Книга Запретный мир - Илья Новак

– Гунь!

– А у меня – бодун, – откликнулся он. – Отходняк по-научному. Кровяное давление шибко повысилось, ни фига не соображаю. Сами отвечайте.

– Ваше время истекло! Отвечайте!

– Дай нам еще хотя бы десять секунд…

– Отвечайте!!

– Но…

– Отвечайте!!!

Пол стал медленно опускаться, и Деби выкрикнула:

– Может, снег?

– Эррор! Ответ неверный!

Пол продолжал опускаться, и узкая щель вдоль одной стенки быстро превратилась в широкую голубую полосу.

– Гунь, ты умница, молодчина! – затараторил Белаван, распластываясь по полу и вцепляясь в сиденье. – Только скажи.

– А ты обзыватися будешь?

– Не буду, не буду обзываться, ты только… Из-под сиденья раздраженный голос произнес:

– Ну, короче, парень выбивает подушки на втором этаже дома, и пух из подушек летит на улицу… Старая хохма.

Пол замер, а затем медленно вернулся в прежнее положение.

– Вообще-то, это против установленных мною правил, – заметил Фуникулер. – Вы вначале дали неверный ответ.

– Я сказала «может», – возразила Дебора.

– Может не может, а меня сомненья гложут. – Фуникулер удивленно смолк. – Что это было? Каламбур? Ха! Мне надо было отправить вас в путешествие по вертикали. Ладно… Слушайте, фантомы, третью загадку. Семь одежек – и все без застежек!

Раскат грома заставил тихо зазвенеть оконное стекло.

– У, блин! – сказал Ситцен. – Вот этого я не знаю…

В капитанской каюте Стопы Посвященная Шанго сухо заметила:

– Это ты ввел в него такие глупые загадки? Откуда ты их взял – из репертуара своего обершталмейстера?

– Не знаю, где он их откопал, – возразил Левенгук. – Но слушай… кажется, теперь они в затруднении.

Быстрым взглядом Бел окинул притихших спутников.

– Капуста? – предположил он.

– Что? – удивилась Деби.

– Капу… чего ты сейчас буркнул? – уточнил Ситцен.

– Баган, ты-то должен знать!

– Предмет сей мне неведом вовсе…

– Ну как же – ка-пус-та! – раздельно повторил Белаван. – Такой… э-э… овощ. Кочан… кочаны, состоящие из больших листьев. Их, наверное, и называют одежками…

– Время истекло!

– На плечах у тебя кочан с двумя листьями! – сообщил Гунь. – Може, это… э-э…

Все с надеждой посмотрели на него.

– Не, не знаю…

Пол стал крениться, и путешественники дружно вцепились в сиденье – все, кроме крыса, который просунул передние лапы в щель между дверями.

– Отвечайте!

– Капуста! – крикнул Бел, чувствуя, что его тело принимает воистину вертикальное положение.

– Это что еще такое? Эррор! Неверный ответ!

Пол окончательно провалился и качнулся на петлях, утопленных в нижний край одной из стен. Пять тел повисли над пропастью.

– Прощайте, фантомы!

– Подожди! – заорал Белаван де Фей. – Я… я знаю!

Его голос заглушил прибереженный для финала раскат грома, подобного звуку падения тонны кровельного железа на скалы.

– Фахха охфехай, хыхха оффаффая! – прошамкал Ситцен, вцепившийся в сиденье пастью.

– Это… это… – Ветер качнул его тело, и, чувствуя, как сведенные судорогой и без того уставшие пальцы медленно соскальзывают с мягкой обивки, Бел стал выкрикивать первую пришедшую на ум, навеянную предыдущими ответами нелепость: – Это… Деби, закрой уши!… поп… воспоп… пып… воспылавший страстью, порвал на монашке рясу…. и ото… рвал… все застежки… с ниже… жи… жижнего белья!

– Эррор! – молвил Безумный Фун. – Неверно!

Антон Левенгук потер руки.

– Вот и покончено с этой нашей небольшой проблемой, – заметил он голосом, в который позволил проникнуть одной унции удовлетворения. – Но какую нелогичную ерунду он придумал в ответ…

– Неприличную ерунду, – сухо поправила Шангалла, которая любые намеки на всякие штучки, иногда случающиеся между людьми разных полов, не одобряла в принципе, считая, что эти штучки даже в самых мирных своих вариантах уничижают гражданскую сознательность принципиальной независимой женщины.

– Вообще-то, не совсем верно, – поправил сам себя Фуникулер. – Вообще-то, наоборот. В адаптации к условиям данной реальности это звучит иначе. Я бы сказал – это попиха в порыве страсти порвала на монахе рясу и пуговицы с нательного белья.

Голос нерешительно умолк, и тут нервная система донесла до головного мозга Бела тот факт, что как раз в данную секунду его пальцы расстаются с краем сиденья.

– Ну ладно. Зачтено.

Пол стал подниматься, а навстречу ему – но с несколько большей скоростью – стало опускаться тело Белавана и, мгновением позже, тело Деборы Анчи.

Наклон пола стал равен как раз милым базовой программе Фуникулера сорока пяти градусам, когда путешественники соприкоснулись с ним и покатились дальше.

Его угол стал равен приблизительно тридцати пяти градусам, когда они достигли стены.

Бел уперся в нее лбом, а вовремя поднятой левой рукой схватился за край стены; Деби, будучи значительно ниже ростом, прокатилась под ней.

Пол поднялся до тридцати градусов и, скрипнув, замер. Это Бел в последний момент свободной рукой ухватил Дебору за шиворот, а плечом уперся в стену снизу.

– Эй, осторожно! – окликнул их Фуникулер. – Вы повредите мое, так сказать, днище!

Бел, выполнявший функцию палки, не дающей сомкнуться челюстям аллигатора, не мог ответить, ибо пребывал в напряженно-шаткой позиции. Он сидел на краю подрагивающего пола, просунув между широко расставленными ногами руку и сжимая уставшими пальцами воротник покачивавшейся над далеким ландшафтом Деборы.

За его спиной кроль схватился за Ситцена и стал спускаться по нему, как по канату, не обращая внимания на возмущенное мычание, доносившееся из сжимающих сиденье челюстей.

Запястье де Фея настойчиво твердило, что ему сегодня и так уже досталось, и оно, запястье, теперь слагает с себя всякие полномочия, возложенные на него природой.

Отпустив край стены и упираясь в него лишь плечом, Бел потянулся левой рукой, схватил Деби за свитер и потянул. Дебора начала выскальзывать из свитера.

– Значит, так! Или туда, или сюда! – обиженно рявкнул Фуникулер. – Я хочу вернуть горизонтальность моему полу!

Бел сделал отчаянный рывок, и затылок Деби уперся в его грудь, а сама она схватилась за его колени. Позади кроль, держась одной лапой за кисточку на хвосте Гуня, лежа на спине и упираясь нижними лапами в стену, потянулся к ним.