Книга Хан с лицом странника - Вячеслав Софронов

— А брат мой где? — выкрикнул Герасим.

— В полон его взяли и остальных мужиков с ним, — не глядя в глаза, ответил Михаила.

— А вы как от них ушли? Или откупились чем? — подозрительно поглядывая на мешки, что лежали рядом с приказчиком и его подручным, не унимался Герасим.

— Пальнули пару раз, вот и пробились, — неохотно ответил Тугарин, — чего тут хитрого?

— А остальных на погибель бросили?

— Так чего нам животы свои за них класть?! Такого уговору у нас не было. Каждый сам по себе.

— Так, может, поубивали их? Откуда знаете, что в полон увели? — не унимался Грибан.

— Увели. Из лесу видели, как с веревками на шее повели с собой. И Богдашку твоего тоже. Потому и говорим.

— Дорогу покажешь? — вмешался в разговор Едигир.

— Я тебе, песья морда, такую дорогу покажу… — Заорал Тугарин, — нас к своим сородичам завести хочешь? Да?

Едигир понял лишь часть сказанного, но интонация, с которой выкрикивал каждое слово Тугарин и плещущие злобу глаза говорили сами за себя. Он, слегка натянув повод, направил коня на толстомордого, тесня его к дереву. Тот, лишенный ружья, выхватил из-за пояса кинжал с костяной ручкой и замахнулся…

— А ну, подходи сюда, я требуху из тебя выпотрошу! Едигир, мгновенно вскинув правую руку вперед, концом плети достал до запястья толстомордого. Кинжал выпал, и Герасим, ловко подхватив его, приставил к горлу Тугарина.

— Веди меня к брату, а то тут оставлю ворон кормить!

— Как ты смеешь на господского человека оружие наставлять? — завопил Михаила.

— Помолчи, пока цел, — успокоил его Грибан, — нам ведено людей с варниц вывести живыми. Так не мешай нам.

— Да мы и не мешаем, — забормотал тот, — кто мешает… Идите, ищите, а мы причем?

— Брось его, сами найдем дорогу. Я следы найду и брата твоего выручим, — предложил Едигир. Но Герасим упрямо мотал чубатой головой, продолжая держать кинжал у горла Тугарина.

— Нет, без них не пойду. Они братку продали, заложили. Он мне говорил о том.

— Чего болтаешь, — заорал перепуганный Михаила, — ножик-то убери, а то с тебя спросят за господского человека.

— Эй, Грибан, проверь-ка эти мешки. Поглядим, чего они на себе волокут, когда едва живые сбечь успели от басурмана.

— Нашли мы те мешки и даже не поглядели, что лежит в них! — завопил Михаила и кинулся в глубину леса.

— Стой, не дури, — крикнул Насон Рябухин и в несколько прыжков настиг приказчика, свалил его на землю, скрутил руки кушаком. Грибан спокойно подошел к мешкам, легко поднял один, развязал и вытряхнул на землю содержимое. Мягко выскользнули, серебрясь переливчатым, сверкающим на солнце мехом шкурки соболей, куниц, а вслед за ними тяжело брякнулись один подле другого два серебряных браслета.

— Вот это да! — выдохнули все. Едигир с недоброй усмешкой спрыгнул с коня, подошел к брошенным на землю шкуркам. Взял одну в руки, помял, встряхнул, чтобы волны побежали по искристому меху, и проговорил негромко:

— Однако, плохие шкурки нашли. Кто-то выбросил, а вы подобрали. Совсем плохой мех, — и с презрением отбросил шкурку, вытер руку о колено. Герасим шагнул к содержимому мешков, оставив без внимания Тугарина. Тот, воспользовавшись этим, бросился в лес, петляя меж деревьями. Герасим было кинулся за ним, но Едигир повелительным окриком остановил:

— Нет! Пусть идет! Так надо. — Герасим в недоумении повел плечами, но вернулся.

— К ним побежал. Пусть. — Пояснил Едигир, показывая рукой. — Крепость там, а он вон куда пошел. Найдем.

— Как найдем-то? Он хитрющий, уйдет, а потом на нас все и свалит, — горячась, выкрикивал Герасим.

— Он правильно говорит, — подал голос Грибан, подходя к ним, — пусть идет, а мы его и выследим. Василий прав. Он же не в городок побежал, а за подмогой к сибирцам, чтоб на нас их навести. Понял?

— Так ведь убьют же, — в растерянности произнес Герасим, — а то и в полон угонят. Чего ж доброго в том? — тут завизжал лежавший на земле Михаила:

— Развяжите меня! В штаны залез какой-то. Кусает. Ой, не могу! Ой, развяжите руки!

— Расскажешь, как мужиков наших в полон отдал за шкурки, тогда развяжем, — предложил Грибан, — а так и не подумаем, лежи.

— Никого не продавал! Нашли мы те мешки в лесу. Не пропадать же добру. Вот и подобрали.

— Врешь ты все, — Герасим подошел к приказчику и зло пнул его поддых ногой, — говори, где мой брат, а то забью до смерти.

— Погоди, — остановил Герасима Едигир, — вяжи его лучше к дереву. Сейчас много говорить будет. Я сейчас… Мужики с недоумением поглядели вслед скрывшемуся в чаще Едигиру и, подняв приказчика с земли, подвели к толстенной ели. Разлапистые ветки не давали прижать его к самому стволу, а потому привязали его к основанию двух веток, но достаточно прочно, проверили, подергав за кушак.

— Не убежит, — хмыкнул, покашливая, Насон Рябухин, — а убежит, так все одно, поймаем. Стой, хуже будет, — и погрозил Михаиле жилистым кулаком.

— Куда десятник наш отправился? — почесал в голове Грибан. — За хворостом, что ли? Костер, верно, разложит под этим… — Проговорил в раздумье. — Так и тут, рядом хворосту полно… Чего-то он задумал, не пойму.

— Сейчас узнаем, вернется, — загудели остальные мужики, предчувствуя что-то необычное в задумке десятника.

Тот не заставил себя ждать и вскоре вернулся, неся на вытянутых руках две еловые ветки, на которых лежали сухие листья и желтая хвоя. Усмешка блуждала на его обычно спокойном и замкнутом лице. Еще издали он крикнул:

— Снимайте с него штаны! Быстрее!

— Чего это он? Костер в штанах разжечь собрался? — озадачился Грибан. Но подошел к Михаиле, и разрезав пояс ножом, приспустил штаны до колен. — Любуйтесь все, кто не видел, — махнул рукой мужикам, которые громко захохотали, скаля рты. Едигир же, не останавливаясь, подошел прямиком к пленнику, отряхнул еловые ветки ему в штаны, бросил их и, натянув на Михайлу штаны, отошел в сторону.

— Вот огниво, — услужливо предложил Насон Рябухин, — выбить огонь али как?

— Сейчас огонь у него в штанах будет сам по себе, — ответил Едигир.

— Это как? — не поняли мужики.

— Глядите, — махнул он рукой и опустился спокойно на землю. Тут пленный вскрикнул раз, другой и начал сучить ногами, даже подпрыгнул несколько раз.

— А-а-а, — заорал он во всю глотку, — помогите! Развяжите руки! Вытащите этих тварей! Не могу! Не могу больше терпеть! Больно! Остальные мужики подошли ближе к Михаиле и, пожимая плечами, вглядывались в него, мол, чего орет, когда ни огня, ни пламени не видно. Что такое засунул десятник в штаны приказчику, отчего он с ума сходит?

— Жрут! Кусают! — продолжать блажить тот.