Книга Меч Константина - Наталья Иртенина

— Жить будет, — прокомментировал Горец.

В тот же день отряд проходил через другой городок, как две капли воды похожий на предыдущий, но без дружинных ополченцев. А настроения здесь были совсем иные. В воздухе топором висела искрометная злость. Людей на улицах ходило мало, и все равно шарахались друг от друга, как от чумных. Монах что-то спросил у прохожего и был оплеван руганью с ног до головы. Потом долго мысленно вытирался. Февраль с Лехой вышли из булочной облаянные и разве что не покусанные нервной продавщицей. Варяг для интереса пристал к мимохожей девице и получил внезапный удар промеж глаз. Девица убежала, а Варяг, потирая лоб, сказал, что по городу прошла неведомая зараза.

Наконец мы наткнулись на старушку интеллигентного вида, божий одуванчик, от которой и узнали про эту самую заразу. Бабушка спешила, а на лице у нее было написано глубокое переживание. Она так торопилась, что растянулась на тротуаре и стала звать на помощь. Фашист с Монахом ее подняли, отряхнули, надели на нос сползшие очки.

— Куда вы так бежите, бабушка? — спросили ее. — В вашем возрасте это вредно.

Старушка охала и дышала прерывисто. Нас она ни капельки не испугалась, видно, была слишком озабочена своими проблемами.

~ Да мне бы посмотреть… Не успела, вот горе-то… опоздала…

— Куда вы опоздали? На что посмотреть?

— А? — Старушка оглядела нас удивленно. — Да как же… не знаете… а мне вот сказали- соседка сказала.. Говорит, на площади Христа показывали… Благословлял народ, святой дух раздавал всем… А я-то, ох… может, видели вы его? — Она смотрела умоляюще, будто просила сжалиться и показать ей Христа.

— Это вы, бабушка, сильно опоздали, — озадаченно сказал командир, — Тысячи на две лет примерно.

— Ой, да как же. — Старушка приложила ладонь к лицу и закачала головой, пугаясь и не веря. — Да нет же… С утра он был тут, на площади, мне ж соседка сказала.. А вы что-то путаете…

— Нет, бабушка, это вы путаете, — терпеливо объяснял командир.

— Да как же я путаю, — настаивала она на своем, — если к нему полгорода сбежалось посмотреть? А за ним много молодых пошло, соседка мне сказала. Парни, девки, Сашка хроменький с первого этажа ушел, сказала. А мать его убиваться стала Да что ж, если Христос его взял с собой… А я вот и не посмотрела…

Лицо у нее сморщилось, веки запрыгали, моргая, вот-вот слезы поползут.

— Бабусь, иди-ка ты лучше домой, — строго сказал Фашист, — Нечего по улицам зря болтаться. А за Христа не боись, когда придет, ты Его сразу увидишь, никакая соседка не понадобится.

Он развернул бабку в обратную сторону, подтолкнул тихонько.

— А ты, сынок, вправду знаешь? — обернулась она в беспокойстве. — Точно придет-то?

— Точнее не бывает, бабусь, — махнул Фашист.

Бабка уковыляла, обнадеженная.

— Ну и что за секта тут шоу организовала? — задал риторический вопрос февраль.

— Да какая разница, — вздохнул Паша.

— Может, догоним? — предложил неугомонный Фашист.

Мы попытались выяснить, в какую сторону ушли разбойники, сворачивающие набекрень мозги населению. Но это была бессмысленная затея. Никто не хотел нас даже слушать, не то что говорить.

— Зачумленный город, — пробормотал Леха после того, как от нас убежал с истерическими проклятиями еще один прохожий.

Всем хотелось поскорее убраться отсюда, невзирая на близкую ночь. Мы двинулись вдоль дороги, уходящей из города. Через два часа в поисках места для привала свернули в перелесок. Здесь нам неожиданно повезло. Если это вообще-то везение — встретить сектантов. Первой блуждающие огни вдалеке заметила Василиса.

— Черти пикник устроили, — сказала она, берясь за автомат.

— Познакомимся? — повернулся к командиру Февраль.

Двое, посланные на разведку, вернулись с сообщением, что там в самом деле полным ходом идет шабаш. Я вздохнул про себя: вторую ночь подряд нет покоя. Мы пошли вперед, окружая огни. Меня и Кира прикрывал своей широкой надежной спиной Паша: «Не высовывайтесь, ребята». Никакой охраны сектанты не выставили, слишком увлечены были поклонением своему главарю, изображающему бога. Он восседал на деревянном кресле посреди поляны, и на голове у него была корона в виде трех козлиных рогов. Вокруг бесились, дрыгали руками и ногами, орали человек сорок. Некоторые размахивали факелами. На костре варилась какая-то бурда, к ней подбегали, зачерпывали и пили на ходу. Время от времени кто-нибудь приближался к «богу», целовал его ботинок и получал благословение: смачный шлепок по лбу. От этого шлепка, а также от бурды они делались еще дурнее. Кое-кто валялся на земле и изнемогал в истерике. Если бы они и надумали оказывать сопротивление, у них ничего бы не получилось.

— Тьфу ты, — плюнул Паша — Все равно как психушку на абордаж брать.

На поляну наши вышли не скрываясь и начали палить в воздух. Сектанты поначалу обрадовались новому шумовому оформлению. В руках у них тоже появились стволы, стреляли в воздух. Только козлиный бог сразу сверзился со своего кресла и куда-то подевался. В этой дикой свалке отыскать его было трудно. Паша шел танком, раздавал направо и налево оплеухи, от которых сектанты валились и складывались в штабеля. При этом он зычным голосом произносил странную молитву:

— Да расточатся вражьи морды… и как дым исчезнет нечисть сектантская… и как воск сплавится… да сгинут поганые от лица православных христиан… в веселии глаголющих: пошли вон!!

Паша отбирал у них оружие и вешал на себя. Кое-где на поляне завязалась рукопашная. Сектанты стреляли уже не в воздух, а по сторонам, без разбору, где свои, где чужой. Часть их подалась в бега. Часть в страхе жалась к земле. Несколько бандитов в здравом уме, отстреливаясь, пытались прорваться к своему автобусу на окраине леска, но их скосили.

Когда все закончилось, на поляне лежало около двух десятков тел разной степени подвижности. В воздухе стояло гулкое стенанье. Паша, обвешанный автоматами и похожий на противотанковый еж, оглядел место побоища и почесался:

— Картина «Утро тяжелого похмелья».

Хотя вообще-то стояла темная ночь. В траве догорали факелы.

— Момент истины, — замогильным голосом добавил Фашист.

Паша разом сбросил с себя штук десять стволов и пошел ворочать лежащие вповалку тела. К нему присоединились остальные. Затем подбили итог: несколько убитых, десяток раненых и столько же живых, ничего не соображающих то ли от страха, то ли от бурды. От кастрюли, в которой она варилась, шла ядреная вонь. Папаша сбил ее ногой в траву. Кресло «бога» тоже улетело в кусты. Руслан делал нашлепку на бок Монаха — зацепило пулей.

Раненых решили отвезти на автобусе в ближайшую больницу. Остальным командир прочитал короткую лекцию о вреде идолопоклонства и дурманных зелий, а потом отпустил их на все четыре стороны. Только вряд ли они его поняли.