Книга Бог одержимых - Владимир Яценко

Лишь бы видеть её хотя бы издали.

Этого судьба ему не запретила.

Утренняя тренировка всегда начиналась с разминочного бега в четыре километра. Спортсмены разбивались на группы и, перебрасываясь отрывистыми приветствиями, не спеша и не напрягаясь, делали свои десять кругов. Потом обязательные полчаса разминки-растяжки, а после — все расходились по секторам, чтобы продолжить тренировки по специализации.

Константину пришлось привыкнуть к прозвищу Шкаф, за скованные движения и тяжёлую поступь. Он не роптал.

Он пытался бежать вровень с Галиной и Андреем.

Вот только мышцы ног, на каждом шагу простреливаемые раскалёнными спицами, не способствовали этому желанию. Суставы коленей и стоп, как ему казалось, скрипели так, что заглушали грохот газонокосилки в дни стрижки травы стадиона…

Они всегда убегали. Не замечая его попыток нагнать и приблизиться.

Но главная пытка начиналась позже, когда приходило время специализации. Тренер поставил его на гладкий бег в четыреста метров не потому что у Костика были какие-то особенные задатки. Ещё чего! Просто другие имели возможность отказаться.

Что и сделали — отказались.

Самый тяжёлый вид соревнований. Это тебе не сотка, где вдохнул, стартанул, вспорол шиповками дистанцию, затоптал ножищами дорожку, да на пятом выдохе через десять секунд и финишировал, не успев, как следует, испугаться.

Это не благородные три километра, где кроме исключительных физических данных нужно выстроить стратегию забега, "завести" соперников, спровоцировать их на преждевременный спурт, да и самому не отстать, а как они выдохнутся, поднажать, накатить, и придти к финишу в первой тройке.

Четыреста метров — это кошмар и ужас лёгкой атлетики. Здесь побеждает животное упрямство. Здесь в клочья рвутся лёгкие, и в брызги разбиваются сердца…

Четыреста метров — это узкая щель горла: лёгкие с хриплым надрывом пытаются прокачать через себя атмосферу стадиона. Но этого мало: от недостатка кислорода темнеет в глазах, сужается поле зрения. Видишь только полоску света — по ширине беговой дорожки. Из глотки вместе с хрипом вылетает пена, наталкивается на плотную стену воздуха, оседает на губах и подбородке. И нет сил стряхнуть её, или вытереть…

Никто в команде не хотел такого "удовольствия". Тем более что это был не "наш" вид соревнований. Соперники из дружественной черножопой Африки прочно прибрали дистанцию под себя. Здесь не то, что в тройку — в десятку не сунешься. А если нет призового места, то нет и перспектив: ни квартиры, ни машины, ни наград. Да ну его нахрен! Тройной прыжок, сотка с барьерами и без, пятиборье… есть где развернуться. Есть чем обеспечить скорую пенсию…

Но Константину это подходило. Исключительность своего положения он обратил себе на пользу: его заметили. Она его заметила. Сама начала здороваться. Не сразу. Примерно, через год.

* * *

Они были так похожи!

Они были целым.

Все вы — целое. Потому и просят вас — не убивайте, не крадите… что там ещё? Потому что убиваете себя. И крадёте у себя. Вот дураки!

Ну, а я, ваш покорный слуга, как раз и занимаюсь тем, что бы вы в полной мере и всегда чувствовали свою обособленность, проникались исключительностью, лелеяли неповторимость, гордились самодостаточностью…

Что бы вы были РАЗНЫМИ…

Что? Как зовут? Да так по профессии меня обычно и называют. Будто сами не знаете…

Только в том, что дальше произошло, моей вины нет. Это чудо вы сами делаете. В момент надлома. В момент надрыва.

Когда слабаки пьют водку, лезут в петлю или шагают с крыши, герои находят дорогу. И ступают по ней.

Вот так и случилось, что две грани Души сошлись в одну плоскость. При моём попустительстве, конечно. Кратким мигом, вспышкой озарения…

Фернан познакомился с географическими познаниями Костика. Ну и Костику кое что перепало от талантов Фернана.

Всё произошло так быстро, что они и сами ничего не поняли. Всё было так естественно. Так натурально… Но планета стала меньше, ещё не зная об этом…

* * *

Карту Мира Фернан увидел во сне.

Не так, как это обычно бывает: вязкое, зыбкое марево, когда уже через минуту после пробуждения не припомнить деталей. Нет.

Карта Мира улеглась в его сознании так, будто висела перед его глазами не один год…

На самом-то деле именно так всё и было — карта много лет висела на стене в комнате Костика. Но об этом только мы с вами знаем, а ему, бедняге, конечно, невдомёк…

Фернан печенью понял, что это и есть его шанс. Он ВИДЕЛ заветные острова, и ЗНАЛ к ним дорогу лежащую в стороне от Африки.

Ему оставалось решить только две задачи: придумать яркую обёртку, фантик… в которую он сумел бы завернуть своё заветное желание. И найти денежного болвана, которому бы этот фантик приглянулся. Что же это?

И кому предложить конфетку?

Проплыть на парусах вокруг света? Неплохо, конечно, только кому это нужно? На баловство денег не дадут, корабли не доверят…

Открыть западный путь к островам пряностей? Уже лучше.

Вот только родной Португалии это не интересно. Она и так задыхается под нежданно свалившимся богатством. Да и выйди он с таким предложением, кто же ему позволит возглавить экспедицию? А без командования, без деспотичного безжалостного капитанского террора совершить такое плавание невозможно. Ещё свежа память о неудаче Диаша. Какая насмешка! Этот парень сделал всё, что требовалось: обогнул Африку и вышел в Индийский океан. Лишь пара недель перехода… протянуть руку… а он не сумел справиться со своей командой. В двух шагах от цели повернул обратно. И только через десять лет, приняв эстафету, плоды победы собрал совсем другой…

Да! Путь не близкий. Такая дорога по плечу только тому, кто возвращается домой. Верно, отныне его дом — заветные острова… Итак, Португалия не подходит. Испания?

Возможно, возможно…

Испанцы, увлёкшись истреблением мавров, давшие геноциду красивое имя "реконкиста", безнадёжно отстают от удачливой Португалии. И чем больше отставание, тем больше зависть. Испания? Да! Испания!

Но это ещё даже не начало пути. Хитрость и коварство, упорство и мужество… Испания… Как к этому отнесётся португальская власть? Обиженных за спиной оставлять не стоит, особенно если они сильны и злопамятны.

Фернан, вспомнив, что при всей нищете, он всё-таки благородных кровей, выспрашивает аудиенцию у "Счастливого" короля — Мануэля, а тот всё понять не может: чего от него хочет солдат? Повышение жалования? Так не королевское это дело, бухгалтерией заниматься. Новые земли? Для этого "Совет математиков"…

Король не понимает. Король смотрит на советников: кто это такой? Что ему нужно? Но помочь никто не торопится. Никто не знает Фернана. Ни с кем из советников-министров Фернан не советовался, ничьей поддержкой не заручился. Все пожимают плечами. Выскочка! Голодранец! Позволительно ли голодранцу предложить свой голый зад другому двору? Да скатертью дорога!