Книга Поверь своим глазам - Линвуд Баркли

В версиях о том, почему у Томаса развилась шизофрения, недостатка не ощущалось. Еще когда мы были детьми, вину часто пытались возложить на отношение к нему родителей, а в особенности матери, что, разумеется, было несправедливо, поскольку она всегда оставалась терпеливой и исполненной любви к своим детям. Наделенная от природы педагогическими инстинктами, она была скорее склонна сглаживать проявления душевной неуравновешенности Томаса, чем раздувать из них проблему. Со временем появились и иные версии. Генетика. Воздействие плохой экологии. Химический дисбаланс в структуре мозга. Стресс. Перенесенная в детстве травма. Ненатуральные продукты питания. А также все это, вместе взятое.

В общем, если подвести итог сказанному, никто на самом деле ничего толком не знал. Я сам мог объяснить, почему Томас такой, какой он есть, не лучше, чем уразуметь, почему я такой, какой я есть. Ведь при всех своих проблемах Томас обладал еще и совершенно незаурядным даром. Его способность запомнить каждую деталь, замеченную на сайте «Уирл-360», оставалась для меня непостижимой. Однажды я решился спросить брата, не был бы он, может, немного счастливее без этого странного таланта, и получил в ответ сполна. А был бы я счастлив, если бы меня лишили моего дара рисовальщика? – был задан мне встречный вопрос. То, что я считал его проклятием, сам Томас воспринимал как благословение свыше. Ведь именно это отличало его от других людей. Служило источником самоуважения и гордости. Его одержимость приносила ему единственное истинное наслаждение. И, если вдуматься, разве это не относилось ко всем действительно талантливым людям?

В чем никаких сомнений быть не могло, так это в том, что наши родители делали все от них зависящее, чтобы помочь Томасу, и любили его беспредельно. Они возили его к обычным врачам. Показывали специалистам. Встречались со всеми его учителями. И не переставали беспокоиться за него, причем как старший брат я зачастую оказывался втянутым в круговорот вечной озабоченности. Помню, когда мне было лет пятнадцать, Томас пропал куда-то на несколько часов. Он и раньше часто садился на велосипед и катался по Промис-Фоллз, составляя план, для чего изучал буквально каждый квадратный дюйм. Возвращался всегда с блокнотом, страницы которого покрывали схемы улиц, причем такие детальные, что на них было в точности отмечено расположение каждого дорожного знака или пожарного гидранта.

Но в тот вечер домой к ужину брат не приехал. На Томаса это было не похоже.

– Поезжай и поищи его, – попросила мама.

Я вскочил в седло своего велосипеда и отправился в центр города. Решил, что скорее всего найду его именно там. Ведь в центре пересечение улиц более замысловатое и должно было привлечь повышенное внимание Томаса, учитывая специфику его интересов. Однако его я там не нашел.

Зато обнаружил велосипед.

Он был оставлен в ответвлении от Саратога-стрит, проходившем между парикмахерской и булочной-кондитерской, где делали прекрасные лимонные пирожные. Я подумал, что Томас заскочил туда, чтобы полакомиться, но продавщица его не видела.

Потом я прошел по нескольким центральным улицам, заглядывая в каждое расположенное на них заведение и спрашивая, не заходил ли к ним мой брат. Наконец, стоя на тротуаре напротив обувного магазина, я преодолел страх привлечь к себе слишком много внимания и громко крикнул:

– Томас!

Когда же вернулся к месту, где нашел велосипед, его там не оказалось.

По пути домой я от злости с удвоенной силой крутил педали и приехал через десять минут после того, как там объявился брат. За ужином Томас хранил молчание и выглядел мрачнее обычного. А позже тем вечером я слышал, как он в подвале ругался с отцом, хотя, если выражаться точнее, это отец отчитывал его, причем на редкость сердито. Я полагал, что брат получил взбучку за самовольное исчезновение из дома, но когда позже спросил его об этом, Томас сказал, что я ничего не понимаю.

Вопрос о том, что приключилось с братом в тот день, у нас дома никогда больше не поднимался.

Я сидел за кухонным столом, предаваясь этим воспоминаниям и размышляя еще над многими проблемами, пока Томас ел свои хлопья с молоком.

– Вместо приготовления ужина у меня будет для тебя другое поручение, – сказал я.

Он поднял голову и встревоженно спросил:

– Какое?

– Нужно сделать уборку в доме.

Брат оглядел кухню, бросил взгляд в гостиную и заявил:

– По-моему, у нас очень чисто.

– Надо все пропылесосить. Мы много грязи натаскиваем с улицы. Я приведу в порядок ванную, а ты возьмешься за пылесос.

– Но папа всегда убирался в доме сам, – возразил Томас. – Мне он этого не доверял. А пылесосом я вообще никогда не пользовался.

– Но ты согласен, что в доме иногда нужно делать уборку?

– Наверное.

– А теперь, когда папы больше нет с нами, каким образом нам решить данную проблему? Мы живем с тобой здесь вдвоем, по крайней мере сейчас, и мне хотелось бы, чтобы ты не устранялся от своей доли забот.

– Мне кажется, ты мог бы все сделать сам.

– Я и так езжу в город за продуктами и готовлю еду. Мне приходится иметь дело с нашим адвокатом. И не забывай, Томас, что у меня есть работа. А потому мне либо придется вернуться в Берлингтон…

Он попытался что-то возразить, но я предостерегающе поднял указательный палец, не позволяя себя перебить.

– Либо работать тут. Но в любом случае я очень и очень занят.

– Я тоже, – заметил брат.

– Верно. Но все же я посчитал, что если мне приходится уделять работе меньше времени из-за других забот, то будет справедливо, если так же поступишь и ты.

У Томаса забегали глаза.

– Я даже не знаю, где у нас пылесос.

– Вот там. – Я указал на стенной шкаф рядом с задней дверью.

– И когда я должен это для тебя сделать?

– Ты не прав, Томас, если считаешь, что будешь делать только для меня. Это работа по дому. Совместными усилиями, разделяя обязанности, мы станем выполнять ее для нас обоих. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да. И все же когда мне этим заняться?

Я пожал плечами:

– А почему бы не прямо сейчас? Закончишь, и остаток дня будет в твоем распоряжении. Больше я ни о чем тебя сегодня не попрошу.

– Сколько комнат нужно убрать?

– Все.

– И подвал тоже?

– Ну хорошо, подвал можешь исключить.

– А лестницу?

– Вот лестницу пропылесосить необходимо.

Его плечи поникли, словно под тяжестью непосильного бремени.

– Пойди достань пылесос. Я покажу тебе, как он действует.

Томас поднялся со стула, открыл шкаф и вытащил оттуда пылесос с грацией коровы, на которую взвалили сумку с клюшками для гольфа.