, но слухи уже привели к эксцессам: всех голубоглазых считали заразными и убивали на месте. Как будто это поможет. Людей охватило истерическое возбуждение, и население хлынуло из города. Кто-то искал спасения в горах, а кто-то, как Мария и генерал, отправился к морю. Большинство же осталось встречать конец света в Сантьяго, и его улицы наполнились безумно веселящимися, танцующими и совокупляющимися людьми. Мимо лодки проплывали комья какой-то бурой слизи, и люди смотрели на нее с веселой опаской. Близость всеобщей гибели вызвала в них какое-то жутко-радостное чувство.

Катер медленно продвигался вдоль полузатопленных улиц. Вода отступала, обнажая остовы стоящих в воде по горло зданий. Генерал чувствовал себя ребенком в огромном аттракционе ужасов, в который превратился его родной город. Он ясно видел огромный плавник акулы, пересекшей им путь на перекрестке. Из черного провала окна высунулось щупальце гигантского спрута. Оно шарило по стене, словно в поисках ручки несуществующей двери. На бывшей рыночной площади лежала громадная туша кита. Воды, чтобы плыть, ему уже не хватало, и он лежал, глядя на людей в лодке своим огромным и все понимающим глазом.

Катер несколько раз чиркнул днищем о мостовую и встал. По толпе прошла волна радостного возбуждения, люди попрыгали за борт и, по пояс в воде, все время оскальзываясь на невидимых преградах, побрели куда-то дальше, в туман. Постепенно обнажилась заросшая водорослями мостовая. Мария и генерал шли, стараясь не наступать на морских звезд и ежей. Быстро светало. Студенистые пузыри медуз плавились и таяли в лучах восходящего солнца. Боком шныряли крабы. Было слышно, как где-то в подвале билась большая рыба. Свернув за угол, Мария и генерал наткнулись на неподвижно лежащее тело человека. Труп лежал, глядя в небо запекшимися глазницами. Чайки уже успели выклевать у него глаза.

На пустой набережной высилась огромная ледяная гора. Генерал и Мария увидели ее за три квартала, но только подойдя вплотную, поняли, насколько она огромна. Лед таял, и вдоль обрывистых склонов айсберга текли целые водопады. Вода у пирса еще была, и последний гидросамолет все еще ждал их у пристани. Пилот с самым хладнокровным видом стоял, опираясь на крыло, хотя горизонт за его спиной уже начал серебриться. Это показался гребень волны.

— Лейтенант Эспехо! — козырнул пилот генералу и Марии.

Он был молод, красив, летная форма сидела на нем великолепно, и он явно бравировал своей формой, молодостью, красотой и хладнокровием.

— Курс — на Антарктиду? — бодро спросил он, взглянув на Марию и генерала своими пронзительными голубыми глазами, такими странными на его смуглом лице.

25

«Белая беседка на высоком берегу моря. Солнечный день. Вода сверкает, как электросварка. Слышен шум прибоя и крики чаек. Появляется лейтенант Эспехо в белом костюме, напоминающем военную форму без знаков различия. Глаза его вытаращены. Бледное лицо трясется, как недожаренная глазунья.

Лейтенант. Ни-ко-го… Если вот так стоять долго, спиной к берегу, то рано или поздно покажется, что никого нет на всем белом свете… Интересно, придет она сегодня или нет? С ней ни в чем нельзя быть уверенным. Только бы никто нам не помешал. Впрочем, если кто мне и мешает все время, то это я сам. Сколько раз пытался с ней решительно объясниться, а все неизменно заканчивалось каким-то смехом. Вчера протянул ей цветок, так она расхохоталась, будто я ей дурацкий фокус показываю. Наверное, я и правда смешон. Все время думаю о ней. С первой минуты, как увидел ее, все время думаю только о ней! И каждая мысль — как пощечина! Все лицо горит. Я задыхаюсь от этих мыслей! Я с ума схожу от беспокойства, если ее нет рядом, и волнуюсь еще больше, когда вижу ее! А она лишь смеется. Я действительно смешон. То бледнею, то краснею, а ей будто и в самом деле невдомек, отчего я краснею, отчего вообще мужчина может краснеть при виде женщины. И что же тут скажешь? Как объяснишь? Смешно. Я не говорю, а мелодекламирую, как в плохой пьесе… Но, кажется, кто-то идет… Ах, какая досада!

Появляется донна Молина в белом платье, с книгой в руках. Ее голос слышен издали. За ней следует доктор Уртадо в черном костюме.

Донна Молина. Сюда, сюда, доктор! За мной! Ну поднимайтесь же скорее! Что вы там разглядываете? Здесь так красиво! Не стойте же, как чурбан! Быстрее подымайтесь сюда! Осторожно, здесь ступенька, о которую вы всегда спотыкаетесь. Ну вот, опять споткнулись. (Доктор спотыкается. Смех в зрительном зале.) Кто это здесь? А, это вы, лейтенант! Тоже пришли полюбоваться закатом?

Лейтенант холодно кланяется и молча отходит в сторону. Донна Молина и доктор Уртадо переглядываются. Доктор пожимает плечами.

Донна Молина (глядя на море). Ах, какая красота! Доктор, ну посмотрите же! Ой, а кто это там, в самом низу?.. Боже мой! Это же Абелардо! Посмотрите, доктор! Что он там делает, на камнях? Он же упадет! Его смоет волна!

Доктор. Кажется, он удит рыбу.

Донна Молина (кричит). Адвокат! Что вы там делаете? Немедленно поднимайтесь к нам! Здесь красиво! Что? Не слышу! Кричите громче!

Что, что он там говорит, доктор?

Доктор. Он говорит, что вы своим криком распугали ему всю рыбу.

(Смех в зале.)

Донна Молина. Очень смешно! (Смех.)

Появляется полковник Амадор.

Донна Молина. Осторожно, полковник! Не забывайте, тут ступенька!

Полковник спотыкается. (Смех в зале.)

Полковник. Фу! Насилу вскарабкался! Такое чувство, что это не я взобрался на эту гору, а гора на меня. (Смех.)

Донна Молина. Зато наградой вам будет чудеснейший вид.

Полковник (глядя на донну Молину). Да, здесь есть чем полюбоваться. (Смех.)

Донна Молина (садясь в плетеное кресло). Лейтенант! Подите-ка сюда! Ну-ка, рассказывайте, что там с вами стряслось! Вы выглядите, как утопленник. (Смех.) Рассказывайте! Я требую самый подробный отчет!

Лейтенант. Донна Молина! Вы смеетесь надо мной?

Доктор. Когда-нибудь вы поймете, милый лейтенант, что не так уж это и плохо, когда женщина смеется над вашими несчастьями. Гораздо хуже будет, когда она посмеется над вашим счастьем. (Смех.)

Донна Молина. Фу, доктор! Какие гадости вы говорите!

(Обращаясь к залу.) Неужели вы не понимаете, что это не смешно! (Зал грохает смехом.)

Доктор. Что делать, донна Молина! Я врач и привык говорить людям горькие истины. Пешая прогулка вечером, вдоль моря, доставляет больше удовольствия, чем целая ночь любви.

Донна Молина. Ах, господа! Опять вы за свое! Вы все время ворчите или ноете. Неужели я вас одна должна здесь всех утешать? Неужели это так трудно — быть счастливым? (Берет яблоко из корзины фруктов.) Вот, лейтенант, возьмите — и будьте счастливы! Господа, вы вообще когда-нибудь были счастливы?