Книга Распад - Уолтер Йон Уильямс

Сула бросила взгляд через зал. Аманда вовсю хохотала, повиснув на руке Мартинеса.

— Я вас хорошо понимаю, — кивнула она.

«Сама виновата! Зачем было возвращаться? Упустила момент, дура».

Пэ-Джи мрачно посмотрел на нее.

— По вам не скажешь… Прошу прощения, конечно.

— Спасибо. — Сула поискала глазами буфет и бар. — Как вы смотрите на то, чтобы напиться сегодня?

— Отличная идея! — оживился Пэ-Джи. — К тому же вам есть что отмечать. Имеете полное право! — Стало ясно, что он уже совершенно пьян и удерживается на ногах лишь с помощью бронзовой воительницы. — Вы заслужили право делать все, что хотите! Что угодно… в отличие от меня. Что я сделал? Ни-че-го! Ни одного наксида не убил… даже шпионом не смог стать… даже с этой, как ее… благотворительностью…

Чтобы с ним беседовать, придется и в самом деле напиться, подумала Сула.

Ничего, не расстраивайтесь, ещё не поздно, — ободрила она молодого человека.

— Вы правы! Вы совершенно правы! — лихорадочно забормотал Пэ-Джи. — Я так хочу быть полезным… а сам только угощаю завтраками…

Слушая бесконечный пьяный монолог, пересыпанный комплиментами в свой адрес, Сула наблюдала, как Мартинес угощает Аманду, представляет ее другим гостям, смеется ее шуткам. Наконец, собрав остатки гордости, она подошла к Роланду и сестрам и поблагодарила их за теплый прием. Затем настала очередь младшего брата. Аманда, прощаясь, приветливо щебетала:

— Как я рада, что вас встретила! Надеюсь, мы ещё увидимся.

Он не придет, думала Сула, заворачивая в переулок. Зачем ему неврастеничка, раздражительная и неуверенная, когда рядом Аманда Таен, такая веселая, такая доступная, такая…

Тем не менее, едва переступив порог квартиры, она зажгла две заранее приготовленные свечи и принялась приводить в порядок косметику, испытывая ощущение, будто выполняет какой-то непонятный бесполезный ритуал. Нервы гудели, как натянутые струны.

«Он не придет».

На коммуникаторе вспыхнула заставка и прозвенел сигнал. Портье-даймонг сообщил, что с визитом явился капитан лорд Мартинес.

Через мгновение он уже стоял в дверях. Воротник мундира был расстегнут, ленточка ордена Золотого шара небрежно торчала из нагрудного кармана.

Сула никак не могла найти нужных слов.

— Ты что-то быстро, — начала она для пробы.

— Я подождал целых три минуты, — возразил он, шагнув через порог, — причем ценой невероятных усилий.

Вынув из-за спины, он протянул ей то, что до сих пор прятал, — вазу с цветами, точную копию той, что прислал накануне, только на этот раз с нарциссами.

— Ты хотела ещё одну, и мне ее только что прислали… а цветы пришлось украсть с вечеринки.

Сула шагнула к нему, обняла и прижалась щекой к плечу, вдыхая всей грудью его запах.

— Три минуты — это так долго… — вздохнула она. — Я уже представляла тебя с этой Таен.

Мартинес ласково провел рукой по ее волосам.

— Аманда — отличная девчонка, но когда я говорил с ней, то все равно видел только тебя. Я всегда вижу только тебя… и думаю только о тебе.

Сула ответила счастливым смехом. Он поцеловал ее в затылок, щекоча нежные волоски. Она вздрогнула и прижалась ещё крепче. Мартинес произнес еле слышным шепотом, приблизив губы к ее уху:

— Пойдем в спальню, ковер в прихожей меня отвлекает.

— Ты ещё кровати не видел, — хихикнула она и потянула его за собой.

Оглядевшись в полутьме гостиной, Мартинес приткнул куда-то вазу и жадно обхватил плечи любимой. Она принялась расстегивать дальше его мундир, потом лизнула шею… Ощущая всем телом горячие жадные поцелуи, Сула невольно вспомнила последний раз, когда была с мужчиной. Оглушающая пощечина, кулак Хромуши, впечатавшийся в живот, яростная возня на грязной измятой постели. Деньги, грубо сунутые в руку.

— Что с тобой? — спросил Мартинес, чувствуя, как она вдруг напряглась.

— Ничего… Так, вспомнилось кое-что.

— Мы не будем спешить, — сказал он, ласково гладя ее по плечу. — Не хочу, чтобы ты снова убежала.

Сула взяла его руку и поцеловала.

— Ты и так слишком терпеливый — это я во всем виновата.

— Я… — запротестовал было Мартинес, но она с улыбкой приложила палец к его губам, потом потянула дальше, в спальню.

Глазам предстала темная громада кровати в стиле Севиньи — тяжелые стойки черного дерева и примитивные резные фигурки похотливо резвящихся дикарей. Уродливо гипертрофированные груди, торчащие фаллосы.

— Квартира сдавалась вместе с мебелью, — смущенно объяснила Сула.

— Черт побери, — рассмеялся Мартинес, — они так и будут таращиться на нас всю ночь?

— А ты закрой глаза, — улыбнулась она.

— Тогда я не увижу тебя.

От его взгляда Сулу бросило в жар, но спешить ей не хотелось. Методично стаскивая с него мундир, она разглядывала длинный мощный торс и руки, большие ладони и те самые коротковатые ноги, из-за которых штабные кадеты наградили Мартинеса обезьяньим прозвищем. Завистливые придурки.

Она снова лизнула его — совсем не такой вкус, как у Хромуши, и запах другой. Другие руки, другие губы… Почувствовав его пальцы на своих пуговицах, Сула предупредила:

— У меня под платьем почти ничего нет, только чулки и…

— Чулки можешь оставить, — сказал Мартинес немного смущенно, и она невольно улыбнулась.

Кровать скрипнула, принимая любовников. Сула прижалась к Мартинесу, целуя его жадно и влажно, ощущая его руки на своей груди.

«Другая кровать, — снова подумала она, — другие губы, другие руки. И здесь… Нет, это не Хромуша».

— Имей в виду, — хрипло пробормотал он, — я потом уже не смогу остановиться.

Ее глаза бриллиантами отразили блеск свечей.

— Очень надеюсь.

Мартинес зарычал и бросился на нее, жадно лаская губами шею и плечи. Его руки казались огненными. Задыхаясь от желания, Сула снова и снова твердила себе, подавляя растущую панику: «Это не Хромуша».

И это было правдой. Прикосновения его рук доставляли удовольствие, быстро перераставшее в непреодолимую страсть. Тот, прежний, был деревенским пареньком, диким и неотесанным, а этот — взрослый, опытный мужчина, уверенный в себе, умный, умеющий доставить радость женщине и желающий этого… но по сути тоже мальчик, утопивший весь свой расчетливый и дисциплинированный ум в пучине вожделения. Охваченная на миг восторгом от его беспомощности, Сула внезапно почувствовала, что сама неудержимо тонет в том же океане. Вскрикнув, она перестала сопротивляться и бросилась в звездные объятия ночи.

Глава 7

Несколько раз за ночь Сула отлучалась на кухню перекусить, чем немало удивила Мартинеса.