Книга Личный номер 777 - Игорь Поль

Он спохватился и активировал свой БИС. «Вертолетные группы», — пояснил скупой комментарий. То есть группы, равные вместимости одного коптера. Брук не хотел повторять прошлые ошибки и собирался использовать для подготовки каждый свободный миг, однако картина зарождающегося дня была столь впечатляющей, что он невольно отвлекся от мертвенно-зеленых символов информационной системы. Здешний рассвет разительно отличался от рассвета в вельде, где красноватая ночная мгла, напитанная светом двух лун, вначале уступает место густому предутреннему туману, который затем светлеет и постепенно рассеивается по мере того, как светило поднимается над горизонтом. Здесь все оказалось иначе: как только край солнца показался из-за гор, вокруг стало светло, как днем, и только распадки, похожие на черные провалы, еле курились исчезающей дымкой.

В этот миг горы были так красивы и так близки, что казалось, будто до них можно дотянуться рукой — настолько прозрачным был воздух. Там, где вершин касалось восходящее солнце, горы осветились золотой каймой, ниже они были коричневыми с синим отливом, а граница между светом и тенью была неестественно четкой, словно нарисованной. Брук был зачарован этим зрелищем: лесистая долина, горбы красно-зеленых холмов, меж которыми притаился лагерь, и надо всем этим высятся величественные хребты, окаймленные расплавленным золотом.

В следующий миг война напомнила ему, где он оказался: земля под ногами вздрогнула, в небо взметнулись языки пламени и от громового удара перехватило дух — это позади посадочной площадки, за рядами блиндажей и пыльных палаток, открыла огонь ракетная батарея. Реактивные снаряды с ревом пронеслись над втянутыми в плечи головами, распустили огненные хвосты и сияющими метеорами исчезли за горами, где, по сообщению БИСа, разведывательный патруль дальнего действия нарвался на превосходящие силы противника.

Обернувшись назад, Брук увидел, как над холмом показались коптеры. Карабкаясь в прозрачно-голубое небо, они летели над редколесьем, издали напоминая цепочку неуклюжих толстых птиц.

— Эй, смотрите, да на таких кастрюлях еще мой прадед летал! — крикнул кто-то. В ответ послышались нестройные смешки.

Снова грянул ракетный залп, и сержанты вразнобой закричали:

— Разрядить оружие! Проверить и разрядить оружие!

Брук передвинул карабин на ремне и убедился, что магазин отстегнут, а барабан подствольного гранатомета пуст. Ячейки гранатомета были словно черные змеиные норы.

— Активировать маяки! Живей! Живей!

Солдаты достали из нагрудных кармашков радиомаяки, похожие на упаковки таблеток от головной боли. Брук разорвал фольгу и положил на язык липкий кругляш. С трудом проглотил. Теперь в течение суток, пока таблетка маяка не растворится, либо нескольких дней в случае, если его убьют, поисковая команда сможет его найти. Живого или мертвого — раз в несколько минут маяк, питаемый химией его тела, будет испускать опознавательный импульс. Точно такие же таблетки он глотал дома, когда выезжал за пределы фермы.

— А ну не болтать! — покрикивали сержанты. — Проверка связи!

Вокруг артиллерийских позиций клубилось облако пыли, красноватые клубы медленно расползались вширь и уже достигли штабных палаток. Каждый выстрел эхом отдавался от холмов и двоился. Бум-бам! Бум-бам! Грохот пробирал Брука до самых печенок, но — странное дело — одновременно наполнял его уверенностью. Если так страшно здесь, в лагере, то каково же тем, на чьи головы валятся огнедышащие болванки?

За этими размышлениями он пропустил момент, когда коптеры, блестя пленками силовых щитов, зависли над головой. Они опускались по одному, и вскоре все три машины уже стояли на посадочной площадке, и каждая вздымала винтами небольшой ураган. Тугой ветер норовил свалить с ног, хлестал лицо песчинками, срывал с плеч рюкзаки, дергал трубы гранатометов. Уши заложило от рева воздуха и оглушительного свиста турбин.

