Книга Три - Сара Лотц

Нашла это Мэл. На столе в комнате Пол оставил для меня флешку в конверте, на котором было написано мое имя и номер телефона. Я, разумеется, передал это в полицию, но только после того, как скачал все и сделал резервную копию. Была у меня мысль перебить все это дело в текст и, возможно, позднее опубликовать, но уже после первого раза я больше не мог это слушать.

Это напугало меня, Элспет. Испугало до смерти, до потери пульса.

Текст диктофонной записи Пола Крэддока, датированной 2/02/2012 @ 22.15

Итак, мы снова продолжаем, Мэнди. Господи, каждый раз, когда вижу твое имя, в голове всплывает песня Барри Манилова: «Ох, Мэнди, ты приходишь, отдаешь всего себя, ничего не прося взамен, но я все равно прогоняю тебя прочь…» Это на самом деле было о его собаке? Прости, тут действительно не место для такой непочтительной беспечности, но ты сам советовал расслабиться и говорить все, что приходит в голову, а это, ты знаешь, отвлекает мои мысли от Стивена. От катастрофы. От всего, черт побери!

(Всхлипывание.)

Прости. Прости. Я в порядке. Такое порой случается, я думаю, что справляюсь, а потом… Итак. День шестой после возвращения Джесс домой. Это по-прежнему похоже на вытертую школьную доску — ее воспоминания о жизни до «черного четверга» все еще обрывочны, а о крушении самолета она вообще ничего вспомнить не может. Она по-прежнему выполняет свой утренний ритуал, как будто оторвана от внешнего мира и нуждается в напоминании о том, кто она: «Я — Джессика, ты — мой дядя Пол, а мои мама, папа и сестра на небе с ангелами». Я все еще испытываю угрызения совести насчет этих самых ангелов — Стивен и Шелли были атеистами, — но ты сам попробуй объяснить концепцию смерти шестилетней девочке без того, чтобы не приплести сюда Небеса. Я постоянно напоминаю себе, что доктор Касабян (господи, на днях я как-то оговорился и назвал его доктором Кеворкяном — не включай это в текст!) сказал, что ей нужно какое-то время, чтобы привыкнуть, и что такие изменения в ее поведении являются нормальными. Как ты знаешь, признаков повреждения головного мозга нет, но я немного порылся в Интернете и выяснил, что ПТСР может творить странные вещи. Что касается хороших новостей, она стала гораздо более коммуникабельной — даже больше, чем до аварии, если в этом можно найти какой-то смысл.

Когда я сегодня укладывал ее спать, произошел забавный случай, хотя я не уверен, что мы можем включить это в книгу. Помнишь, я говорил тебе, что мы читаем «Лев, Колдунья и Платяной шкаф»? Джесс сама выбрала. В общем, неизвестно с чего она вдруг говорит:

— Дядя Пол, а мистер Тумнус тоже любит целовать мужчин, как и ты?

Я был просто ошарашен, Мэнди. Стивен и Шелли считали, что их девочки еще слишком маленькие для разговоров о птичках и пчелках, не говоря уже о чем-то более сложном, так что, насколько мне известно, они не обсуждали с близняшками тот факт, что я — гей. А сам я не показывал ей газеты и не разрешал лазить в Интернет — подальше от всего того дерьма, которое говорят в Штатах о ней и остальных двух ребятишках. Я молчу уже насчет желчи, которую продолжают выплескивать на меня Мэрилин и семейка Адамсов в разных таблоидах. Я думал спросить, кто рассказал ей, что я «люблю целовать мужчин», но потом решил не заострять на этом внимание. Возможно, в больнице к ней прорвался какой-то писака, а персонал потом скрыл это.

Она не собиралась сдаваться.

— Так что, дядя Пол, он тоже любит? — продолжала спрашивать она.

