Книга Никто, кроме нас - Олег Шабловский

- Не трави душу - погладив себя по тощему животу, уныло пробасил Зырянов - и без тебя тошно. Брюхо уже к позвоночнику присохло.

- Мужики, ротный здесь? - в комнату сунулся невысокий огненно-рыжий парень в серой, видавшей виды шинели.

- Пригнись дурик - рявкнули сразу несколько голосов.

Боец испуганно присел, придерживая рукой сваливающуюся с головы шапку. Вовремя, засевший в доме напротив немецкий пулеметчик заметил шевеление. Снова загрохотала очередь, над головами засвистели пули, кроша и дырявя и без того изуродованные стены.

- Здесь я. Чего надо - недовольно откликнулся Карасев

- Тащ лейтенант, вас комбат зовет. Срочно. Там начальство какое-то приехало, ругается шибко.

- Иду я, иду - Андрей нахлобучил каску поверх ушанки, застегнул ремешок под подбородком, взял автомат, на четвереньках в позе гордого льва прополз под окном. Выбравшись из комнаты, окинул взглядом своих бойцов - младший сержант Матафонов за старшего, и сбросьте уже, наконец, этого фрица к остальным.

Следом за вестовым, перескакивая через разбитые ступени лестничных маршей, спустился на первый этаж.

- Здесь осторожней товарищ младший лейтенант - предупредил боец - снайпер работает. В полный рост нельзя. Я его отвлеку, а вы сразу в траншею сигайте.

Парень взял, очевидно, заранее заготовленную палку, нацепил на нее пробитый пулей ШС и осторожно приподнял нехитрую приманку над подоконником. Выстрела Андрей не услышал, но пуля взбила фонтанчик пыли чуть левее, там, где по прикидкам стрелка должен был находиться красноармеец.

Улучшив момент Карасев "рыбкой" нырнул в окно и очутился в глубоком ходе сообщения. Отполз чуть подальше, освобождая место для проводника. Рыжий, не заставил себя долго ждать, прыгнул следом.

- Не боишься? Смотри, доиграешься.

- А я не в первый раз его обманываю - улыбнулся вестовой - он все время левее стреляет, а я левша.

- Вот запомнит он тебя и подловит.

В ответ на мрачные прогнозы паренек лишь беззаботно пожал плечами и пригибаясь двинулся вперед по траншее, Карасев последовал за ним к стоящему в глубине двора скелету пятиэтажки, в подвале которой и располагался батальонный КП.

Обстановка в штабе батальона была накалена до предела. Весь и без того немногочисленный штабной люд куда-то попрятался, оставив комбата отдуваться в гордом одиночестве. Хотя нет, в углу стараясь особо не отсвечивать, вытянувшись в струнку, застыл комполка. Неведомое начальство, оказавшееся невысоким, круглым, как колобок типом в кожаном реглане на овчине и с меховым воротником и шапке с кожаным верхом, металось по тесному, слабо освещенному сооруженной из снарядной гильзы коптилкой помещению, вокруг застывшего навытяжку Журавлева.

- Может, объяснишь мне, капитан? - потрясая кулаками и брызгая слюной орал благим матом толстяк - почему ты оставил противнику важный опорный пункт? Ключ к обороне на всем участке. Кто разрешил отступить? Как это прикажешь понимать, а? Да я тебя под трибунал...

Комбат, старательно изображая из себя неподвижную и бессловесную статую, только молча играл желваками, сверху вниз поглядывая на вконец взбешенного "кожаного", да время от времени косился на командира полка.

До Карасева, наконец, стало доходить о чем собственно идет речь. Полуразрушенная трехэтажка, не то с магазином, не то с каким-то ателье на первом этаже, цоколем выходила на площадь, образуя некоторое подобие бастиона, прекрасно прикрывающего все подходы к этой самой площади.