Брук досадовал, что не успел надеть маску, как остальные; он задыхался от пыли, едва удерживая рвущийся из рук карабин и прижимая развевающуюся защитную накидку. Глаза застили слезы, и он боялся пропустить сигнал сержанта; потом он сморгнул, увидел, как бойцы, низко пригнувшись, бегут к похожему на железный язык кормовому пандусу, и неуклюже потрусил навстречу ветру. Старший группы остановился возле машины и нетерпеливо махал рукой: давай, давай, давай! Солдаты тяжело взбегали по крутому трапу, сержант подталкивал их сзади, наверху их подхватывал оператор оружия и распихивал по узким брезентовым сиденьям. Задыхаясь, ничего не видя из-за слез пополам с пылью, Брук ступил на ребристую поверхность, сержант наподдал ему в спину, сверху кто-то резко дернул его за ремень разгрузки так, что Брук едва не растянулся на гулком металле; и не успел он оказаться внутри, как турбины взвыли на высокой ноте, коптер напрягся, как бегун перед стартом, задрожал и рванулся вверх — так быстро, что Брук едва не расстался с завтраком.

Его снова толкнули, и он с лязгом и бряцаньем свалился на жесткое сиденье, спиной к борту, ощутив через каркас кресла вибрацию корпуса. Приземистый, остроносый десантный коптер бешено дрожал и гремел. Общаться можно было только жестами. Сержант знаками показал ему, что надо пристегнуться, боец слева молча протянул широкий ремень, Брук машинально воткнул пряжку в держатель у бедра и едва не задохнулся, когда заработал механизм натяжения и ремень сдавил грудь. Потом он вытер слезы, покосился в освещенный солнцем провал на корме и далеко внизу увидел палатки лагеря, которые быстро уменьшались в размерах.

Пандус поднялся, и сразу стало тише. Грохот и свист сменились вибрирующим гулом. Оператор оружия — круглолицый андроид с татуировкой во всю щеку — показал большой палец и юркнул в свой закуток у переборки пилота. Когда он угнездился в узком кресле и просунул руки-ноги в кокон системы управления, то стал похож на паука-мутанта с непропорционально большой головой. Машина накренилась на вираже, в иллюминатор заглянул косой солнечный луч, осветил шлем стрелка, и на долю секунды за темным стеклом мелькнула смутная тень лица. Оно показалось Бруку бугристым и бесформенным. Воображение дорисовало детали. Уродливые наросты на лбу, морщинистая кожа рептилии и фасетчатые глаза. Как в голофильме о разумных инопланетных тварях. Брук поежился.

Коптер взял курс на восток, держась вдоль долины. Однотонный зеленый ковер простирался внизу во все стороны, насколько хватало глаз, и только далеко у предгорьев джунгли меняли цвет на зеленовато-коричневый. Солдаты у противоположного борта сидели в расслабленных позах, свесив руки с колен и установив оружие в специальные захваты между сиденьями. Пыль облепила их обмундирование, как серая пудра, стекала грязными струйками по потным лицам. Большие очки-консервы были сдвинуты на шлемы. Очки! Ну он и растяпа! Под равнодушными взглядами Брук вставил свой карабин в держатель. Потом заглянул в бронированный иллюминатор и увидел, как другие машины летят наравне с ними, выстроившись строем уступа. Зеленые, угловатые, отражающие солнце пленками силовых щитов, они четко выделялись на фоне ярко-голубого неба, покачиваясь в воздушных потоках, словно лодки на легких волнах.

Все еще не пришедший в себя Брук колупнул ногтем пористый материал внутренней обшивки. Заглянув в иллюминатор, прикинул толщину борта. На первый взгляд металл казался довольно слабым. Что случится с утлой машиной, если вдруг откажут силовые щиты? Или у коптера есть дополнительные средства защиты? И если есть, то почему он не видит их признаков? Никаких излучателей, никаких упрятанных под обтекатели волновых преобразователей? Да одной только атаки люминопсида достаточно, чтобы выбить генераторы накачки! Оставалось надеяться, что их противник вооружен слабее летучего ящера. В противном случае их боевая машина — не более чем летающий гроб.