Книга Сила урагана - Крис Банч

— Эти лекарства очень сильные, — с сочувствием сказал Мьюсс. — И у них ярко выраженные побочные эффекты — как краткосрочные, которые вы сейчас испытываете, так и долгосрочные. Могу вам сказать, что с продолжением лечения они усиливаются. Вы можете облегчить свою участь сотрудничеством. И помните, что остальные члены вашего отряда теперь выздоровели, так что они тоже будут подвергаться лечению. Вы могли бы их от этого избавить.

— А пошел ты, — сумел выговорить Гарвин.

Медбрат нахмурился и двинулся к нему. Гарвин присел под его протянутой рукой и заехал коленом ему в пах. Медбрат вскрикнул. Испуганный Мьюсс нажал сигнал тревоги в кармане. Но Ньянгу был быстрее. Он оттолкнул охранника, как бы нечаянно задев его локтем так, что у того треснули ребра. Потом он ударил Гарвина по уху так, что тот покачнулся. Потом последовал резкий удар под дых, и Гарвин осел. Ньянгу собрался уже ударить его по шее, когда Мьюсс закричал:

— Нет-нет, нельзя наносить ему повреждения! Стойте, лейтер Йонс!

Ньянгу подчинился, и Гарвин упал на колени. Через минуту он поднялся, стараясь оставаться на том месте, где его бил Ньянгу, несмотря на сильный приступ тошноты.

Дверь камеры распахнулась, и ворвались охранники в больничной белой форме.

— Все под контролем, мальчики, — сказал Ньянгу. — В следующий раз мы приставим к этому человеку двоих охранников. Или даже одного, но более толкового, чем этот идиот. Заберите его, кстати, и скажите его начальнику, что я не хочу его больше видеть.

— Да, сэр. Извините, сэр. — Стонущего охранника утащили.

— Видите, к чему приводит насилие, Янсма? — выговорил Ньянгу. — А теперь сядьте обратно на каталку, и я расскажу вам, какое предложение сделал Протектор.

На секунду лицо Мьюсса выказало удивление, потом оно приняло нейтральное выражение.

— Доктор, вы не вышли бы на несколько минут?

— Конечно. Конечно. Но я должен знать, что вы обсуждаете с пациентом.

— Как только я получу от него ответ, — сказал Ньянгу, — немедленно вам сообщу.

Он подмигнул Мьюссу, тот понял намек и вышел, заперев за собой дверь. Теперь он направится в соседнюю комнату, где техники за мониторами наблюдают за происходящим в камере Янсмы, так же как другие наблюдают за другими заключенными.

Руки Ньянгу быстро задвигались. Большой палец указал на дверь, потом прошелся по горлу:

«Я убью этого подонка».

Гарвин качнул головой в сторону, потом постучал по груди согнутыми пальцами:

«Становись в очередь».

— Вот как обстоит дело, мил Янсма, — произнес Ньянгу. — Как сказал доктор Мьюсс, процедуры будут становиться все менее приятными, пока мы не получим информацию, нужную нам перед судом. И вашим подчиненным будут давать те же наркотики.

— Вы звери и садисты, — крикнул Гарвин, надеясь, что все это не слишком напоминает дешевый роман.

— Возможно, — отозвался Ньянгу. — А вы психопат и массовый убийца. Когда мы обменяемся комплиментами, я расскажу вам, что предлагает Протектор в своей бесконечной милости. Если вы будете сотрудничать и будет сотрудничать вся ваша команда, что означает полное признание ваших преступлений и заявление, что вы осознали свои злодеяния благодаря Протектору, то пыток не будет. Ни наркотиков, ни дыбы, щипцов и прочего.

— С какой стати я должен вам верить? — взревел Гарвин.

— А почему бы и нет? — резонно заметил Ньянгу. — Если вы дадите нам то, что нам нужно, — и не забывайте, вы же не причиняете никаких неприятностей вашим товарищам на Камбре, — то зачем нам возиться с пытками? Мы же не садисты.

Гарвин фыркнул.

— Ах да, — добавил Ньянгу. — Нам еще понадобится информация о предателях на Лариксе и Куре, которые собирались вам помочь.

— Не было никаких предателей, черт возьми!

— Да ладно вам, Янсма. Кто же будет таким идиотом, чтобы проводить подобную операцию на чужой планете без всякой разведки? — на лице Ньянгу мелькнуло неподдельное веселье.

Гарвин про себя поклялся, что если они выживут, то он отплатит за эту дешевую шуточку.

— Если у вас в памяти помутнение насчет предателей, — продолжил Ньянгу, — опытная команда наших контрразведчиков поможет вам подготовить признание. Ах да, — добавил он, — основное, чего вы добьетесь полным и добровольным сотрудничеством, это ваша жизнь. Вместо длительной мучительной казни вас и других членов команды приговорят к тюремному заключению. Сроки, конечно, будут долгими, и вас будут держать в изоляции, чтобы вы избежали праведного гнева здешних преступников. Но жизнь есть жизнь, правда?

— Что-что вы ему обещали? — взревел Редрут.

— Я просто предложил ему приманку, — сказал Ньянгу. — И Янсму она явно заинтересовала, особенно потому, что позволяла его товарищам избежать боли.

Лицо Редрута побагровело от гнева.

— Конечно, — продолжал Ньянгу, — после суда, когда их признают виновными, не будет никаких свидетельств того, что кто-то из ваших подчиненных дал такое глупое обещание. Все мы знаем, что убийцы готовы на любую ложь, чтобы спасти свои никчемные жизни, сэр.

Лицо Редрута вернулось к нормальной окраске.

— Хорошо, Йонс. Очень хорошо. У вас редкая способность понимать реалии управления.

— Да нет, сэр. Я просто задумался, а что бы вы сделали в таких обстоятельствах.

Редрут рассмеялся.

— Должен сказать, — мрачно заметил доктор Мьюсс, — что я весьма разочарован ходом событий. У меня было бы новое поле исследования — определить, чем отличается реакция на боль у людей, воспитанных в другой системе. Я надеялся, что Гарвин Янсма будет менее логичен и отвергнет щедрое предложение Протектора.

— Ну что ж, — сказал Ньянгу, — без разочарований не бывает. Кроме того, у нас и так полно работы. Надо проследить, чтобы признания бандитов были правильно сформулированы и от них не было никаких сюрпризов в зале суда. Не забудьте, что суд будет транслироваться на все миры Протектора, так что бандиты должны выступить не менее убедительно, чем любой актер.

— О да, конечно, — поспешно отозвался Мьюсс. — И конечно, я никак не хочу критиковать Протектора. Вы, конечно, правы. У нас достаточно работы впереди.

И мне еще надо поработать, — подумал Ньянгу, — чтобы ты оказался между моим ботинком и крутой лестницей.

«Именно смерть этих невинных детей, которые за мгновение до того, играя, изображали возвышение Протектора, впервые заставила меня осознать мою развращенность и, более того, злодейство камбрийского режима». — Лир перевернула страницу. — И сколько еще дерьма мне придется повторять?

— Ну-ну, — успокаивающе сказала Дарод Монтагна. — Вспомни, что мы узнали, и подумай, насколько лучше стала наша камера, когда мы согласились сотрудничать.