Здание немцы захватили еще позавчера, и никакой вины Журавлева и его подчиненных в этом не было. Оборону там держали бойцы другого батальона. Небольшой гарнизон дрался до последнего, никто из защитников живым оттуда не вышел. Самое интересное, что комполка прекрасно все это знает. Знает, но молчит, зараза. Очевидно, решил, что встревать, себе дороже. Видно как на его худой, осунувшейся физиономии выступили бисеринки пота, кривятся и подрагивают губы. Боится.

Особая "прелесть" ситуации заключалась в том, что тыльная сторона злополучного дома находилась как раз напротив позиции Карасевской второй роты, и именно оттуда их периодически обстреливал немецкий пулеметчик. От нехорошего предчувствия у Андрея противно заныло "под ложечкой".

Между тем, распекавший комбата начальник соизволил обратить внимание на новое действующее лицо.

- Кто такой?

- Командир второй роты, младший лейтенант Карасев.

- Значит так - смерив хмурым взглядом вытянувшегося по стойке "смирно" Андрея слегка утихомирился толстяк - сегодня, крайний срок завтра, опорный пункт вернуть. Иначе расстреляю к чертовой матери. Ты меня понял, комбат?

Объявив приговор "кожаный" резко развернулся и вышел, оставив подчиненных на пару размышлять над своей нелегкой долей.

Некоторое время Журавлев молча, задумчиво дымил самокруткой, наконец, повернулся к продолжавшему стоять у двери Карасеву.

- В общем, ты все понял, ротный. Да ты присядь.

- Товарищ капитан - Андрей осторожно опустился на сетчатую железную кровать, единственный предмет мебели на батальонном КП - Это, что же, в полный рост на пулеметы? Да у меня в роте двадцать шесть бойцов, включая меня и санинструктора. Мы даже дойти не успеем, все там и останемся. И кому от этого легче будет?

- И что ты предлагаешь младшой? - зло ощерился командир батальона - наплевать на приказ? А потом самим к стенке встать, чтобы расстрельной команде удобней целиться было? Я тебе даже людей не могу дать, нету у меня людей. Так что товарищ младший лейтенант, как хочешь, хоть в лепешку расшибись, а приказ выполни.

- Разрешите выполнять - поднялся Андрей.

- Иди - не оборачиваясь, бросил Журавлев - да, подожди. Там под кроватью ящик гранат. Все забирай. Это все, что могу.

Обратно "домой" Карасев возвращался в гордом одиночестве и крайне отвратительном настроении, зато с целым ящиком трофейных "колотушек" на плече. Простреливаемый вражеским снайпером участок обогнул по хорошей дуге, через позиции первой роты. Немного задержался на КП командовавшего ею старшего лейтенанта Ибрагимова. Гостеприимный горец встретил приятеля со всем возможным при его нынешнем положении радушием, угостил пустым кипятком и запеченной в углях сладкой, подмороженной картофелиной. Сочувственно поцокав языком выслушал жалобы на злодейку - судьбу, и бестолковость начальства, но ничего путного присоветовать не смог. Пообещал огневую поддержку всеми оставшимися стволами в случае необходимости и все. В очередной раз Карасеву приходилось рассчитывать только на собственные силы.

В общем, в родное расположение он вернулся злой как черт и уставший как собака.

В крохотную, не простреливаемую прихожую одной из квартир второго этажа собрались, командиры взводов, из которых едва ли можно было теперь набрать полноценные отделения, старшие пулеметных расчетов и снайпер.

Карасев окинул взглядом небритые, перепачканные грязью и копотью физиономии товарищей. Шестеро, те - кто пережил бой на высоте за Доном, уцелел огненном аду Сталинграда. Из взвода бойцов 10-й дивизии НКВД в июле месяце прибывшего для охраны переправы в Большенабатовке, помимо него самого в строю осталось двое: получивший звание младшего сержанта Матафонов и назначенный штатным снайпером - Васильев.