Книга С холодильником по Ирландии - Тони Хоукс

— Значит, ты просто собираешься месяц путешествовать по стране?

— Да.

— Здорово, — а потом последовал удар. — А что тебя привело к такому решению?

Расспросы продолжались бы до тех пор, пока правда, невероятная правда, не была бы из меня вытянута.

К моему облегчению, викторина началась до того, как слово «холодильник» смогло достигнуть ушей Рошин, и, хотя мне не было стыдно того, чем я занимаюсь, хотелось сообщить ей об этом самому. Объяснение, чем я занимался, могло показаться глупым, если не подойти к нему деликатно.

Викторина была на тему поп-культуры, и я оказался полезным дополнением к их команде. Я знал ответы на первые четыре вопроса, и очень скоро все стали обращаться с вопросами или за подтверждением своих предположений ко мне. Во второй части викторины ведущий включал первые несколько аккордов мелодии, а нам надо было назвать исполнителя. В этом я тоже оказался знатоком, в тот вечер я определенно был в ударе, но знал, что когда касается поп-музыки, существует тонкая грань между впечатляющим и печальным. Я преступил эту черту на пятой песне, когда после трех или четырех нот я выпалил:

— Это же «Особенный момент в нашей жизни» Билла Медли и Дженнифер Уорнз!

Я произнес это возбужденно, слишком пылко и на громкости, которая тут же выдала информацию нашим соперникам.

На всем протяжении действа я пристально наблюдал за Рошин, тайно надеясь, что, когда касается викторин на тему поп-культуры, она питает слабость к мужчинам, которые могут ответить на десять вопросов из десяти. Пару раз она подняла на меня глаза и наградила полуулыбкой, и это придало мне достаточно мужества, чтобы к ней подвинуться.

— Как проводишь время? — спросил я без пафоса.

— О, шутишь. Ты ведь неплохо выступаешь? Думаю, мы можем выиграть.

— А что за приз?

— Ну, имена всей команды пишут на бумажках и кладут в шляпу, и чье имя будет вытянуто, тот получит ужин с шампанским на двоих в ресторане наверху.

И снова полуулыбка. Боже, как она красива. Внезапно я понял, что мы должны выиграть, и, судя по тому, что мне пока везло, мое имя вполне могли вытянуть из шляпы, и тогда у меня будет свидание с ней за ужином с шампанским. Ведущий задал последний вопрос:

— Как назывался первый хит, автором слов которого был Нейл Даймонд?

Вся команда обернулась и посмотрела на меня. Полную победу и второе место, вероятно, разделял лишь этот вопрос. Потрясающе, я знал ответ.

— «Юби 40» — «Красное, красное вино».

Мы сделали это! Все ответы были верны. Теперь все, что нам оставалось — ждать, пока судьба решит, кому достанется романтический ужин.

Через десять минут (к моему разочарованию, я провел их, общаясь с Декланом) голос в микрофон грубо прервал беседу.

— У нас есть одна команда, которая сегодня ответила верно на все вопросы, так держать.

И он зачитал ответы.

— …И, конечно же, один из самых трудных вопросов вечера, ответ на который… Билл Медли и Дженнифер Уорнз.

Я посмотрел на Рошин. Она улыбнулась в ответ. В этот раз полной улыбкой, а не теми полуулыбочками. Пусть прибережет их для лузеров.

— …И вот, мы подошли к финальному вопросу вечера. Какой первый хит написал Нейл Даймонд? И ответ, конечно же, «Я верю» в исполнении «Манкиз».

Я не взглянул на Рошин, а извинился перед всеми остальными членами команды.

— Простите, я думал, это «Красное, красное вино», — пробормотал я в пол.

— А, да какая разница! — великодушно отозвался Деклан.

Я родился не в то время. Как бы мне хотелось быть лихим парнем 1930-х или 1940-х годов, когда танцевальные ансамбли и оркестры играли на танцполах, и ты мог крепко прижать к себе партнершу и шептать на ушко сладкие глупости, вальсируя с ней под стук своего сердца.

Мне никогда не нравились дискотеки. Я никогда не понимал, почему в месте, специально отведенном для знакомств, все сделано так, чтобы тебя не слышали до тех пор, пока ты не начнешь кричать. Кричать — некрасиво. Это точно не в моем стиле, и сомневаюсь, что это показывает нас с лучшей стороны. Почему мы пришли к сумеречному миру развлечений, созданному по заказу преподобного Иэна Пэйсли? Что касается лично меня, я всегда предпочитал более деликатный подход к ухаживаниям, и нет никакого сомнения в том, что сдержанные замечания теряются, если их выкрикивать.

Эти места — великие уравнители в интеллектуальном смысле, самый проницательный ум падает до уровня самого низкого общего знаменателя, чтобы быть понятым. На таких ночных дискотеках (еще один неприятный момент — называйте это «ночным клубом» или не произносите вовсе) обычно разговоры сводятся к чему-то вроде этого:

Тони: (кричит девушке) Не хочешь потанцевать?

Девушка: (кричит в ответ) Что?

Тони: (кричит громче) Не хочешь потанцевать?

Девушка: (кричит) Да, была. Но только на школьной экскурсии в Кале.

Тони: (кричит еще громче прямо в ухо девушке) Нет, я спрашиваю, не о том, «была ли ты во Франции», а «не хочешь ли ты потанцевать»?

Девушка (кричит) Да, спасибо. Я бы выпила большой джин с тоником.

Тони: (едва слышно) Тупая корова.

Девушка: А это я слышала.

Клуб, в котором мы находились и который располагался под пабом «У Мерфи», имел все неприятные свойства, с которыми я ассоциировал подобные места — переполненный танцпол, громкие басы, стробоскопическое освещение и бездумные замечания от диджея «Само Совершенство». Все, чтобы заставить меня чувствовать себя не в своей тарелке. Мне показалось, что я переместился во времени и вновь переживал один из бесчисленных неприятных вечеров в подростковом возрасте. Это был кошмар, и в большей степени потому, что я совершенно потерял из вида Рошин.

Она была здесь, по крайней мере, сказала, что придет, но в этом многолюдном потном притоне я нигде ее не видел. Естественно, столкнись я с Рошин, я бы взял ее руку в свою и повел на танцпол, и обстановка показалась бы мне гораздо приятнее. Однако я ограничился распитием пива и наблюдением за танцующими девушками. Мужчина во всей своей красе.

Я стал перекрикиваться с одной англичанкой из Финчли. Подумав, как ужасно, если Рошин была где-то в клубе и видела меня, стоящего без дела, как чей-то папочка, я предложил девушке из Финчли потанцевать.

Она ответила, что была во Франции, ездила два раза в гости к друзьям по переписке в Лион. Я понял это как знак, что мне следует вернуться к своему одинокому простаиванию у танцпола и снова вошел в роль пьющего и не танцующего.

Уже ближе к концу вечера я решил завязать с пивом, отправился на танцпол и исполнил небольшую джигу с максимальным достоинством. Никто не звал меня танцевать, и я танцевал один. Полагаю, это единственный плюс современных дискотек. Сделав то же самое на танцполе 1930-х, я немедленно был бы выброшен за дверь. Внезапно меня схватила какая-то девушка и начала раскачиваться со мной, положив себе на плечи мои руки. Было непонятно, танцует ли она со мной или готовит меня к допросу. Если последует допрос, я непременно выдам всю информацию. Она продолжала виться вокруг меня до тех пор, пока я не оказался близок к истощению. Я не возражал, но я даже не спросил ее, была ли она во Франции. Когда песня закончилась, включился свет — и все, вечеринка завершилась.