Книга Корсар. Пират Его Величества - Тим Северин

Затем взгляд Гектора упал на пакет, подаренный ему знахарем-куна. Это была мазь, которую дети луны использовали как припарку для своих кожных болячек. Он достал сверток из сундучка, сверился со своими записями и отыскал баночку с ярлычком «Cantharides».[6]Повернувшись спиной к Смитону, чтобы тот не видел, что он делает, юноша осторожно развязал лист, в который было завернуто снадобье куна. Внутри оказался комок белой восковой мази размером с кулак человека. Разложив лист на земле, Гектор аккуратно вывалил несколько столовых ложек желтовато-коричневого порошка из склянки Смитона и, воспользовавшись сучком, смешал порошок с мазью куна. Затем он вновь свернул пакет и уложил и пакет, и баночку обратно в сундучок.

Загрузил в свой ранец лекарства, Гектор попрощался со Смитоном, а потом, повернувшись, как бы мимоходом промолвил:

— У вас не было еще случая опробовать индейскую мазь для кожи?

— Нет, — ответил корабельный врач. — Было бы небезынтересно.

— Капитан Коксон спрашивал, нет ли у вас чего-то от высыпаний на коже. В последние несколько дней в джунглях его все сильнее донимает зуд.

Гектор направился туда, где его поджидали Изреель и Жак, и мысленно улыбался. Именно лысая голова боцмана напомнила ему о том, что у Смитона есть в запасе порошок из шпанской мушки. Смитон приводил его в качестве еще одного примера — наряду со змеиным ядом — отравы, которая может обладать целительными свойствами. Порошок из шпанской мушки готовился из истолченных крылышек этого жучка и пользовался у буканьеров большой популярностью как афродизиак. Но Смитон отметил и более прозаичное применение этого порошка: использование в крайне скупых дозах способствует росту волос. Однако большое количество порошка, попав на кожу, вызывает страшный зуд и болезненную сыпь и оставляет массу волдырей.

Глава 9

А в сотне миль от Санта-Марии, в городе Новая Панама, губернатор, его превосходительство дон Алонсо Меркадо де Вильякорта, был потрясен известием о падении Санта-Марии. Новости принесли в город растерянные и перепуганные беженцы, которые живописали, как куна, улучив момент, зверски перебили испанских поселенцев, до того обезоруженных буканьерами.

— В любой момент случившееся может обернуться настоящим бедствием, — заявил губернатор свойственным ему унылым тоном на экстренном совещании, которое он созвал в своем кабинете. — Банда пиратов прорвалась к Южному морю. Именно об этой опасности я, как и прочие, столько лет предупреждал вышестоящие власти. Но никто даже капельки внимания не обратил. Что нам делать?

Он посмотрел на сидевших за столом для совещаний. Взор губернатора скользнул по членам городского совета и церковным сановникам, едва задержавшись на двух полковниках, командовавших кавалеристами и пехотинцами, и остановился на доне Хасинто де Бараоне, дежурном офицере Тихоокеанской военно-морской эскадры.

Бараона подумал, что губернатор настроен уж чересчур пессимистично.

— Мы перейдем в наступление, — твердо заявил он. — Незамедлительно уничтожим угрозу. В противном случае по тому же маршруту, что отыскали пираты, через перешеек пойдут и другие. И тогда мы рискуем тем, что нас просто раздавят.

— Но нам неизвестно, ни где искать пиратов, ни какова их численность, — возразил губернатор. У него была привычка в волнении или в тревоге подергивать себя за мочку правого уха. — Они могут прятаться где угодно. Побережье — сущий лабиринт островов и бухточек. Наши войска могут не одну неделю их обшаривать, но так никого и не обнаружить. Город же тем временем останется без защиты.

— А если попросить индейцев выследить пиратов? — Такое предложение могло прозвучать только из уст епископа, который недавно прибыл из Испании и многого еще не успел понять. В частности, он еще не знал, что индейцы отнюдь не были теми благочестивыми и верными христианами, каких он ожидал увидеть.

— Индейцев! — воскликнул полковник-кавалерист, скривившись в злобной гримасе. — Индейцы-то и указали пиратам тропу через горы.

— Искать пиратов нет нужды. Они сами к нам придут, — прозвучал тихий, но твердый голос. Это произнес капитан дель навьо,[7]Франсиско де Перальта. Смуглый загар и испещряющие лицо морщины он заработал за целую жизнь, проведенную под парусом в Тихом океане. На протяжении тридцати лет дон Франсиско бороздил море между Панамой и южными портами вице-королевства Перу. Едва ли нашелся бы корабль, которым он не командовал, на котором не плавал или который не водил в конвоях: груженные золотыми и серебряными слитками галеоны; пузатые широкие торговые урки, со всевозможными товарами в трюмах; быстроходные патаче с правительственной корреспонденцией; даже пасакабальо, плоскодонные суда для перевозки лошадей, с одного из которых он однажды выгрузил кавалерийский отряд, сражавшийся с арауканами в Чили. Теперь, будучи капитаном дель навьо, он командовал барка лонга — вооруженной бригантиной, стоявшей на якоре возле Панамы.

— Пираты успешно преодолели горы, но они поймут, что оказались в затруднительном положении, — продолжал Перальта. — Если они хотят напасть на Панаму, у них должны быть лодки. Совершать марш по суше вдоль побережья — слишком долго и слишком рискованно. У них могут быть только индейские каноэ — маленькие долбленые лодки. Только такие. Ну, вероятно, еще одна-две пироги. Поэтому они уязвимы.

Бараона осознал, куда клонит Перальта.

— Мы должны прекратить все морские перевозки. Ни один наш корабль не должен покидать портов. Всем, кто сейчас находится в море, будет передан приказ укрыться в гаванях, — сказал он.

— Но мы, разумеется, обязаны предупредить поселения на побережье, что поблизости рыскают пираты, — запротестовал епископ. Он чувствовал себя уязвленным тем, что предыдущее его предложение отвергли сразу же, без всякого обсуждения.

— Нет. Пираты могут захватить наши суда и использовать их против нас.

— Какими военно-морскими силами мы располагаем для обороны, если пираты доберутся до Панамы? — С вопросом губернатор обратился напрямую к Бараоне, хотя и так уже знал ответ. Лучше, чтобы до чиновников и священников дошло, насколько страшная всем грозит опасность.

— В гавани на якоре в настоящее время стоят пять купеческих кораблей. Один из них, «Ла Сантиссима Тринидад», — большой галеон, но он оснащен как торговое судно и на нем нет никакого вооружения. Есть три небольших военных корабля из эскадры Южного моря. — Характеризуя военный флот колонии, Бараона был аккуратен и воспользовался термином армадилья, то есть эскадра. Хотя официально она называлась гораздо звучнее и пышнее — армада, или флот, однако прижимистые купцы Перу и Панамы крайне неохотно выплачивали ситуадос, особые налоги, предназначавшиеся для финансирования обороны колоний. Так что ныне королевских кораблей насчитывалось немного, они были невелики по водоизмещению и размерам, не говоря уже об их ветхости. Боевые корабли, согласно диспозиции Бараоны, принадлежали к тому же типу, что и корабль Перальты, это были барка лонга, двухмачтовые суда с дюжиной пушек.