Книга Ангелы полуночи - Норма Бейшир

Она сама вела машину, хотя несколько недель назад пообещала Брендону взять такси, если схватки начнутся в его отсутствие. Когда боли усиливались, приходилось съезжать на обочину. В конце концов путь, казавшийся бесконечным, все же закончился. У больницы специально посланный служитель встретил Эшли и тут же повел в предродовую палату. Вскоре появился доктор Эдвардс в стерильном хирургическом костюме зеленого цвета.

– Как самочувствие, миссис Холлистер? – с улыбкой спросил он.

– Как у выброшенного на отмель кита, – ответила Эшли, с трудом переводя дыхание после очередной схватки. С каждым разом они становились все сильнее. – Как вы думаете, сколько времени это будет продолжаться?

– Сначала давайте я осмотрю вас, а потом уже будем делать выводы, – ответил доктор.

С помощью акушерки он быстро произвел осмотр.

– Ну? – с тревогой спросила Эшли.

– Не слишком долго. Думаю, еще немного, и мы переведем вас в родильную палату.

– Нет! Я хочу дождаться мужа!

Он улыбнулся – терпеливо, как это умеют только опытные врачи.

– Боюсь, существуют обстоятельства, которые не могут ждать, миссис Холлистер, – объяснил доктор Эдвардс. – Если ваш муж появится после того, как вы окажетесь в родильной палате, медсестра проводит его туда.

В это мгновение дверь распахнулась, ворвался Брендон и тут же бросился к Эшли.

– Я пришел сразу же, как Беверли сообщила мне. – Он взял ее за руку. – Как ты себя чувствуешь?

– Все в порядке, – с облегчением сказала она. – Давайте покончим с этим побыстрее.

Муж оставался с ней до тех пор, пока доктор Эдвардс не пришел к выводу, что дело близится к развязке. Медсестра отвела Брендона в специальное помещение, где он вымыл со щеткой руки и облачился в традиционный зеленый хирургический костюм. Эшли уже лежала в небольшой, тщательно обработанной антисептиками родильной палате. Даже в этом состоянии, измученная, с искаженным от боли вспотевшим лицом и влажными волосами, она показалась Брендону прекрасной. Он держал ее за руку, вытирал лицо салфеткой и все время ласково разговаривал с ней, пытаясь хоть таким образом помочь. Увидев, как на самом деле это происходит, Брендон пришел к выводу, что не будет осуждать Эшли, если она не захочет больше иметь детей. Верно говорят, подумал он, что женщина способна вынести куда больше мужчины.

– Я люблю тебя, – в какой-то момент прошептал он, наклонившись совсем близко к ее лицу.

– Я тоже люблю тебя, – ответила Эшли, хватая ртом воздух. – Знаешь, зачать ребенка было гораздо легче.

Глаза у него округлились от удивления – даже сейчас его мужественная жена не утратила чувства юмора.

– Ну, вот почти и все, – сказал доктор Эдвардс, призывая Эшли хорошенько поднатужиться, чтобы завершить дело.

Брендон взглянул на часы. Было девять тридцать вечера. Роды продолжались почти восемь часов. Однако теперь, слава Богу, все должно вот-вот кончиться. Долгие месяцы ожидания подошли к концу.

И вдруг его мысли прервал тонкий пронзительный крик. Доктор Эдвардс держал на руках младенца, красного, измазанного в крови матери.

– Вот мы и появились на свет. Поздравляю, у вас родился сын.

Брендон перевел взгляд на Эшли. Ее лицо сияло от счастья.

МАРРАКЕШ

август 1982 года

На первый беглый взгляд может создаться впечатление, что Джемаа-аль-Фна, сердце старинного Марракеша, это просто место, наводненное туристами, такси и шаткими сувенирными киосками. По правде говоря, здесь и в самом деле много туристов, как иностранных, так и из других областей Марокко. Однако все они наряду с местными жителями теснятся на площади не просто так, а по одной и той же причине: здесь, на открытом воздухе, на сравнительно небольшом пространстве сосредоточены все мыслимые удовольствия и развлечения. В течение одного дня тут можно купить местную одежду, поесть специфической марокканской еды, послушать страстную проповедь благообразного мусульманина, увидеть человека, глотающего огонь или пьющего кипящую воду, узнать у гадалки свою судьбу или попытать удачи в ближайшем тире. Во всякое время года, за исключением самых холодных месяцев, тут вертятся традиционные танцоры-марокканцы в своих колоритных пестрых нарядах, высматривая в толпе состоятельных людей, за счет которых можно поживиться.

Коллин Деверелл, в серых брюках и бледно-голубой рубашке, с неизменным золотым медальоном, поблескивающим в лучах угасающего солнца, на мгновение остановился, наблюдая за человеком средних лет – туристом, без сомнения. Тот, катая шары, пытался сбить как можно больше пачек сигарет, стоящих в конце линии, нарисованной мелом на шоссе. И хохотал во все горло всякий раз, когда пачка опрокидывалась и он получал приз – пачку сигарет.

Коллин покачал головой и отправился дальше, почти не замечая бурлящего человеческого водоворота – всех этих доморощенных мистиков, музыкантов, уличных ораторов и торговцев. Его ум был занят совсем другим.

Вернувшись к себе в гостиницу – «Отель дез Алморавидез», что на Дженан Лакхдар, – он все еще был полностью погружен в свои мысли. Понадобилось почти три года, чтобы установить местонахождение каждой украденной картины и драгоценности, когда-то принадлежавших его матери. И все же Коллин сделал это. В большой степени благодаря списку, который передал ему Деврис. Там перечислялись имена людей, которые, предположительно на совершенно законном основании, могли купить его вещи. Турне по розыску картин было решено начать здесь, в Марокко. Точнее говоря, в Марракеше, где в руках человека по имени Вильям Харрингтон находился Ренуар. Но это ненадолго, убежденно думал Коллин. Он вернет себе все до единой картины, все драгоценности. А потом подумает, как поступить с Джастином.

Джастин. До сих пор с трудом верилось, что брат пал настолько низко, чтобы ради спасения компании украсть вещи, так много значившие для Коллина. Но выяснилось и кое-что похуже. Ради того чтобы удержать «Интерконтинентал ойл» на плаву и сохранить свое место, Джастин, можно сказать, продал душу дьяволу. Поверить в это было еще труднее, однако… Коллин всегда знал, что его брат-близнец честолюбив, и все же до самого последнего времени не догадывался, как далеко на самом деле простираются его амбиции. Занимаясь поисками украденных вещей, Коллин обнаружил такое, от чего у него волосы встали дыбом.

Воровство Джастина было лишь началом, и действовал он не один. Пока Коллин развлекался в Европе, положение «Интерконтинентал ойл» быстро ухудшалось. Джастин всегда производил впечатление делового человека, но в этой ситуации, по-видимому, потерял голову. Он прибег к финансовой помощи источников, хуже которых трудно было себе представить. Обратился к людям, добившимся власти и богатства за счет тесного взаимодействия с преступным синдикатом. Фактически компания оказалась в их руках, и теперь они выкачивали из нее все, что можно. Через заслуживающих доверия людей, занимающихся деятельностью криминальных структур в Нью-Йорке, Чикаго и других крупных городах, Коллин выяснил, что синдикат имел свои далеко идущие планы относительно «Интерконтинентал ойл». Коллин без конца повторял себе, что ему наплевать на судьбу компании, что Джастин сам вырыл себе яму и пусть сам теперь и выбирается из нее. И все же в глубине души нет-нет, да и возникало мучительное ощущение, как будто своим отступничеством Коллин предал отца.