Книга Датский король - Владимир Корнев

— Я не знаю, о чем речь. У меня нет и никогда не было никакого «всемогущего» друга. Это недоразумение.

Патрон игриво погрозил Ксении пальцем, подмигнул:

— Право, не скромничайте! Наши буяны не успели успокоиться, как вдруг появился представительный господин, с лихвой возместил ресторатору нанесенный ущерб, умаслил подоспевшую полицию, а главное — дрожа, просматриваю сегодняшние газеты в поисках скандальных статей и — ничего! Понимаете — никаких сплетен!!! А вы, Ксения, зря скрытничаете: спаситель-то оказался нашим соотечественником, представился преданным почитателем вашего таланта. Он и визитную карточку оставил — вот!

Импресарио протянул визитку Ксении: на атласном картоне красовались только две переплетенные литеры — «К» и «Д».

Почти успокоенная, актриса опустилась в кресло:

— Моим почитателем может назваться кто угодно: я с этим господином «КД» не знакома… Будьте так любезны, подайте мне лучше стакан воды.

Наливая дрожащей рукой из стоявшего на маленьком столике хрустального графина воду, антрепренер приговаривал:

— Простите великодушно, если вторгся в вашу личную жизнь. Не афишировать ее ваше право, но заткнуть рот французской прессе под силу только очень могущественному покровителю. Вся труппа просто поражена…

Ксения устало махнула рукой, сделала большой глоток лимонной воды:

— Оставьте — ни слова об этом! Я не терплю сумасшедших поклонников! Просто боюсь, — она уже догадывалась, что за этим стоит все тот же неизвестный воздыхатель. — Скажите только, как он выглядел?

Патрон смущенно потер вспотевший лоб:

— А ведь не помню! Представьте, так переволновался вчера, да и сами видели, был сильно подшофе… Элегантен, представителен, а вот лицо? Ну никак не могу вспомнить! Увы… — Уже собираясь откланяться, он заметил букет: — Боже, розы-то какие! Видимо, из дворцовой оранжереи? Впрочем, не спрашиваю откуда, — он откровенно любовался цветами, разглядывал их вблизи. — А знаете, как это чудо называется? «Noisette»[97], а по-русски просто нуазетовый сорт.

— Действительно, красивые, — согласилась Ксения, — и звучит.

Не преминув еще раз приложиться к руке дамы, растроганный патрон наконец удалился со словами:

— Я теперь ваш должник! В Петербурге за мной веселый ужин в «Вене», а может, и на «Вилле Родэ»! Кстати, знаете последние новости? Не далее как сегодня утром наша беглянка вернулась после своего головокружительного приключения. Ведь ей же вскружил голову какой-то галльский петушок, не так ли? Ну а теперь этот… как бы поделикатнее сказать… кавалер бросил случайную подружку без средств в дальнем предместье Парижа. Вот только что, представьте себе, на коленях умоляла вернуть ее в труппу! Согласитесь, по случаю нашего (разумеется, вашего в первую очередь) триумфа, словом, после такого чуда, грех было бы ее не простить. И я уступил!

Ксения даже обрадовалась такой благородной отходчивости антрепренера, ведь и Господь прощал, а значит, иначе нельзя.

Позднее она сама встретила Капитолину в вестибюле гостиницы. Та сразу кинулась к ней с «дружескими» приветствиями и любезностями:

— Ах, Ксения, я так рада, что мое вынужденное отсутствие не повлекло за собой никаких огорчительных последствий для вас! Прочие, я знаю, только и плетут вокруг меня интриги, но я их презираю, а вот вы… Право, я надеялась, что Одиллия достанется моей замене, что это бремя не ляжет на ваши плечи… Ну ведь все обошлось, и замечательно! А вот ваш отказ от контракта с Зюскинд меня, признаться, удивил. С такими гонорарами можно было бы вообще больше не танцевать! Следует быть расчетливей, милочка…

Ксения прервала ее только после этого совета:

— Я очень рада, что вы снова с нами, вас очень не хватало. — Она старалась убедить себя, что говорит то, что думает, но выходило натянуто и двусмысленно. — А по поводу контракта… пусть каждый решает за себя. Мне жаль, что эта миссис не сделала предложение вам.

Вот тут Коринфская и показала себя в истинном свете, такой, как ее привыкли видеть все. Мгновенно перейдя на «ты», она многозначительно заметила:

— Переживу как-нибудь, а вот ты. Светозарова. не слишком обольщайся. Цветы, что достались тебе в тот вечер, были приготовлены для настоящей Одиллии! Это жертвоприношение мне от поклонников, понимаешь? Настоящая жертва кумиру, как в древности! О-о-о, это мистически бесконечно важно для меня!

«Ну почему это Капитолина, в конце концов, не угомонится, не совладает со своим темпераментом? Так тяжело бывает ее видеть… Казалось бы, все уладилось, зла я на нее не держу (по крайней мере, все в рамках приличия). А после этого безумного признания точно камень на сердце. Придумала какое-то жертвоприношение — мне и в голову ничего подобного не пришло бы! Нет, все же неприятная особа…» — размышляла Ксения, машинально листая последнюю парижскую прессу в пустом купе поезда, мчавшегося в Петербург, что называется, с ветерком. Обратный путь казался балерине короче до тех пор, пока на последней полосе одной из газет ей случайно не попалась на глаза короткая заметка. У Ксении даже в глазах потемнело от неожиданности: это было скупое сообщение о самоубийстве одного известного в России поэта — того самого печального «жреца Аполлона», автора vers libre! Несчастный бросился со смотровой площадки «железной дамы» Эйфеля в поздний час, когда театральный загул в «Одессе» дошел до своей безобразной кульминации. «Вот что значит обидеть поэта, существо без кожи! Пожалуй, его уже никто не в силах был остановить, даже если попытались бы… А ведь я зарекалась больше не открывать эти проклятые газеты!» Остальную часть пути проспала — точно сам Господь послал ей это спасительное забытье.

А тем временем северная российская столица заранее готовилась чествовать возвращающийся в родные стены Императорский балет. Первый же спектакль на сцене Мариинского собиралась почтить своим посещением Августейшая чета. Известный искусствовед, сотрудничавший в «Аполлоне», в экстренной рецензии подвел внушительный итог парижским гастролям: «Это был девятый вал той буйной волны, что бежит из России, навсегда прорвавший плотину западноевропейского самодовольства и принесший с собой победу северных варваров над Римом современности».

Ступив на перрон Варшавского вокзала, утомленная, но довольная гастролями, а может быть, еще больше возвращением, Ксения и не предполагала, что тем же самым поездом в Петербург прибыл человек, который станет одним из главных героев ее «театрализованной» жизни. Зато в его голове давно уже зрел план знакомства с блистательной Ксенией Светозаровой, вот только все никак не представлялось случая для самого знакомства.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Курский дворянин

I

Как казалось со стороны, дела у Звонцова в Петербурге пошли неплохо: деньги, полученные от немки за первый цикл «ведер», и аванс за второй позволили ему сразу решить множество бытовых проблем, раздать долги. Он мог бы даже с достаточной уверенностью распланировать будущее на приличный срок, но теперь все зависело от Десницына.