Книга Якутия - Егор Радов

Мирный - любимая якутская любовь, сон о вере, ставший чудом и грезой, высшая звезда, упавшая из небытия в свет, заря, вспыхнувшая алмазом свершения. Все могло быть в Мирном, он был истинным городом вдали от льда, и он был именно сейчас вот здесь, и не стоило открывать глаза, или делать шаг, или улыбаться, ибо золотая душа вырастала из космического тела духа города, и четырехцветный шестиполосый флаг развевался на маленькой избушке, прекрасной, как отчий дом. Ведь есть шика, а есть сыка, но есть святое, и если есть Якутия, то есть Мирный, а Мирный - это зуб мудрости якутской, ее пищевод, ее целеустремленный всадник в авангарде доброго войска без слонов, ее нежная старушка-мать, умирающая от счастья жить в своей стране, ее сын, воплощающий лучшее, что может быть - своего рода <якутизм>; ее тайна. И Мирный - мир, и мир - якутский предел, и в Мирном есть время ставить палки в щели и время кидать палки в безгрешную девушку; и вне Мирного есть сосиски и сардельки, но лишь в Мирном они так невероятны, и, поэтому, Мирный - это таежное чудо, нереальная планета волшебства, праздник животворной запредельной силы посреди красивой природы, подчиняющейся общему детерминизму вещей. Рожденный в Мирном рожден в душе своей, так же, как рожденный в Якутии создан в образе своем. И жидкость Мирного есть хлеб. Жукаускас и Головко, словно истинно существующие хозяева своего мира, шли по ровному тротуару среди разных существ, и они смотрели перед собой, не закрывая глаз, и какая-то красота сквозила в каждом их движении и во взгляде. Было тепло, светило солнце, был полдень - и он был первым.

- Мне все-таки нравится это географическое пространство, где мы находимся сейчас, - сказал Софрон, не понимая своих слов.

- Здесь отпадно, - согласился Головко. - У вас есть еще деньги?

- За завтраком этот Саха дал мне двести рубляшников на всякие развлечения, как он сказал. Я ел яичницу с ветчиной и пил какао.

- Не могу видеть этого пидораса! - воскликнул Головко. - Вы хоть позавтракали, а я решил не выходить.

- Ну и зря. Он был обходителен, как заботливая няня.

- У, жопник чертов! - выругался Головко. - Но я не хочу есть. Я потом съем кусочек мамонта, а сейчас мы погуляем с вами. Можно что-нибудь посетить. Какое же это все же наслаждение: видеть будущее страны в настоящем!

- Якутия вся будет такой! - немедленно вскричал Софрон и поднял вверх зажатый кулак. Ни один прохожий не обернулся.

- Тише, дружище... - проговорил Абрам, беря Жукаускаса за локоть, - мы же все-таки на ответственном задании, надо соблюдать. Давайте-ка отдохнем!

- Давайте, - прошептал Софрон.

Они пошли дальше, и шли довольно долго, пока не пришли на круглую площадь, по которой не ездили машины и на которой возвышался маленький открытый стадион зеленого цвета, и возле его входа толпились какие-то старые люди, а прямо под желтым стендом, рекламирующим тампоны фирмы <Утренняя Заря> стоял человек в красном костюме с мегафоном и отчетливо произносил:

- Господарики-сударики! Мои дамы! Дитятки! Вас приглашает комрадовый трест <Зук> на соревнование-компетицию слепоглухонемых старичков. От семидесяти годин! Кросс с препятствиями и интегральные прятки. Двадцать пять рубляшников с рожи. Попрошу, попрошу, попрошу!!! Аужэлей, зизей! Инвали-до безо спорта яко пенис без яичек - гы-гы-гы!.. Вас приглашает <Зук>!

- Вы видите? - сказал Головко.

- Как это так?! - спросил Софрон.

- Хотите пойти? - предложил Головко.

- Я что - трехнутый?! - возмутился Софрон.

Головко подошел к четырем пожилым женщинам в тренировочных костюмах, потом вернулся обратно.

- А я пойду. Это же восхитительная прелесть - такой невероятный способ проводить время. Может быть, здесь нам откроется внутреннее зрение, или произойдет чудо, которое изменит все. Неужели вам не надоели обычные зрячие рыла?

- Вы - чудик! - воскликнул Жукаускас, засовывая руку в карман. - Мне, конечно, все равно, и даже любопытно, и я могу пойти с вами, хотя мне более по душе был бы стриптиз в полутемном зале вечером, но неужели не лучше купить какую-нибудь замечательную одежду или магнитофон на наши деньги, и вообще - посмотреть, что, собственно, здесь продают в магазинах и киосках?!

- Вы рассуждаете, как обыватель! - высокомерно сказал Головко. - Магазины, тряпки, железки... Вам дается уникальная возможность узнать настоящие нравы иного общества, существующего здесь тайно, наподобие Шамбалы, Китежа, или страны Женщин, а вы хотите вместо этого заняться постыдным мещанством, распространенным в самых рядовых районах планеты и недостойным возвышенных существ. Или вы просто-напросто вещист?

- Да нет... - проговорил Жукаускас, покраснев. - Я ничего не имел в виду, я хотел только глянуть, пройтись... Сумочки у меня нету, маечки... Конечно, я понимаю, что слепоглухонемые старички поважнее...

- Тогда вперед! - жестко сказал Головко. - Давайте рубляшники - и туда. Ну?

- Вы очень категоричны, - промолвил Софрон, доставая синий бумажник.

Головко размахнулся и ударил его по плечу.

- Бросьте, напарник мой дорогой! Ведь это же просто гениальное приключение, ради таких мгновений стоит жить! Быстро пошли.

Через некоторое время они оказались в шестом ряду сектора <Г> этого стадиона, заполненного людьми примерно на одну десятую, и внизу на беговой дорожке стояло восемь старцев в атласных трусах и ярких разноцветных майках, и они все подпрыгивали, блаженно улыбаясь, как йоги, достигшие своей высшей стадии, и махали руками. На зеленом поле возвышались какие-то низенькие черные палатки, лежали большие бетонные трубы, и был еще своеобразный лабиринт, построенный из досок. Рядом с ним располагалась настоящая детская площадка из качелей, каруселей, песочницы, горки, шведской стенки и брусьев, и были спортивные снаряды - конь, козел, кольца, перекладина, и тренажеры сложной системы для накачки мускулов. По всей беговой дорожке были поставлены, построены и проложены разнообразные препятствия - деревянные столбы, лужи, ямки и небольшие заборчики высотою до колен. Играла тихая бодрая музыка, и слышался шум разговоров.

- Я хочу есть, - сказал Головко.

- Внимание! - раздался радостный бас из многочисленных громкоговорителей. - Ахтунг-шисн! Фить-фить! Мы усе рады приветствовать наших славных ситизенчиков эдеся на компетиции. Сумма идет в наш трест <Зук>! Уа! Ща мы начнем соревнование имени Юлиуса Усун-Ойуна, выдающегося слепоглухонемого. Якутское двоеборье - <писиах> - состоящее из двух частей: кросс с препятствиями и интегральные прятки, или же <слепой цикл>. Напоминаю: восемь участников от семидесяти лет, ни разу не видевшие и не слышавшие мира, будут бежать-бежать-бежать, а потом должны достичь детской горки, двигаясь по схеме: палатка, лабиринт, конь, козел, песочница, брусья, перекладина, тренажеры. И они должны там прятаться! А если один коснется другого, тот отступает на этап! Вот так! Надо достичь горки и избежать соперника! Побеждает первый достигший горку. Приз - медаль!