Ты же помнишь, Мэнди, как там было в книжке, верно? Мистер Тумнус был первым из говорящих животных, на которого натолкнулась Люси, когда через платяной шкаф попала в Нарнию, — маленький парнишка с козлиной бородкой и ногами оленя, фавн или что-то в этом роде. (На самом деле по описанию он здорово смахивал на консультанта по психологическим травмам, который появился сразу после того, как я узнал новость о Джесс.)

Честно говоря, на картинке мистер Тумнус выглядит охренительно гомосексуально с этим маленьким шарфиком, легкомысленно повязанным на шее. Думаю, нельзя исключать возможности, что он вполне мог трахаться с каким-нибудь кентавром где-то в лесу. Господи! Это тоже не включай. Кажется, я ответил ей что-то типа:

— Ну если и так, то это был его выбор, не так ли? — после чего продолжил чтение.

Мы углубились в книгу довольно далеко, и я немного занервничал, когда мы дошли до того места, где Аслан, говорящий лев, сдается злой королеве, чтобы она его убила. Стивен рассказывал мне, что, когда он читал это своим девочкам в прошлом году, они долго плакали, а Полли даже мучили кошмары по ночам.

Но на этот раз у Джесс обошлось без слез.

— Зачем было Аслану это делать? Это ведь глупо, дядя Пол, разве не так?

Я решил не объяснять ей, что смерть Аслана — это христианская аллегория, намек на Иисуса, который умер за наши грехи, и прочую хрень, поэтому сказал примерно вот что:

— Ну, Эдмунд предал остальных, и злая королева сказала, что убьет его. А Аслан, потому что он такой хороший и добрый, ответил ей, что займет место Эдмунда.

— Все равно глупо. Но я рада. Потому что мне нравится Эдмунд.

Если ты помнишь, Мэнди, Эдмунд — это тот эгоистичный, испорченный, лживый и мерзкий мальчишка.

— Почему?

А она и говорит:

— Потому что он единственный из всех детей, кто не был долбаным гомиком.

Боже, я не знал, отчитывать ее или смеяться! Помнишь, я говорил тебе, что она нахваталась массы грязных слов, когда была в больнице? Должно быть, от охранников или уборщиков, потому что мне трудно представить, чтобы доктор К. или медсестры говорили такое, не обращая на нее внимания.

— Нельзя говорить такие вещи, Джесс, — сказал я.

— Какие такие? — спросила она и продолжила: — Так не бывает. Какой-то чертов платяной шкаф. Это все как будто, дядя Пол.

Похоже, эта мысль отвлекла Джесс, и вскоре она заснула.

Думаю, я должен быть благодарен, что она вообще говорит и общается. С виду она не слишком расстраивается, когда я упоминаю о Стивене, Шелли и Полли, но еще, конечно, рано судить. Доктор К. говорит, что я должен быть готов к некоему эмоциональному спаду, но пока все идет хорошо. Нам еще очень далеко до того, чтобы отправить ее в школу, — не хватало только, чтобы детки там рассказали Джесс все, что о ней сейчас говорят, — но мы все же постепенно продвигаемся вперед, к нормальной жизни.

Ну, что еще? Ах да, завтра приходит Даррен из социальной службы, чтобы проверить, «как я справляюсь». Я уже говорил тебе о нем? Даррен нормальный, хотя немного экзотичный — борода, сандалии, питается сухими завтраками, — но могу сказать, что он на моей стороне. Возможно, мне нужно подумать насчет того, чтобы пригласить au pair или что-то в этом роде, хотя живущая по соседству надоедливая старушка, миссис Эллингтон-Берн (как тебе фамилия?!), постоянно ноет, чтобы я позволил ей приглядывать за Джесс. Мэл и Джефф также говорят, что с радостью могут посидеть с ребенком. Вот уж действительно стойкая парочка. Думаю, ты мог бы написать так: «Мэл и Джефф продолжают быть моей надежной опорой, в то время как я борюсь, чтобы соответствовать новому для себя статусу отца-одиночки». Слишком витиевато? Ну, можешь это как-то переиначить. Ты проделал большую работу с первыми главами, так что я уверен, что у тебя получится и все будет круто.