Книга Приют изгоев - Инна Кублицкая

— Здесь… интересно.

— Чем интересно? — Сабику тоже стало интересно. «Не влюбиться бы», — попробовал осадить он себя.

— Ну… как будто я попала в глубокую старину. — Эйли озорно блеснула глазами. — Во времена королевы Ариги,

Ученый секретарь, занимающийся все время своими делами, как-то несолидно хихикнул, впрочем, тут же сделав вид, что продолжает читать.

—Да?!

Для князя это признание было таким же поразительным, как до этого рассказ о путешествиях Камелопардалиса. Кажется, с точки зрения Эйли, дикарями были как раз они, Властелины Мира, какими себя полагала Империя — и, страшно подумать! — Он, Император (и сам Сабик, Сын Его, хотя и не Наследник), а не рыбоеды-таласары. Как же так?.. А Эйли между тем задумчиво продолжала:

— Мне все вокруг кажется каким-то ненастоящим… Неправильным? — Эйли задумалась, как бы просматривая в голове свою мысль. — Здесь как в сказках, — продолжала она, говоря скорее для себя, чем для Сабика. — Все время ожидаешь, что вдруг увидишь волшебницу, едущую на единороге, или седого мага, летящего на драконе… А на деле… — Она пожала плечами. — На деле все вы какие-то… Правильные, что ли?

Князь ответил. Но почему-то это у него вышло резковато: он и сам не ожидал подобного. Тем более по отношению к даме. Тем более — чего там скрывать! — к даме, которая ему нравится, хоть она и девчонка совсем…

— Ну, единорогов или драконов я не встречал, — сказал Сабик. — А волшебников в Империи хватает. Даже многие аристократы занимаются магией. Если у них есть талант.

— И что — получается? — удивилась Эйли.

— Иногда получается, — заверил ее Сабик. Ну хоть в чем-то он ее уел!

Однако он слишком рано радовался.

Эйли покачала головой. Она уже доросла до того возраста, когда в сказки не верят.

— У нас такими глупостями не занимаются, — рассудительно проговорила она.

Князь расхохотался. Вот оно!

— Я как-нибудь возьму тебя в гости к настоящему волшебнику. Ты что-нибудь слышала об Арканастре?

Эйли вежливо улыбнулась. Арканастр был легендой Таласа. Мама даже рассказывала, что знакома с ним, но сейчас-то Эйли понимала, что мама просто воспитывала ее на примере мудреца, волшебника и просто хорошего человека — Арканастра. Ведь не пугала же, как Букой, Ягой, Теневиком…

Мама…

Она посмотрела на карту.

— Я домой хочу, — сказала она.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯБАТЕН

НА СУШЕ И НА МОРЕ

Батен смотрел, как двое таласар разбирают большую кучу самых разных металлических предметов. Преобладала оловянная посуда, иногда попадались медные и бронзовые вещи, железа почти не было — в основном популярные последнее время среди простонародья в Империи железные браслеты или же дешевые ножи и топоры. Попадались и более интересные вещи, наменянные кромниками у краевиков. Поскольку сортировщики близко к своей драгоценной куче никого не подпускали, Батен сидел, свесив ноги, на висячем мостике и смотрел вниз, туда, где в четырех ярдах под ним были рассыпаны металлические изделия; таких зрителей на мостике хватало: любопытствующие поглядывали сверху, делились впечатлениями об увиденном и брали на заметку, чтобы потом поучаствовать в аукционе.

Батен наконец увидел сверху что-то напоминающее аркебузетный замок.

— Будьте добры, — вежливо обратился он к тем, кто работал внизу. — Вот эту вещичку отложите, пожалуйста, в совсем отдельное место.

— Чего-чего? — разогнулся сортировщик. — Это кто тут командует?

Батен неловко вытащил из-за пазухи красный шарф, выданный Павонисом от имени Совета Гильдеров; шарф полагалось повязывать на голову, но Батен стеснялся столь заметного знака своей избранности и вытаскивал его лишь в случае необходимости.

Сортировщик посмотрел на шарф, посмотрел на Батена, по лицу его скользнула недовольная гримаса, и он отложил сомнительный предмет в «совсем отдельное место». Потом в эту же кучку последовало по просьбе Батена еще несколько вещей. Большая куча тем временем рассосалась, разбежалась по разным углам — сортировщики определяли, что пойдет в переплавку, а что еще может послужить в таком виде, в котором поступило.

Металла в Таласе мало, он дорог, и на аукцион, где продается весь металл, поступающий сверху, всегда собирались покупатели и перекупщики со всей страны. Гильдия Кормщиков уполномочила Батена посмотреть, что будет на аукционе из имперского вооружения, и выкупить то, что попадется в приличном состоянии; Батен не сомневался, что отобранное им оружие можно будет легко восстановить. Краевики люди темные, огнестрельному оружию доверяют мало и могут сдать на обмен в качестве лома неисправный аркебузет — конечно, если на нем нет богатых украшений — починить же и не попытаются.

Сортировщик еще раз осмотрел свое опустевшее поле деятельности, подобрал и бросил в кучу, предназначенную для переплавки, какие-то проржавевшие перекрученные скобы, потом обратил взор наверх, на мостик, облепленный людьми, и, высмотрев Батена, позвал:

— Эй ты, уполномоченный! Иди сюда…

Батен неспешно начал спускаться.

Второй сортировщик тем временем начал аукцион.

Таласский аукцион проходит так: аукционер берет в руки вещь — допустим, оловянный таз, украшенный чеканкой, — вертит его в руках, показывает сидящим на мосте и одновременно, описывая вслух предмет, не забывает упомянуть о видимых глазу недостатках — скажем, царапине, сколе или сломе. Поскольку при этом он редко бывает серьезен, аукцион проходит при общем удовольствии и аукционера, — и зрителей. Определение платежеспособного покупателя напоминает скорее игру: когда доходит до торга, аукционер называет цену и тычет пальцем в самого крайнего человека, сидящего на мостике. Если тот что-то предлагает, палец аукционера перемещался на его соседа, чтобы выслушать следующее предложение, если нет — палец передвигался к соседу, после того как потенциальный покупатель разводил руками. Чтобы не задерживать аукционера, кое-кто из сидящих на мостике разводил руками заранее. Зрелище получалось презабавное: аукционер битых пять Минут описывает вещь, а когда взгляд и палец «о его обращается к мостику, там все сидят руки в стороны.

На узком покачивающемся мостике такой трюк доступен был только таласарам. Сам Батен цеплялся обеими руками за веревочные поручни, едва сохраняя равновесие, и боялся не то что руки оторвать, а и просто пошевелиться.

Ему, слава Богам-Ученикам, прелесть аукциона во всем объеме почувствовать не довелось. С облегчением спустившись вниз по зову сортировщика, он еще раз осмотрел отобранные предметы, подтвердил желание их забрать и подмахнул составленные сортировщиком расписки. Сортировщик быстро и умело сложил вещи в плетеный короб, обвязал бечевкой, подсунул бумажку с адресом под узел и шлепнул на него и угол бумаги комок сургуча. Батену осталось лишь припечатать сургуч своей печатью, после чего, поблагодарив сортировщика, он распрощался с аукционом; доставка покупки по указанному адресу — не его дело.