Книга Зеркальные войны. Отражение I - Вадим Бой

Алексей не сразу ответил. Просто не ожидал такого начала разговора.

— На их стороне? При чем тут это? Совсем недавно мы с тобой вместе плыли по реке. А теперь ты оставляешь меня на одном берегу, а сама хочешь остаться на другом?

— Так получается.

— И тебе там хорошо без меня?

Кэтрин сжала губы и отвернулась. На ее глазах появились слезы.

— Плохо, Алеша. Но я должна там остаться. Ради тебя.

— Мне не нужна такая жертва. Я предлагаю все же поискать лодку и… пусть все будет как прежде!

— Так уже не будет никогда, неужели ты не понимаешь? Я сделала то, что сделала.

— И зачем?

— Чтобы спасти тебя.

— От кого? Меня не надо спасать, я сам могу постоять за себя. Тобой кто то руководит?

— Мной руководят обстоятельства.

Алексей не выдержал.

— Не понимаю, что случилось с твоими чувствами. Кэтрин, неужели все было притворством?

— Понимай как хочешь. Я сделала главное — спасла тебе жизнь. Остальное пустяки.

Алексей встал.

— Огромное спасибо тебе за это. Буду помнить всю оставшуюся жизнь. Как любил я женщину, считая, что и она отвечает мне тем же. Как эта женщина называла меня любимым, обнимая ночью. Какие искренние слова она мне говорила. И как потом стреляла в меня по заказу своих работодателей. Все, не о чем нам больше говорить!

Кэтрин плакала не сдерживаясь. Алексей постучал в дверь.

— Эй, там! Насмотрелись? Можете выключать!

Вошел разочарованный Соболь.

— Хм… Негусто. Не по существу. Ладно, дамочка, пошли.

Кэтрин увели. Алексей подошел к окну. Вот ее под охраной выводят из здания. Ведут к КПП. Вот она уже на летном поле, где стоит вращая лопастями вертолет. Куда ее повезут? Наверное, в областное УФСБ. Какая она хрупкая. Охранники на голову выше ее.

Кэтрин запнулась. Алексей подался вперед. Осторожнее же! Упала! Почему эти два «чемодана» не помогают ей подняться, а стоят и крутят своими тупыми башками!

Охранники, сопровождающие Кэтрин, повели себя странно. Один из них выхватил из поясной кобуры пистолет и волчком закрутился на месте, выцеливая невидимого противника, а другой бросился к Кэтрин и наклонился над ней. Алексей ударил кулаком по стеклу и закричал сквозь прутья решетки.

— Кэтрин! Нет!

В полукилометре от вертолета, под изгородью Манфред Дарбан отстегнул приклад у винтовки с оптическим прицелом и торопливо спрятал ее в спортивную сумку. Потом зашарил рукой в густой траве, разыскивая гильзу. Обжегся крапивой, зло зашипел, бросил взгляд на летное поле.

Около вертолета множились людские фигурки. От КПП бежал офицер, на ходу выдергивая из кобуры оружие. Охранники вертели головами и один из них указывал стволом пистолета в ту сторону, где прятался Дарбан.

Манфред оценил расстояние от охранников до себя, от себя до леса и, прекратив поиски гильзы пополз прочь за изгородь.

Агентурное наблюдение № 14

Тайвань. Ночь. Маленькая гостиница на краю города Тайбэй.

«Опять адски болит голова. Опять предстоит бессонная ночь. Когда у меня начались эти приступы? После пыток? Нет, позже. Сразу после того, как… странно, не могу вспомнить. Твердые как стальные прутья ростки бамбука, на которых я лежу, и — монастырь в Хингане. А что было между этими событиями? О, дьявол! Как только начинаю вспоминать, черепная коробка готова взорваться! Надо спуститься вниз, выпить виски.»

Этому китайцу, наверное, все сто пятьдесят лет.

— Налей мне виски. Безо льда.

Почему он так смотрит на меня?

— Господин похож на …

— Я не понимаю этого слова.

— У господина часто болит голова? Он не может вспомнить то, что с ним было?

— Да!

— Господин похож на человека, который смотрит вокруг себя чужими глазами.

— Что это значит? Объясни подробнее!

Глава 15

Беседы и суждения

В салоне маленького реактивного самолета было тепло и уютно. Две турбины за круглыми иллюминаторами уже час пели однообразную песню. Словно акын едет на ослике по бескрайней степи и незатейливо выводит мотив старинной, веками повторяемой баллады. Вот уже Ламанш под нами, а у меня в мешке сыр и кумыс. Вот уже виноградники Франции зеленеют под нами, а у меня зачесалось правое ухо. Вот уже горы Италии светятся снежными вершинами, а жена так и не зашила дыру в моем халате. Вернусь, накажу эту ленивую женщину.

Турбины пели песню, самолет изредка вздрагивал, толкаясь крыльями в упругие воздушные потоки, а Мердок смотрел на горы и тщетно пытался уснуть. Голубоватые горные вершины холодом будили усталую голову, их искрящийся снеговой отблеск проникал под веки и воскрешал воспоминания.

После того как он раскололся на последнем допросе, услышав запись разговора Трентона и Йорка, которую продемонстрировал ему китаец, жизнь у него пошла совсем другая. Его накормили до отвала, дали выпить горячего желтого чая и положили спать в одной из хижин на толстые тростниковые маты. Через сутки беспробудного сна, похожего на обморок, Мердока разбудил старый китаец и, посмотрев мудрыми добрыми глазами на истерзанную бамбуковой пыткой спину принялся костяной лопаточкой бесстрастно вскрывать гнойные глубокие струпья. Мердок задохнулся от боли, захрипел, забился в судороге, но китаец придержав его скрюченное тело желтой костистой ладошкой, ногтем надавил куда-то под основание черепа и боль сразу ушла.

Через три сеанса, во время которых лекарь мазал спину жгучими остро пахнущими мазями и поил Мердока густым коричневым отваром, на месте глубоких колотых ран образовались розовые рубцы. Придя четвертый раз старик одобрительно покивал плешивой головенкой и удалился чтобы больше не появляться.

Прошло еще несколько дней и однажды вечером в хижину пришел китаец со шрамом на подбородке, тот самый, который вел допросы. Он вежливо, как старому другу улыбнулся еще с порога и сел в углу хижины на циновку. Заходящее солнце косо светило в маленькое окошко и его теплые лучи слепили Мердоку глаза. Лицо китайца в углу темнело неясным пятном, лишь глаза изредка поблескивали острыми стекляшками.

Мердок понял — будет важный разговор, после которого его судьба будет решена окончательно. Ему что-то предложат и если он не согласится на условия, то завтрашнего рассвета он уже не увидит. Но что могут предложить бывшему агенту враждебного государства? Только одно — работать против своих. Бывший агент против бывших своих. Все в прошлом.

Китаец потушил взгляд и прошелестел что-то. Мердок напряг слух.

— Что? Я не понял.

— Ляо Ши хороший лекарь. Он возвращает в сосуд жизни ту ее часть, которую отнимают испытания.