Книга Иванов и Рабинович, или "Ай гоу ту Хайфа!" - Владимир Кунин

— Ну и дураки, — спокойно сказал капитан. — Придут в Ленинград — самим жить надо будет. Выполняй!

— Слушаюсь! — боцман расплылся в улыбке.

— Да! И еще… Пошуруй у себя в хозяйстве — какие-нибудь шмотки для мужиков. Гляди, как обтрепались…

— Слушаюсь, Борис Борисович! У меня в заначке есть пара новых тельников. Пойдет?

— Пойдет, — сказал капитан. И дай-ка две бутылки «Столичной» из моего представительского запаса.

Как Клавка и Ривка упустили свое бабское счастье!

Свежий ветер дул в паруса «Опричника». Сильно накренившись, он мчался с добротной скоростью по южным водам Эгейского моря, оставляя за собой короткую белопенную тропу, которая уже в пятидесяти метрах за кормой съедалась мелкими злобными волночками с седыми загривками…

В русских полосатых тельняшках и черных пиратских шапочках с желтыми китайскими иероглифами, в продранных, обтрепанных штанах, с ножами у пояса, под невиданным зеленым шелковым флагом с золотым драконом Арон и Василий выглядели более чем живописно!

Штурвал держать было невероятно тяжело — ветер был сильный, скорость достаточно велика, и от этого нагрузка на руль увеличивалась втрое. Но Василий, сжав зубы, всеми силами, всем небольшим весом своего тела удерживал яхту в нужном направлении.

Арон возился на камбузе, беспокойно выглядывал в кокпит, понимая, как трудно сейчас приходится Василию, стоявшему на вахте. И поэтому с материнскими интонациями в голосе время от времени спрашивал:

— Тебе жареную корейку с чем сделать — с картошечкой или с макарошками?

Василий глубокомысленно задумался, пресыщенно выбирал, прикидывал и наконец отвечал:

— Давай с картошечкой… Макарошки уже малость поднадоели.

— А на сладкое? — спрашивал Арон. — Может, компотику? Есть абрикосовый, сливовый, яблочный!..

И снова Василий раздумывал и в конце концов говорил:

— А может, кофейку покрепче замостыришь?

— Нет вопросов! — радостно кричал Арон. — Тебе со сгущенкой или с сахаром?..

После обеда на вахте у руля стоял Арон, а Василий в каюте попивал кофе со сгущенкой из большой фаянсовой кружки Марксена Ивановича Муравича.

Над его головой на переборке каюты уже образовывалась некая выставочная экспозиция. Начиналась она с фотографии Марксена Ивановича, за ней следовала вырезка из иностранного спортивного журнала с изображением яхты-ретро стоимостью в двенадцать миллионов долларов, дальше к стене была прикноплена турецкая газета с фотографиями «Опричника» у Стамбульского причала и его владельцев в полицейском участке Среднего порта, затем следовала вырезка из греческой газеты тоже с фотографиями и под английским названием «Ай гоу ту Хайфа!»…

— Ах, дуры, дуры, дуры!.. — прихлебывая кофе сокрушенно проговорил Василий, и от огорчения даже стукнул кулаком по столу.

Арон тревожно заглянул в каюту:

— Ты чего, Вася?!

Василий взял кружку с кофе, вышел в кокпит, уселся рядом со стоявшим Ароном.

— Я говорю, Ривка и Клавка — дуры стоеросовые! Не путались бы со всякой швалью, со шпаной — не попадали бы в разные заморочки… Пошли бы сейчас с нами, мир поглядели бы!.. Увидели бы — какие настоящие мужики бывают на свете…

— Это ты про нас? — спросил Арон.

— Нет. Я про ребят с «Академика Сахарова», — сказал Василий.

Подумал немножко, допил кофе и отнес кружку в каюту.

Вернулся в кокпит и сказал:

— Ну, и про нас в какой-то степени…

— Это точно! — горделиво согласился Арон. — Прошлепали они свою жизнь, курицы несчастные!..

Ветер крепчал. Даже в кокпите, стоя рядом друг с другом, разговаривать было уже трудно, приходилось кричать.

— Васька! Погодка-то того!.. — стоя у штурвала крикнул Арон.

— Пора рифы брать!.. Для такого ветра — парусов слишком много! — прокричал в ответ Василий.

— Надень жилет и привяжись концом к релингу! — крикнул Арон.

— Да ладно тебе…

— Я тебе что сказал, едрена вошь?! — рявкнул Арон.

Василий смотался в каюту, надел там спасательный оранжевый жилет. Вылез на палубу, привязал себя к носовому релингу и вопросительно посмотрел на Арона.

— Ослабь оттяжку гика, а я попробую одной рукой протралить грота-фал! — крикнул ему Арон.

Василий ослабил оттяжку, и парус сразу заполоскал и слегка обвис. Скорость уменьшилась…

Арон с трудом дотянулся до грота-фала, не выпуская штурвал из рук.

— Порядок? — Арон слегка припустил большой парус, и он захлопал на ветру так пугающе, что Василий с нескрываемой тревогой посмотрел наверх на конец мачты.

— Не боись! — крикнул Арон. — Теперь крепи риф-кренгельс! И не мудохайся! Побыстрее!.. Давай сюда — на конец гика!.. И осторожней, жопа с ручкой! Кувыркнешься в воду — спасать некому!.. Так… Молодец! Закладывай риф-шкентель!..

Василий попробовал заложить риф-шкентель, но натяжение паруса было настолько еще велико, что это ему не удалось. Ноги скользили по мокрой палубе, влажный конец вырывался из судорожно сведенных рук…

— Доверни чуток вправо! — крикнул Василий. — Мне шкаторину не оттянуть ни хрена!..

Арон переложил штурвал вправо, и яхта опасно легла на правый борт. Василий мгновенно заложил риф-шкентель и крикнул:

— Хорош! Выравнивай!!!

— Молоток, Васька! Становись к штурвалу, я буду вязать риф-штерты! А то тебе не осилить!..

Они быстро поменялись местами и, уже стоя на руле, Василий крикнул Арону:

— Привязывайся, задрыга! Я лично плавать не умею, чтобы тебя потом из воды вытаскивать!..

Арон кое-как пристегнулся к мачте и стал вязать рифы под гиком.

То, что делали в эти минуты Арон и Василий на такой огромной семнадцатиметровой и тринадцатитонной яхте, с мачтой высотой с четырехэтажный блочный дом постройки времен незабвенного Никиты, было невероятно! Наверное, они делали что-то не так, как того требовала бы строгая наука мореплавания, но площадь парусов они уменьшили, скорость движения яхты снизили, опасности утонуть избежали!..

— Знаешь, Васька, чего нам не хватает? — спросил Арон, спрыгивая в кокпит.

— Ну?

— Еще человек пять команды… Тогда вообще все ни хрена не страшно было бы! Все успевали бы…

— Боже нас упаси! — крикнул ему Василий. — Представляешь, какая толкотня была бы? Мы вдвоем-то здесь еле поворачиваемся!

— Ну, ты нахал!.. — удивился Арон. — Отдыхай.

Он перехватил у Василия штурвал и крикнул под свист ветра:

— Вот это свежачок! Держись, Васька! Сейчас нас потреплет!